Раздельные постели - Спенсер Лавирль (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
— Кажется, мы возвратились к тому, откуда начинали…
— Не совсем так. — Кэтрин опустила глаза на свои руки, они беспокойно двигались.
— В чем разница?
Она подняла глаза, прямо посмотрела на него, почти незаметно расправила плечи.
— Моя мама сказала мне сегодня, что Герб — не мой отец. Это освобождает меня от него, действительно освобождает, наконец. Это также дает мне лучше представление о том, что происходит, когда люди женятся не по любви, а по каким-то другим причинам. Я не хочу закончить так, как мать, и никогда не закончу.
В последующие недели Клей размышлял над тем, что Кэтрин сказала насчет того, что любви нужно учиться. Он никогда раньше не анализировал способы, которыми его родители показывали привязанность. Но Кэтрин была права в одном: он всегда принимал это как должное. Он был так уверен в их поддержке, в их любви, что никогда не сомневался в их тактике. Он признал, что она также была права насчет того, что придавал меньше значения физическому контакту, чем она. Он начал оценивать внешние проявления любви, рассматривая их с точки зрения Кэтрин, и признал, что принимал их с легкостью. Он начал понимать, почему ей крайне необходимо было оставаться свободной от него эмоционально. Идея любить его выглядела для нее угрозой, если принимать во внимание их договор о том, что они разведутся вскоре после рождения ребенка. Он проанализировал свои чувства к ней и понял, что не верит, что любит ее. Он находил ее физически желанной, но только потому, что она вела себя сдержанно по отношению к нему. Трудно было вообразить, что он вообще когда-нибудь ее полюбит. Он хотел женщину, которая импульсивно поднимает руки и ищет поцелуя. Женщину, которая закрывает глаза, прижимаясь к его щеке, и делает его безгранично желанным и желаемым. Он сомневался, что может достигнуть с Кэтрин той непосредственности, которая должна быть в жене.
Они купили детскую кроватку на колесиках и подходящий к ней комод. Клей разместил их во второй спальне, где стены по-прежнему отражали мужской дух и были оклеены обоями коричневых тонов, что абсолютно не соответствовало детской комнате.
Но когда ребенок родится, они уедут…
Ее чемодан стоял на полу в спальне, упакованный, в любой момент готовый к отъезду. Когда он в первый раз вошел в спальню и увидел его, он тяжело опустился на край кровати и закрыл лицо руками. Он чувствовал себя полностью несчастным. Он думал о Джил — желанной Джил, которая так хорошо понимала его. Как бы ему хотелось, чтобы это она ждала ребенка. Но Джил не хотела детей.
Наступило первое апреля, День Дураков, принося с собой распускающиеся почки и благоухающий аромат влажной земли, что означало приход весны. Анжела подарила Кэтрин шикарную детскую ванночку. Радость, которую испытывала Анжела от скорого рождения ее первого внука, для Кэтрин была ноющей раной.
Кэтрин удивилась, когда однажды к ней заехал Клейборн, привезя с собой «пустячок» для ребенка: это были подвесные качели, но Кэтрин знала, что ребенок еще долго не сможет сидеть на них после того, как они с Клеем расстанутся.
Ада вернулась домой и каждый день звонила, спрашивая, как Кэтрин себя чувствует. Кэтрин, выросшая сейчас до огромных размеров и медлительности ленивца, отвечала: «Прекрасно», «прекрасно», «прекрасно», но однажды, после такого очередного звонка, она разрыдалась, не понимая, чего она хочет.
Она разбудила Клея среди ночи, не решаясь дотронуться до его спящего тела.
— Что? — Он оперся на один локоть, полностью еще не проснувшись.
— Начались боли. С промежутками в десять минут.
Он откинул одеяло, сел, нашел в темноте ее руку и пожал.
— Присядь сюда.
Она неуклюже отпрянула назад.
— Врач говорил, надо постоянно двигаться.
— Врач? Значит, ты ему уже позвонила?
— Да, пару часов назад.
— Но почему ты меня не разбудила?
— Я… — Но она не знала почему.
— Значит, ты два часа ходила по дому в темноте?
— Клей, я думаю, тебе следует отвезти меня в больницу, но я не надеюсь, что ты останешься со мной или еще что-нибудь. Я сама повела бы машину, но врач сказал, что я не должна этого делать.
От ее слов Клей почувствовал приступ боли, но потом он сменился приступом гнева.
— Ты не можешь держать меня в стороне, Кэтрин. Я отец ребенка.
Удивившись, она только ответила:
— Мне кажется, нам лучше не тратить время на споры. Делай все что угодно, когда мы доберемся туда.
В роддоме их встретила молодая акушерка. Ее звали Кристина Флемминг. Миссис Флемминг не пришло в голову спрашивать, будет ли Клей присутствовать. Она предположила, что Клей захочет остаться с Кэтрин. Поэтому его попросили занять место в хорошо освещенной комнате, где находилась пустая кровать. Кэтрин проверили группу крови, а когда она вернулась, у нее начались схватки. Миссис Флемминг рассказывала пациентке успокаивающим голосом, как нужно правильно дышать и расслабиться как можно больше. Когда схватки закончились, она повернулась к Клею и сказала:
— Ваша задача состоит в том, чтобы напоминать ей, что она должна расслабиться и правильно дышать. Вы можете во многом помочь. — Поэтому вместо того, чтобы попытаться объяснить, Клею пришлось выслушать ее указания, а когда акушерка ушла, остаться в родильном зале, держать Кэтрин за руку и напоминать ей дышать часто и поверхностно. Он подсчитывал долготу схваток и промежуток времени между ними.
Вскоре сестра вернулась и сказала мягко и утешительно, обращаясь к Кэтрин:
— Давайте посмотрим, сколько еще осталось. Попытайтесь расслабиться и скажите, если схватка начнется, пока я буду все осматривать. — Это произошло так быстро, что Клей не успел грациозно удалиться или смутиться. Его опять не попросили уйти, хотя он этого ожидал. Он стоял по другую сторону кровати и держал руку Кэтрин, пока ее осматривали. Клею показалось правильным то, что его так естественно включили в этот процесс, и он удивился своему открытию. Закончив осмотр, акушерка опустила рубашку Кэтрин, села на край кровати и легонько погладила широкое основание ее живота.
— Сейчас будет еще одна схватка, Кэтрин. Нужно просто расслабиться и считать: один, два, три… — Рука Кэтрин сжала руку Клея, как зажимы ловушки. Под мышками Клея выступил пот, и капли пота собрались на висках Кэтрин и струились по волосам. Ее глаза были закрыты, а челюсти сильно сжаты.
Он помнил, зачем он здесь.
— Открой рот, Кэтрин, — мягко напомнил он. — Дыши, дыши.
Сквозь боль Кэтрин была счастлива, что Клей рядом. Казалось, что его голос успокаивал ее в те минуты, когда она боялась больше всего.
Когда боль утихла, она открыла глаза и спросила миссис Флеминг.
— Как вы определяете, что оно приближается?
У Кристины Флемминг было приятное лицо и улыбка Мадонны. От нее веяло спокойствием, и Кэтрин с Клеем чувствовали себя очень уютно в ее присутствии. Ее голос был шелковистым, успокаивающим. Ей очень шла ее профессия.
— О, я чувствую это. Вот, дайте мне свою руку, Кэтрин. — Она взяла руку Кэтрин и положила ее на низ живота. — Мистер Форрестер, положите свою руку сюда с другой стороны. Сейчас ждите, вы почувствуете, когда начнется схватка. Мышцы начнут напрягаться, начиная с боков, живот изогнется и будет изменять форму во время приступа схватки. Когда это закончится, мышцы снова расслабятся и успокоятся. Вот, начинается; пройдет с полминуты, пока схватка достигнет своего пика.
Кончики пальцев Клея и Кэтрин соприкасались, образуя колыбель вокруг низа живота. Вместе они разделили радость открытия, когда мышцы напряглись и изменили контуры ее живота. Для Клея ее боль стала ощутимой. Он уставился, широко раскрыв глаза, на то, что происходило под его рукой. Но в середине схватки Кэтрин положила руку над головой, и Клей перевел взгляд на ее лицо. Она поджала губы, от боли стиснула челюсти. Он протянул руку и погладил ее волосы. От прикосновения его руки ее губы расслабились и раскрылись. Он снова и снова напоминал ей, что нужно делать. Клей чувствовал любопытное удовлетворение оттого, что мог ее успокоить, даже в высший момент родов.
