Выше неба - Манфреди Рене (библиотека книг .TXT) 📗
– У нас что, общий разговор для всех? – полюбопытствовала Грета.
– Это, конечно, то, что нам со Стюартом предстоит обсудить, – сказал Джек.
– Самая нелепая идея, которую я когда-либо слышала, – снова вмешалась Анна.
– Вот он, голос разума. Давайте же его послушаем, – поддержал ее Стюарт.
– Мне кажется, неправильно рожать ребенка в такой пестрой семейке, – Анна.
– Почему? – одновременно спросили Грета и Джек.
– Почему? Почему неправильно? Да потому, Джек, что с какого-то момента Грета и Стюарт будут растить этого ребенка без тебя, если говорить прямо. У него или у нее будет две разбитых семьи – одна семья с матерью-одиночкой, а другая – с овдовевшим папашей, – сказала Анна.
– У маленькой девочки будут любящие отец и мать. Я третий родитель. Как много детей ты знаешь, у которых трое родителей? У нее будет замена на случай, если что-то случится с одним из нас. А кроме того, у нее будешь ты, – сказал Джек.
– Нет, – отрезала Анна. – Меня у нее не будет. Я не буду частью жизни этого ребенка, у меня уже был один. Я в этом не участвую.
Все трое замолчали, Анна присоединилась к ним, молчание замкнулось в квадрат. Анна чувствовала, что они ждут. Время настало.
– Я переезжаю. Я продаю дом и переезжаю. Дом выставят на продажу в понедельник.
– Ты что? И куда я буду привозить cвоих детей на каникулы, мама? – заголосил Джек.
– Куда ты поедешь? – спросила Грета.
– Еще не знаю. Может быть, в дом престарелых, где наконец смогу научиться жульничать, играя в карты. Где смогу прожить в депрессии остаток своих дней как ожесточенная пожилая женщина в грязной комнате с пахнущими мочой коврами. Может быть, и туда, – сказала Анна.
– Привет, люди, и добро пожаловать на остров Слез. Население – один человек, – откликнулся Джек.
– А сейчас я вешаю трубку. С чувством раздражения и разочарования в вас троих. Но прежде чем повешу трубку, я вам кое-что скажу. И преимущественно это касается Джека, остальные могут принять это в качестве совета: наверное, горе – это вторая наихудшая причина, из-за которой стоит заводить ребенка.
– А первая? – поинтересовался Стюарт.
– Первая – заводить ребенка лишь потому, что кто-то еще хочет, чтобы ты сделал это. А сейчас, вы уж извините меня, мне нужно пожарить мясо собаке.
– Анна, я все еще приглашена на выходные? – спросила Грета.
– Конечно. Это и дом Джека тоже, и они со своим партнером всегда могут пригласить своих друзей, – смягчилась Анна.
– Их друзей? Большое тебе спасибо. – Грета расплакалась.
– Я не это имела в виду Анна замолчала. – Грета, прости меня. – Она подождала. – Джек, ты не мог бы оторваться от телефона на секунду?
– Что бы ты ни сказала, я хотел бы это услышать. Анна вздохнула:
– Грета, горе заставляет жизнь идти кувырком. Джек расстроен так же, как мы с Марвином. Мне кажется, он слишком ранимый, чтобы принимать такие решения. И я уже выслушала мнение Стюарта по этому поводу.
– Ну, я согласен с тобой, Анна, – сказал Стюарт. – Я на самом деле хочу ребенка. Очень хочу. Но мне бы не хотелось торопиться. Дом, свадьба, ребенок.
Джек вздохнул.
– Подожди… – начал он.
– Дом? – спросила Анна. – Чей дом? Мой дом? – Это было уже чересчур. – Знаете что, сейчас я больше ничего не хочу знать. Я вешаю трубку. Я собираюсь приготовить ужин Крошке Иисусу, а потом лечь спать. Меня не волнует, что вы делаете, но даже не думайте беспокоить меня до завтрашнего дня.
– Анна! – воскликнул Джек, но женщина уже повесила трубку.
Грета на самом деле приехала в субботу, но они заключили соглашение не говорить об этом телефонном разговоре. Анна чистила картошку для супа, Джек резал ее кубиками, Стюарт полировал серебро. Казалось, что за день противоречия выросли вдвое: сначала между Гретой и Анной, потом между Гретой и Стюартом, затем между Анной и Джеком и, когда был готов ужин, снова между Анной и Гретой.
Анна недоумевала, что произошло за время со вчерашней ночи и сегодня с утра и был ли наряд Греты знаком нового поворота событий. На ней было что-то вроде передника, надетого поверх юбки, украшенной двойным рядом кружев, блузка в деревенском стиле, украшенная кокетливыми шнурочками. Губы и ногти были карамель-но-розовыми. И по тому, как Грета вела себя со Стюартом – она была заботливой, громко и фальшиво смеялась над самыми глупыми его шутками, – Анна заподозрила, что Грета выбрала такой стиль поведения как наименее его отпугивающий. Может быть, так оно и было. Но на месте Стюарта она бы обиделась. Неужели Грета действительно думает, что Стюарт захочет сделать наследника с Малышкой Бо Пип?
– Я рассказывал тебе, как однажды сломал обе ноги в Вейле? – спросил Джек. – Ехал на лыжах со спуска, который был бы для меня слишком крутым даже при лучших обстоятельствах, но на полпути мне показалось, что я увидел Антонио Бандераса. Я мчался так быстро, как мог, а в следующую минуту я уже лежал на носилках и смотрел на шестнадцатилетнего инструктора, который спрашивал, все ли у меня в порядке. Шесть недель я лежал на вытяжке.
Грета рассмеялась, словно это была самая смешная история, которую она когда-либо слышала. Стюарт закатил глаза.
– Извините… – сказала Анна.
– Куда ты собираешься? – поинтересовался Джек.
– Нам нужно еще хлеба.
Она пошла на кухню и набрала номер сотового телефона Марвина.
– Ты где? – спросила Анна, когда он взял трубку.
– Наверху. Работаю. А что случилось?
– О, ничего особенного. Мы собираемся ужинать. Присоединяйся, если хочешь. – Анна услышала музыку Джоан Баэз на заднем плане. – Я имею в виду, пожалуйста, присоединяйся к нам. Мне нужно подкрепление.
– Идет война? – спросил Марвин.
– Война за место для правильных боевых действий, помимо всего прочего.
Музыка смолкла.
– Я спускаюсь. Встречай меня на лестнице.
Анна схватила хлебницу, поставила ее на стол и юркнула вон. Это заметил только Стюарт. Пес пошел следом.
Анна села на середине лестницы, Марвин подсел рядом. Его волосы, одежда и руки были испачканы, и от него пахло влажной глиной.
– Что здесь происходит?
– Предполагаю, какая-то любовная история.
Он покачал головой и вытянул руки ладонями вверх в знак беспомощности.
– Думаю, что Грета здесь для того, чтобы забеременеть на этой неделе.
Марвин сел прямо и скрестил ноги:
– Прости? Она что?
– Ты же слышал, что я сказала. – Анна высморкалась, и Крошка Иисус, подумав, что это одна из ее остроумных выходок, забил хвостом по стене.
– Забеременеть? От кого? Он замолчал.
– От меня?
– Марвин, – сказала она.
– Ну а от кого? Я единственный мужчина в этом доме, не бесполый и не голубой.
– Я не могу сейчас с ними общаться. В эти дни мне не слишком хорошо удается держать себя в руках.
– Ты и не должна это делать. – Он погладил пса, который положил голову на ступеньку между ним и Анной, а оставшуюся часть тела разместил еще на четырех. – Вот что, иди-ка наверх, а я принесу твой ужин. Если хочешь, можем посмотреть DVD. В любом случае, я сегодня слишком долго работал.
Анна помолчала.
– Было бы неплохо. Послушай, спасибо тебе.
– За что? – спросил он.
– За то, что всегда был добр ко мне, даже когда я на самом деле этого не заслуживала.
Марвин кивнул и не сказал ничего, поглаживая шелковистые уши пса.
– Боже, Флинни так любила это животное. Иногда мне кажется, что это человек в собачьем облике. Иногда, клянусь, он смотрит на меня ее глазами.
Наверху Анна играла на виолончели и ждала, пока наполнится ванна. Просто ради удовольствия она сыграла Баха в ключе фа диез, в этой же тональности пели старые трубы, когда горячая вода лилась по древней водопроводной трубе. Это звучало словно саундтрек к фильму Хичкока. Ей стало скучно, и она опустила виолончель, проверила ванну и выключила воду. Затем добавила соли с запахом лаванды, взяла с собой чистое платье и вышла в коридор. Дверь в комнату, где спала Лили, была приоткрыта. Анна вошла. Кто-то сидел в кресле рядом с кроваткой Лили, положив руку на маленькую спинку девочки.
