Противоречия любви (СИ) - "Ка Lip" (книги полностью .TXT) 📗
В этом небольшом городке они сегодня давали последнее представление, а завтра, неспешно собравшись, должны были продолжать свой путь.
Сегодня у Дары был странный день. Возможно, это из-за того, что завтра опять сборы и дорога. У Дары было предчувствие чего-то нового, только она не могла понять, хорошее это предчувствие или плохое.
Ее последнее на сегодня выступление следовало за номером акробатов на канате. Дара стояла за кулисами и наблюдала, как ловко они парят над ареной, выполняя сложные трюки. Затем ведущий объявил ее выход. Заиграла музыка, и Дара забыла обо всем. Весь мир исчез, остался только танец, неподвластный времени.
В каком городке находится цирк, где была Дара, Геру сказал Ковало. Поэтому Полонский ехал по точному адресу. Он успел как раз на ее заключительный выход. Свет погас, и на арене цирка появилась она — его Дара. Ее движения были пластичны, и, казалось, девушка растворяется в музыке. Изящные ручки, унизанные браслетами, роскошные волосы и ворох цветастой юбки. Она танцевала, отдавая всю себя танцу и тем, кто на нее смотрел. Цыганский танец — танец страсти, любви и свободы. И это она в движениях рук и изгибах тела рассказывала зрителю.
Гер смотрел на нее и понимал, насколько она прекрасна. Его Дара, подарок судьбы, который он отверг за суетой современной жизни, не оценив то, что не имеет цены. Сможет ли он получить второй шанс? Даст ли ему это его судьба и Дара?
Кружась в вихре танца, девушка чувствовала на себе его взгляд. Или ей это только казалась? Взгляд тигра, он смотрел на нее… Нет, этого не может быть. Дара понимала, что это лишь ее воображение отражает то, чего она хотела бы больше всего на свете, — увидеть здесь Гера.
Ее танец закончился. Она поклонилась зрителями и упорхнула за кулисы. Смутное беспокойство не оставляло ее.
В этот вечер, по завершении представления, в стороне от машин был разожжен большой костер. Это был последний вечер на этом месте, и по уже сложившейся традиции все собрались вокруг костра. Звучали поздравительные тосты, открывались бутылки шампанского, а на костре висел котелок, в котором варились мясо и овощи.
Переодевшись после выступления в обычную цыганскую юбку и пеструю кофту, накинув на плечи платок, Дара присоединилась к коллективу. Она стала частью его, и это был и ее праздник. Сделав глоток шампанского, девушка подошла к костру. Ей всегда нравилось смотреть на огонь. На огонь можно смотреть вечно, он всегда завораживал ее красотой. Тем, как огонь облизывая поленья, превращал их в раскаленные угольки, а потом они исчезали, и только алые языки пламени взмывали в темное ночное небо.
Смотря на огонь, Дара думала о себе, о своей жизни и о нем, о Гере.
Он шел к ней, и она видела его сквозь пламя костра. Дара знала, что это реальность. Или нет? Эта ночь, костер, бросающий снопы искр в ночное небо, и млечный путь над головой. Она подняла глаза и взглянула на звезды.
Гер обошел костер и, подойдя к ней, встал рядом.
— Тебе нравятся смотреть на огонь?
— Да, — произнесла Дара и накинула на плечи платок.
Гер приблизился к ней сзади и обнял ее, прижав к себе.
— Я согрею тебя.
Дара чувствовала его тело, и она прижалась к нему плотнее, растворяясь в его объятиях. Ей стало тепло, внутри тепло. Тот лед, который был у нее в душе, стал таять, и она начала оживать. Мир заиграл красками. Стрекот кузнечиков в траве, крики ночной птицы и красное пламя костра. Все это ворвалось в ее сознание. Гер вернул ей яркий мир.
— Я приехал к тебе, — склоняясь к ней, произнес Гер. — Я не могу жить без тебя.
Дара знала, что и она не жила все это время. Разве можно жить, зная, что ты разорвана на две половинки?
Его поцелуй в ушко вызвал волну мурашек. Она опять услышала его голос:
— Прости меня… я знаю, прошлое не изменить. Я всю жизнь буду раскаиваться в содеянном с тобой, — Гер замолчал, понимая, как тяжело еще раз заговорить об этом. — Дай мне шанс искупить вину… будь со мной, поверь мне… — он опять склонился к ней и произнес: — Я люблю тебя.
Костер вспыхнул ярким пламенем, и сноп искр, взлетев в небо, осветил его мерцающими искорками. Дара смотрела на огонь и чувствовала, что все плохое в ее жизни сгорает в нем. Произнесенные Гером слова были скреплены пламенем костра, Дара видела это и, смотря в огонь, знала, что Гер говорит правду. Он любит ее.
В душе бушевала буря. Слишком много всего произошло, и сейчас нужно было или жить прошлым, помня все обиды, или жить будущим — простив Гера. Можно ли простить все? Девушка не знала, но она точно знала, что не хочет жить прошлым. Все, что было в ее жизни, — это испытания, через которые она прошла. Зачем? Наверное, чтобы стать другой и в награду получить любовь. Ведь она любит его. Несмотря ни на что. Можно ли любить Гера после всего? А разве любят избирательно? Ведь суть любви именно в том, что или любят или нет. Она полюбила, и ее любовь смогла усмирить тигра. Дара улыбнулась. Тигр, ее тигр.
— Пойдем, — отстранившись от него, произнесла цыганка и взяла Гера за руку.
Гер шел за ней сквозь толпу людей, стоящих у костра, и не видел никого. Была только она, та, ради кого он хочет жить. Весь мир сосредоточился лишь на ней, и весь мир неважен, если не будет ее.
Отблески костра, ночное небо и огромное поле. Дара шла сквозь расступающуюся перед ней траву и держала его за руку. Гер, ее судьба. Она знала это, как только увидела его тогда, упав с коня и видя, как он смотрит на нее. Как же все это было давно. И как много ошибок они совершили, идя друг к другу. Наверное, при свете дня действительность станет другой, но сейчас ночь, и мир изменился. Это их ночь. Она им дана. Значит, эта судьба?
Их окружала высокаятрава, девушка остановилась и отпустила руку Гера. Платок соскользнул с ее плеч и упал к ногам. Ее пальчики стали расстегивать пуговки на кофте.
Видя это, Гер медленно скину с плеч пиджак и замер, смотря на стоящую перед ним девушку.
На их головами простирался млечный путь. Веками он указывал путникам их дорогу. Дара подняла глаза и, глядя на него, знала свой путь. Она сама выбрала его.
Затем она перевела взгляд на стоящего перед ней мужчину и произнесла:
— Возьми меня.
Гер знал смысл этих слов, да только сейчас, под куполом из звезд и вечного неба, они звучали совсем иначе. Это было как признание, откровение, истина, сказанная ею.
Он видел, как легкая цветастая блузка упала с ее плеч, оголяя совершенство фигуры.
Дара завела руки за спину и расстегнула застежку лифчика. Она хотела снять с себя все. На нее смотрели звезды и Гер. Она потянула юбку вниз вместе с трусиками, и все это упало к ее ногам. Теперь она была полностью обнажена перед ним. Дара замера, смотря в его глаза. Гер сделал еще полшага и медленно опустился перед ней на колени. Он прижался разгоряченным лицом к ней и стал покрывать поцелуями ее тело. Бедра, животик, впадинка пупка и пирсинг с бриллиантиком в нем. Она носила его подарок. Осознание этого было приятно. Дара все это время носила подаренный им пирсинг. Она не забыла его… Неужели у него есть шанс?
Его поцелуи она ощущала на своих бедрах, животе, и потом там, ниже. И стон сорвался с ее губ, а ноги перестали держать. Она упала в его руки. Гер аккуратно опустил девушку на ворох ткани цыганской юбки.
— Возьми меня, — произнесла Дара, раздвигая ноги и открывая себя для него.
Гер наконец скинул с себя рубашку и расстегнул брюки. Он склонился над ней, глядя в ее глаза и видя в них бездну с отблеском млечного пути.
Он вошел в нее, сдерживая себя и всматриваясь в ее лицо. Он хотел видеть ее глаза, ловить губами стоны, слетающие с ее губ.
Ощущая его в себе, Дара сдерживала стоны. В ней давно все было готово его принять, и наконец ощутив, как член Гера входит в нее, она прогнулась и застонала, обвивая его руками.
— Гер…
Этот голос, его имя, которое она произносила, чуть картавя, — все сводило его с ума. И он больше не сдерживал себя.
Он брал ее размашистыми движениями, входя так глубоко, как только мог, а затем, выходя, замирал, видя ее желание — она хочет принять его в себя. Внутри нее было так упоительно хорошо. Он ощущал ее жар и то, как внутри ее мышцы обхватывают его член, как будто удерживают в себе. Все это затмевало разум, и оставалось лишь желание брать ее еще и еще, сильнее, глубже, резче. Но им обоим нужна была сейчас эта страсть, они слишком долго к ней шли, слишком долго сдерживали себя, и вот сейчас все тормоза были отпущены.
