Мгновения жизни - Коббольд Марика (лучшие книги онлайн .txt) 📗

— Для меня это был единственный способ испытать облегчение. Когда я рисую, мне кажется, что сама работа служит ответом на все вопросы. Обвиняющие голоса умолкают. — Я смотрю на него, стараясь найти в его глазах хотя бы проблеск понимания, но ничего не вижу. — Мой муж отвернулся от меня, когда я нуждалась в нем сильнее всего. Раньше я всегда находила оправдание его поступкам, но теперь с этим покончено. Для него я всегда остаюсь неправой и во всем виноватой. Я никогда не могла понять, в чем тут дело, сэр Чарльз. Что во мне такого, отчего я все делаю неправильно? Я думала, что сойду с ума, без конца задавая и задавая себе этот вопрос. — Сэр Чарльз нацарапал в своей записной книжке: «Субъект демонстрирует признаки паранойи, утверждая, что пребывает в конфликте с остальным миром, который, в свою очередь, ополчился на нее». Я в отчаянии пытаюсь сделать так, чтобы он меня понял. — Потом появилась Виола. — Я чувствую, как расслабляются мои лицевые мускулы, на губах возникает улыбка, взор смягчается, когда я говорю о ней. — В ней мне явилась сама судьба. Она услышала меня. Она растопила лед в моем сердце. — Я наклоняюсь к сэру Чарльзу, мне хочется, чтобы он посмотрел мне в глаза, но взгляд его ускользает от меня. — Я признаю, что совершила дурной поступок, выставив свою работу на обозрение в тот вечер, когда должен был состояться торжественный показ великого полотна моего супруга, но, боюсь, в тот момент мне было все равно. — Я замечаю, что снова разговариваю на повышенных тонах, поэтому понижаю голос. — Я не часто выхожу из себя, сэр Чарльз. И я вовсе не горжусь тем, что натворила. Но я должна была сделать хоть что-то! Вам надо понять меня, сэр Чарльз, что я находилась в заточении, и что я обязана была вырваться из клетки. Мне было все равно, встает ли солнце по утрам или садится по вечерам. У меня не было ни малейшего желания есть, одеваться, умываться. И хуже всего то, что, когда я потеряла Джона, я лишилась и остальных. Во всяком случае, именно так я себя чувствовала. Даже когда они находились со мной в одной комнате, их голоса доносились до меня словно издалека. Я хотела обнять их, прижать к себе, но между нами как будто выросла невидимая стена. А потом вдруг эта стена исчезла. Я говорила и не могла наговориться, я ходила, бегала, летала, обнимала своих детей. О, мне казалось, что наконец-то я сполна живу той жизнью, которая так долго ускользала от меня. — Я взглянула на него. — Но теперь, сэр Чарльз, я вполне пришла в себя.

— Понимаю, — отвечает он.

Но Артуру он говорит много чего другого. Они стоят почти в шаге от моих дверей, разговаривая так, словно им в высшей степени безразлично, слышу я их или нет. Сэр Чарльз оперирует такими выражениями, как мания преследования, подавленная скорбь, истерический склад характера и моральное умопомешательство.

Я знаю, что причинила Артуру нешуточные страдания, но все равно ожидаю, что он заступится за меня.

— Вы не сказали мне, когда я приступил к лечению миссис Блэкстафф, что ее родители покончили жизнь самоубийством. — Это все еще сэр Чарльз, его слова.

— У нее дурная наследственность. Мне следовало раньше понять это. Но я был молод. Она была дьявольски красивой женщиной, сэр Чарльз. Хотя нет большего дурака, чем влюбленный дурак, не так ли? — Голоса их удаляются, они двинулись по коридору.

Я встаю с кресла и иду за ними. В прошлом я жаловалась на то, что чувствую себя невидимкой, но сейчас я только рада этому, поскольку могу слушать их, стоя незамеченной на верхней площадке лестницы.

— Я никогда не допускал даже мысли о том, что она может быть серьезно больна. Неужели я сделал что-то не так? Вы должны сказать мне правду. Я сумею жить с этим. Вынужден буду жить с этим. Я не из тех людей, которые пытаются снять с себя ответственность.

— Мой дорогой друг, разумеется, вы ни в чем не виноваты. И вы должны помнить, что вам решительно не в чем упрекнуть себя. С сожалением должен заметить, совершенно очевидно, что мы имеем дело с наследственной слабостью, равно как и с моральной. Смерть вашего младшего сына в значительной степени усугубила проблемы, которые уже имели место. Ваша жена сейчас несколько успокоилась. Мания отступила, как и тяжелая меланхолия, которой она была вызвана. Однако же я считаю, что ей необходимы лечение и присмотр. Разумеется, я мог бы попытаться провести лечение у вас дома, но, учитывая присутствие двух впечатлительных и легко ранимых маленьких детей, я настоятельно рекомендую поместить миссис Блэкстафф в клинику Харви. Мы недавно начали использовать лечебную методику, разработанную выдающимся венгерским врачом, доктором Ласло Медуна. Он полагает, что между серьезным физическим заболеванием и психозом существует биологический антагонизм. Я же обнаружил, что его метод наиболее эффективен при лечении пациентов, подобных вашей супруге. — Последовала пауза. В наступившей тишине я слышу, как бьется мое сердце, бьется так часто и так сильно, что я боюсь, как бы они не услышали этого и не увидели меня, но они даже не поворачивают головы.

— Вы правы, — вздыхает Артур. — На первом месте должно стоять благополучие детей, ни о чем ином не может быть и речи. Я не могу допустить, чтобы они и дальше подвергались… извращенному влиянию своей матери, но клиника… — Со своего места сверху я вижу, как он ерошит волосы сильными пальцами, — пальцами, которые не так давно странствовали по моему телу, не пропуская ни одного самого потаенного уголка, когда он шептал: «Позволь мне помолиться у твоего алтаря».

Как комично звучат сейчас его слова, ну просто очень смешно, и я ничего не могу с собой поделать, я начинаю хохотать, и, хотя я быстро прикрываю рот ладошкой, уже слишком поздно: они меня увидели.

Лицо моего мужа похоже на перевернутую тарелку.

— Боже мой, Луиза, что ты там делаешь?

Я смеюсь и не могу остановиться.

— Боюсь, у тебя нет выбора, — говорит мне Артур. — Ты можешь согласиться поехать туда добровольно, или мы можем поместить тебя в клинику насильно. Мне очень неприятно говорить тебе такие вещи, но, понимаешь ты это или нет, все мы действуем исключительно в твоих интересах.

— Дети. Я не могу уехать, я нужна им. Я не больна, Артур. Признаю, что поступала несвойственным мне образом, и мне очень жаль, что я поставила тебя в затруднительное положение, и…

— Луиза, речь не о том, что ты сожалеешь. Ты нездорова, вот почему тебя никто и ни в чем не обвиняет. Но тебе нужен уход, которого здесь мы обеспечить не можем, кроме того, говоря откровенно, я не думаю, что в твоем нынешнем состоянии ты сможешь присматривать за нашими детьми.

— Артур, не говори так. Я — их мать, я люблю их.

— Ты сама призналась, что за прошедшие месяцы неоднократно задавала себе вопрос: не лучше ли им будет без тебя? Сэр Чарльз сообщил мне, что ты сама выразила сомнение в своей способности нести ответственность за их юные умы.

— Я не это имела в виду, совсем не это. Пожалуйста, Артур, ты не должен использовать против меня мои же признания. Я испытываю сомнения, но ведь они есть у всех, разве не так?

Артур печально качает головой, как актер в древнегреческой трагедии.

— Умоляю тебя, Луиза, не усложняй ситуацию еще больше. Это не наказание. Ты будешь находиться под присмотром людей, которые понимают твои проблемы, и, как только тебе станет лучше, ты сразу же вернешься домой. Вот тогда ты сможешь проводить с нашими детьми столько времени, сколько захочешь, — как только ты станешь такой, какой была раньше.

— Я не хочу вновь становиться такой, как раньше, Артур. Я умру, если это случится.

— Луиза, только послушай себя. У тебя истерика, ты говоришь и ведешь себя нелогично и неразумно. Нет, в самом деле, я больше не могу этого выносить. — Он поднимается со стула. У дверей он останавливается, бросает на меня полный упрека взгляд и выходит из комнаты.

— Твоей мамочке нужен отдых, — говорит Джейн моему сыну, который плачет у нее на руках. Голос ее звучит звонко и радостно. — Она очень устала от непослушных маленьких мальчиков и девочек, и ей нужно немножко побыть одной. А ты, молодой человек, не должен быть эгоистом и заставлять ее оставаться здесь.