Страсть за кадром - Джойс Мэри (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Достав нож, она произнесла самым легкомысленным тоном, на который была способна:
— Вперед!
Они ели с аппетитом, с удовольствием вдыхая запахи приправ, витающих в воздухе. После обеда Бретт приготовила лимонад и предложила спуститься в сад и понаслаждаться божественным дыханием летнего вечера.
— Я покажу тебе самое красивое место, — сказала Бретт и повела его к белой резной беседке.
Весь вечер Дэвид боролся со страстным желанием дотронуться до ее лица и обнять ее.
Но для этого он снова должен завоевать это право.
— Я чувствую себя птицей в полете, — сказала Бретт, поворачиваясь к Дэвиду.
— Бретт, мне надо кое-что тебе сказать. Я не очень уверен, что ты готова выслушать такое, но…
— Я слушаю тебя, — тихо сказала она.
Дэвид взял ее бокал, поставил на низкий деревянный столик.
— Я люблю тебя, Бретт, так сильно, что это чувство напугало меня тогда. У меня нет права ожидать взаимности. Я только хотел бы иметь шанс доказать мою любовь. Ты смогла бы мне дать его?
Бретт была в полуобморочном состоянии от вновь нахлынувших на нее чувств. Она посмотрела на свои руки в его руках, чтобы как-то справиться с волнением, затем в его глаза и прошептала:
— Да.
Дэвид качал ее на руках, как потерянное сокровище, которое он уже не надеялся обрести вновь. Его пальцы с нежностью гладили ее брови, подбородок, словно хотел разгладить все морщинки, которые появились в его отсутствие. Их губы встретились и сказали больше, чем слова.
Дэвид притягивал ее все ближе и ближе, его руки снова гладили ее. Наконец их тела слились, словно в танце под хорошо знакомую им музыку.
Бретт почувствовала, что она вся раскрыта навстречу ему и ее единственное желание, страстная потребность, чтобы он заполнил ее…
— Я так по тебе соскучился, — еле слышно пробормотал Дэвид.
Руки торопливо растегивали пуговицы. Он покрывал ее поцелуями, каждая ласка пробуждала в Бретт страстное желание. Она закрыла глаза и перебирала пальцами его волосы. Он проводил медленные круги вокруг ее грудей, оставляя ее возбужденные покрасневшие соски на потом.
Он припал к ее ногам, животу, наконец, добрался до четкого треугольника вьющихся темных волос… Бретт застонала. Когда волны наслаждения стали угрожать захлестнуть ее полностью, она прошептала.
— Дэвид, я хочу тебя.
Он поднялся, перенес ее на диван, лег и расслабился внутри нее, словно в страхе, что они не выдержат окончательный взрыв экстаза. Их тела пришли к сладкой истоме, Бретт что-то лепетала…
Глава 34
Только неестественный яркий зеленый свет экрана компьютера озарял комнату, когда Дэвид ввел последние данные календаря с пометками Бретт в банк данных и провел серию команд для отслеживания. Очки соскочили на кончик его носа, он пробежал пальцами по уже взлохмаченной голове, повернул стул спинкой и встал на перекладину. Ровный ряд телефонных номеров и дат прокручивался на мониторе. Он обратил свой взор на окно как раз в тот момент, когда дирижабль с пожеланиями удачи проплыл перед ним. Дэвид повернулся к экрану, когда компьютер пошел на второй круг. Закусывая гамбургером, он подумал о Бретт и понял, что на этот раз все будет в порядке. Он наконец освободился от своего самобичевания, а она скоро освободится от Джефри.
Бретт уже подыскала адвоката, жену одного из сотрудников Лизи в Службе новостей, чтобы начать бракоразводный процесс. Джефри согласился с благородным расчетом, который она ему предложила, и теперь все упиралось во время.
При просмотре компьютера в шестой раз Дэвид заметил, что звонки с одним и тем же телефонным номером повторялись по меньшей мере сотни раз, причем в то время, когда Бретт не находилась в студии. Он сравнил этот номер с картотекой Бретт.
— Черт возьми, — громко произнес Дэвид, уставившись на экран.
Он никак не мог понять, почему Джефри звонил так часто. Он ведь такой занятой человек, а Бретт никогда не просила Терезу звонить ему. Неужели у Джефри и Терезы были какие-то общие дела? Джефри не располагал информацией, о чем они говорили, но ему захотелось побольше узнать о Джефри Андервуде. Он перенес информацию на дискету, запер в стенной сейф и стер ее из памяти. На протяжении всего пути домой он размышлял, говорить или нет об этом Бретт.
Чтобы что-то узнать о Джефри, он обратился к Лизи. Лиз Пауэл как профессиональный журналист должна знать о нем больше.
— Подожди минутку, Дэвид, — сказала Лизи, когда он позвонил ей на следующее утро.
Он слышал, как она ругает близнецов за то, что они перевернули свой завтрак.
— Представляешь, если один что-то натворит, другому непременно хочется сделать то же, — жаловалась Лизи, возвращаясь к телефону. — Чем я тебе могу помочь? — живо спросила она.
Дэвид не рассказал ей о своей находке прошлой ночью, он только расспросил ее о Джефри. Она знала только, что ему сорок один год и он окончил «Иел Ло Скул» и работает у деда Бретт. Дэвид поблагодарил и обещал зайти в воскресенье.
В субботу утром Дэвид поехал в Коннектикут. Он припарковал машину недалеко от общежития. Университет был почти пуст, когда Дэвид проходил по библиотечному корпусу. Подойдя к девушке, сидящей за массивной стойкой, он попросил ее помочь ему разыскать журналы курсов. Она спросила, какие конкретно годы его интересуют и направила к полке, где они хранились.
Дэвид не знал, поступал ли Джефри сначала или потом перевелся, поэтому ему пришлось взять журналы с 1965 по 1975 годы. Он просматривал журналы за 1968 год, и вдруг его словно облили грязью. Он только однажды видел его фото на столе у Бретт в ее кабинете. На этом фото он, естественно, был моложе, но его острые черты лица были такими же, и даже волосы уложены так же аккуратно, как и теперь.
Ему не составило труда прочитать, что Джефри не был активистом и не состоял членом какого-либо клуба. Его объективка просто сообщала его имя, годы изучения права и место его рождения.
Три часа в понедельник утром Дэвид пытался поймать секретаря городского управления. Выйдя наконец с ней на связь, Дэвид спросил, есть ли записи, относящиеся к семье Андервуд, и может ли она ему сказать, остался ли в городе кто-нибудь из этой семьи.
— Я не делаю никаких записей, — сообщила она. — Мы занимались этой работой до 1932 года, а до меня — мой отец. Было очень жаль этих Андервудов — такая досада. Мама, папа и маленький мальчик — все погибли в автомобильной катастрофе в начале 1948 года. Я это помню, потому что мы как раз проложили широкую дорогу. Вы знаете, что это был один из проектов, чтобы дать работу нашим мальчикам.
— Вы уверены, что все они погибли? — спросил Дэвид, цепенея.
— Конечно, уверена. Эти похороны были одними из самых грустных, какие я когда-либо видела.
— Вы случайно не помните имени мальчика? Не Джефри? — Дэвид испугался, так как уже знал ответ.
— Да, его так звали. У него были очень красивые карие глазки.
— Спасибо вам за то, что вы потратили на меня время. Вы очень помогли мне.
Если Джефри Андервуд мертв, тогда кто же такой Джефри Андервуд? Дэвид не располагал достаточной информацией, чтобы идти в полицию, и не был убежден, что Джефри совершил что-то противозаконное, но теперь у него появилась уверенность, что Тереза знает больше, чем он.
Он позвонил ей по ее домашнему телефону этим же вечером, но телефон не отвечал. В конце дня он пришел к ее дому и, к счастью, встретил соседку, подметавшую подъезд дома.
— Я прожила здесь сорок лет и хочу, чтобы это место поддерживалось в чистоте, — сказала она.
— Вы занимаетесь очень нужной работой, — сказал он. — Вы не знакомы с Терезой Диот? Я ее друг, приехал из другого города, пробуду несколько дней и давно с ней не виделся.
Женщина посмотрела на него с подозрением, затем, решив, что он не похож на убийцу, сказала:
— Она уехала и будет только на следующей неделе. Просила меня поливать ее растения и сказала, что отправилась в путешествие по США. Она хорошая девушка.
