Клуб грязных девчонок - Валдес-Родригес Алиса (читать книги полные .txt) 📗

– Встретимся на берегу! А вы, sucias, оставьте местечко в желудке.

Все они стоял и в ярких нарядах на боковой аллее. Ребекка со своим новым блестящим мужчиной, в красном платье с глубоким вырезом. Кто бы подумал, что ее так прихватит. Слов нет, он красив и богат. Но дело не в том. Она казалась рядом с ним совсем иным человеком. Я ничуть не осуждаю ее. У Ребекки был вдохновенный и сексуальный вид, особенно когда он смотрел на нее. Жалко, не я первая на него наскочила. Шучу. Он ей в самый раз – будет мяско на ее худосочных костях.

Сара приехала с матерью и отцом. И с сынишками. Как она их поднимала в воздух! Как обнимала! Вот это и есть любовь. Жалко, что Роберто скрылся в Испании, а не загнулся. Но когда все кончится, Саре придется добывать деньги. Роберто в бегах, а этого закон не любит. Дом и все остальное должны перейти ей. Ну, а пока sucias основали фонд Сары. Плюс все мы внесли какие-то деньги в ее дизайнерское предприятие. Я всегда считала, что она должна заниматься чем-то таким.

Была здесь и Лорен со своим Амаури. Я поражена тем, как он поднялся – выглядит почти классно. Я рада, что она его привезла. Должна извиниться перед ним. Невероятно, какие Амаури организует вечера. Благодаря ему диски Эм-бер расходятся по всей Новой Англии. Bay! Мне стыдно того, что я наговорила о нем. Но я думала, что он – Араб. А когда Лорен рассказала мне, что Амаури опубликовал рассказ в литературном журнале, получил стипендию в рамках организованной в Бостоне программы обучения латиноамериканцев и собирается заняться коммерцией в Южной Америке и латиноамериканских общинах, я буквально проглотила язык.

Что касается самой Эмбер – ее говнюка, с которым она жила, здесь нет. Канул в Лету, только и объяснила она. Видимо, состоялся великий ацтекский развод. Но Эмбер не скуксилась. Она выглядит счастливой, хотя кажется, что живет одна в башне. Уж раз занялась такими вещами, обзаведись одеждой от дизайнера и темными очками. Но не тут-то было. Повсюду за ней таскаются телохранители. Ну что за жизнь! Надо проследить, чтобы она не слишком зацикливалась на своей музыке. Когда все кончится, зазову Эмбер на недельку – удерем от ее телохранителей и на славу погуляем.

Лиз явилась со своей поэтессой. Они не прижились в Колумбии, поскольку тамошние власти взяли моду бросать в тюрьму или убивать геев и лесбиянок. Надо же, как драматично складывается судьба нашей новоявленной поэтессы. Но у подружек безоблачный вид, и загоревшая Селвин смотрится совсем недурно. Хотя сама бы я с ней не легла – все-таки теперь я замужняя женщина.

Хуан покрыл меня поцелуями. Я вышла замуж, как и мечтала: в Пуэрто-Рико – в церкви в старом Сан-Хуане. Не могу поверить, что все свершилось и я спустилась по ступеням храма со своим длинным шлейфом, ни разу не споткнувшись.

Все sucias, кроме Ребекки, были моими подружками (она работала и приехала в последний момент). Скажите, у кого было больше? Иногда приходится порывать с традициями. Знаете, сколько понадобилось усилий, чтобы подобрать цвет платья к различным оттенкам их кожи? Приходилось идти на компромисс и ломать голову.

Свое платье я купила в Париже. Я не из тех, кто способен дежурить с ночи у «Файлинс» [172] перед распродажей! Париж – это по мне. Хуана я туда не взяла, хотя он просился. Разве он позволил бы мне расплачиваться самой? Никогда. Но я сказала ему, что это больше не имеет значения: очень скоро все мое будет принадлежать и ему.

– А все мое – тебе, – серьезно ответил он. Очень стоило бы прыснуть, но я боялась задеть его чувства. Какая разница, что на счету Хуана двадцать три доллара, – я могла как угодно распорядиться ими. Чувствуете, в чем смысл?

Хуан навалился на меня, горячий и взволнованный.

– Охолони, – осадила я его. – Не можешь подождать?

– Не могу, – отозвался он. – Я хочу тебя.

– Господи, остынь! – Я пригвоздила его взглядом, но он только рассмеялся и куснул мою нижнюю губу. А я куснула его.

После речи Хуана в моем доме в прошлом году не знаю почему, но что-то во мне надломилось. А тут еще Сара со своей историей. И я поняла, что деньги – не все. Богатые тоже ходят на сторону и убегают от жен. Возможно, с богатым больше проблем. Хотя, не исключено, что и с бедным их столько же. Или и того хуже: от богатых и бедных одни и те же проблемы, а мы ведем себя с ними, как будто это разные люди. Голуби и сизари.

Шофер подождал, пока все гости рассядутся по машинам, и мы двинулись гудящей змеей на побережье, за город, где я сняла кусочек песка.

Ветерок с моря шевелил белые тенты и пышные зеленые пальмы. Мы шли от стоянки по белому песку, и все громче становилась музыка. Я едва верила, что поет моя любимая певица Ла Индия – Ребекка, смущенная тем, что не явилась вовремя на церемонию, заплатила, попросив ее выступить на приеме. С тех пор как моя подружка сошлась со своим мужчиной, она стала очень щедрой. Надо будет потом поблагодарить ее.

Праздничные столы были установлены под огромным тентом на переносном полу. Я обошла собравшихся и убедилась, что всем хватило места. И остановилась около одного столика: мать и отец сидели друг подле друга и болтали о старых временах, хотя я специально не сажала их рядом.

Ay, mi'ja, вот как все это случилось: я отыскала в сети телефон отца, позвонила и сказала, как отношусь к тому, что он со мной делал. А потом простила и испытала огромное облегчение. Он ответил, что уходил от нас под большой мухой. Потом нашел своего Бога, перестал пить, но так стыдился своего поступка, что не решался посмотреть мне в глаза. Не знаю, насколько я поверила этой части его рассказа, однако обрадовалась, что все позади и больше не надо мстить Хуану за то, что сделал со мной и с матерью отец.

Отец приехал на свадьбу.

И мне оставалось только показать Лорен на его примере, до чего она докатится, если не бросит пить. Лорен считает, будто у нее нет проблем, а я берусь утверждать, что они у нее есть. Но мы все о ней говорим и решили как-то вмешаться. Ведь она наша sucia. Ник чему, чтобы мы сами себе вредили.

Все расселись по местам. Мы с Хуаном на задрапированном тканью с фестонами небольшом возвышении. Подруги вставали одна задругой и произносили тосты. Я понимала, что нарушаю традиции, но, когда они закончили, поднялась и ответила sucias.

– Вы прекрасно понимаете, что без вас эта свадьба не состоялась бы, – сказала я. Они выложили на нее порядком денег. – И хочу вас всех поблагодарить.

Они вместе дали мне двадцать тысяч долларов. А в Штатах свадьба обошлась бы вдвое дороже. Знаю, знаю, не такая уж тупая, Пуэрто-Рико тоже территория Штатов. Но если ты сама из Пуэрто-Рико – настоящая пуэрториканка, – то воспринимаешь свой народ как народ. Лорен при всех своих проповедях этого не понимает. Пуэрто-Рико больше нация, чем США, по крайней мере в моих чувствах.

– Вы кучка отвратительных богатых грязнуль, – заявила я. – Как вы докатились до такого?

– Ты забыла, я совсем не богата, – возразила Сара. – Во всяком случае, пока.

Все рассмеялись.

– А теперь за еду, – потребовала я. Мы приготовили икру, лангустов, слоеные пирожки, традиционную пуэрто-риканскую еду. Но я была бы не я, если бы ее не подавали на белом фарфоре мужчины в шляпах. Какой же праздник без arroz у habichuela [173], если вы понимаете, о чем я говорю?

После обеда мы с Хуаном разрезали торт. Он кормил меня, я кормила его. Мы пили шампанское. А потом, к моему удивлению, поднялся отец.

– Традиция требует, – заявил он, втянув в голову плечи, точно побитый пес, – чтобы первый танец ты танцевала с отцом.

Мои глаза наполнились слезами. Я взяла отца за руку, и мы вступили в круг. Его шея по-прежнему пахла деревом.

– Папа, – сказала я. – Я по тебе скучаю.

– Извини, – ответил он. – Извини за все. Ты потрясающая. Я горжусь тем, что ты моя дочь.

Мы оказались рядом с Хуаном. Я заметила, что его глаза увлажнились.