Еще одно мгновение, или Каждый твой вздох - Макнот Джудит (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗

Митчел не мог уснуть по ночам, пытаясь понять, почему потерял ее, гадая, как можно было предотвратить беду. И так продолжалось, даже когда он понял, что вел себя как отвергнутый любовник с разбитым сердцем: клише, которое раньше, по его мнению, никоим образом не могло относиться к нему.

И все мгновенно кончилось в ту ночь, когда он обнаружил, что она – невеста Эвана Бартлетта, когда увидел, что она шествует к нему с кокетливой улыбкой. Абсолютная фальшивка... а он влюбился в нее. На вилле в Ангилье всего через три часа после встречи он так безумно хотел ее, что позволил вытянуть из себя информацию об Уильяме, а потом галантно предложил подождать до следующего дня, щадя чувствительность этой особы, отказавшейся спать с ним в номере, снятом ее бойфрендом.

Но хуже, гораздо хуже был тот факт, что на следующий день в отеле он позволил ей одурачить себя настолько, что признал, будто чувствует некую «магию». И что всего омерзительнее, сам в это поверил.

Всего за два коротких дня Кейт Донован сумела обнаружить в нем слабость, о существовании которой Митчел и не подозревал: наивную, глупую, сентиментальную доверчивость, сама мысль о которой наполняла его отвращением к себе. Стыд и это отвращение были единственными эмоциями, которые он теперь испытывал при упоминании ее имени. Поняв, что она собой представляет на самом деле, он легко забыл эту женщину. Но так и не сумел забыть, что был в ее руках покорной марионеткой.

С той ночи прошло почти три года. Несколько раз он бывал в Чикаго, но имя Кейт упоминалось лишь дважды. На следующий день после благотворительного вечера Мэтт небрежно осведомился о причине стычки между Кейт и Митчелом, и тот коротко ответил, что эта тема закрыта. Навсегда.

Через пару месяцев после этого разговора Митчел снова прилетел в Чикаго повидать больного деда, и тетка Оливия настояла, чтобы он сопровождал ее на ужин в загородный клуб «Гленмур», основателями и членами которого были Уайатты, и где она могла править бал в столовой и одновременно демонстрировать окружающим племянника. Как уже успел обнаружить Митчел, Оливия Хиберт оказалась не только источником всех светских сплетен, но и повсюду считалась непререкаемым авторитетом по всем темам, касавшимся предков, связей и деятельности пяти поколений истинной чикагской аристократии. Она действительно была истинной живой энциклопедией, содержавшей сведения о пяти поколениях сливок чикагского общества, начиная от давно усопших предков и кончая нынешними подростками. Бездетная вдова, не знавшая, чем заполнить жизнь и нагрузить активный мозг, она посвятила себя судьбам окружающих и, к изумлению Митчела, была крайне точна в своих описаниях. Как бы давно ни случилось то или иное событие, она прекрасно помнила даты, людей, разговоры и еще многое другое, причем настолько подробно, что Митчел не раз наблюдал, как знакомые частенько останавливались рядом с ней и просили ответить на вопрос или подтвердить тот или иной факт. Остальные жаждали услышать последнюю сплетню, и она была счастлива угодить и тем и другим. Но горе тому, кто пытался уличить ее в неточности! В высшем обществе Чикаго она считалась чем-то вроде Гедды Хоппер или Лиз Смит [10] с той разницей, что в отличие от них презирала недоказанные слухи или преувеличения. Как ни любила она сплетни, все же превыше всего ценила достоверность.

Очень часто она пыталась поделиться сведениями с Митчелом, который неизменно скрывал скуку за вежливой улыбкой. Но когда во время ужина в «Гленмуре» она попыталась вытянуть сведения о Кейт, реакция изумила самого Митчела. Оливия затронула эту тему после ужина, доев крем-брюле, но при этом приняла такой невинный вид, что Митчел сразу сообразил: тетка прекрасно поняла, что ступает по тонкому льду. Опустив глаза, она потянулась за салфеткой, изящно промокнула губы и с деланной небрежностью заметила:

– Когда ты в последний раз был здесь, я познакомила тебя с Кейт Донован, невестой Эвана Бартлетта. Помнишь ее? Это было на благотворительном вечере в пользу детской больницы.

Вместо того чтобы кивнуть, Митчел откинулся на спинку стула и молча уставился на нее.

– Так вот, они больше не обручены, – продолжала она, встречаясь с его напряженным взглядом и снова прижимая к губам салфетку. – Через несколько недель помолвка была разорвана. Если верить слухам, Эван и Генри решили, что она недостойна войти в семью Бартлеттов. Он встречается с другими женщинами и распространяет крайне неджентльменские сплетни о Кейт. Я не могла не заметить несколько напряженную атмосферу на благотворительном вечере, особенно когда представила тебя Кейт... словно вы с ней уже были знакомы и успели поссориться. Это правда?

Митчел, не отвечая, знаком велел официанту принести счет. Оливия мгновенно помрачнела.

– А я надеялась выпить с тобой по бокальчику хереса, как всегда, когда мы ужинаем вдвоем. Разве ужин закончен?

– Надеюсь, мы больше не затронем эту тему? – парировал Митчел, просматривая счет.

Она похоже что-то поняла, поскольку настороженно взглянула, покорно кивнула, сложила руки на столе, просто вздохнула и быстро – быстро заморгала. Осознав, что бедняжка в полном отчаянии, Митчел поспешно велел официанту принести два бокала хереса. Но этого оказалось недостаточно, чтобы заглушить угрызения совести за собственную прямолинейность. Зачем он так упорно вдалбливал тетке, что не желает ничего слышать о Кейт? Глупо и совершенно бессмысленно, тем более что престарелая тетка так и сияла от удовольствия, каждый раз, когда была с ним.

Разглядывая низко склоненную седую голову, перехваченную широкой черной бархатной лентой, которая придерживала ее все еще густые волосы, он пытался придумать, как лучше сгладить ситуацию. Несмотря на немалые годы, тетка была проницательной, любопытной и безнадежно романтичной, следовательно, его крайне отрицательная реакция на все расспросы вполне могла убедить ее, что он питает тайную безнадежную любовь к Кейт Донован. И поскольку он не желал и не собирался обсуждать подобные темы даже с родственниками, то, взяв ее руку, пригласил танцевать.

Оливия больше никогда не упоминала при нем имя Кейт, впрочем, как и все окружающие, и в дальнейшем ему удалось простить себе слепое увлечение. Удалось убедить себя, что, скорее всего, просто встретился с ней в момент слабости, чем и объясняется полная неспособность мыслить разумно и связно. Что ни говори, а за те несколько месяцев до его поездки в Ангилью Уильям нашел его и смело перевернул все представления о себе и о жизни. Прежде всего брат рассказал о всех обстоятельствах рождения Митчела, познакомил с родными, включая престарелую внучатую тетку, которая сумела задеть его очерствевшее сердце, и немолодого властного деда, пробудившего в нем крайне противоречивые чувства. Всего через несколько недель, хотя и против воли, Митчел уже думал о Кэролайн, прекрасной нежной жене Уильяма, как о невестке и считал юного Билли своим племянником. А Уильям... попроси кто-то Митчела дать свое представление об идеальном брате и прекрасном человеке, он, даже не будучи знаком с Уильямом, описал бы именно его. Задолго до того, как Митчел позволил себе считать остальных своими родственниками, Уильям в его мыслях уже был братом. А потом Уильям исчез. Так же быстро и неожиданно, как появился в жизни Митчела.

Наверное, именно из-за смятения, которое пережил Митчел незадолго до встречи с Кейт, обычная настороженность уступила место непонятной доверчивости, а прославленная проницательность в тот раз просто не сработала. Но сейчас... говоря по правде, он почти не думал о Кейт, если не считать крайне редких случаев, когда кто-то или что-то напоминало о ней. Но даже когда это случалось, она мелькала в его памяти слабым огоньком, который почти мгновенно гас.

Так продолжалось почти три года, но звонок Мэтта разом разрушил сложившуюся ситуацию, которая до сих пор вполне устраивала Уайатта. Изменилось все, кроме одного: Митчел, совсем как в прошлом, снова оказался в положении ни о чем не подозревавшего глупца, только на этот раз невинной пешкой в этой жестокой игре оказался сын.