Позови меня, любовь - Райли Юджиния (мир бесплатных книг .TXT) 📗
— О, ma belle! какой приятный сюрприз!
— Жак, послушай! — еще не отдышавшись от бега, сказала Белла. — Сегодня ты не должен вы ступать!
— Что это у тебя? — спросил он, глядя на кусок веревки, которым она сердито размахивала.
Девушка быстро рассказала ему все про находку Тоби и закончила словами:
— Яснее ясного: кто-то опять пытается покончить с тобой, Жак. Так что и близко не подходи к сцене!
Он потрогал размочаленный конец веревки.
— Насколько я понимаю, Тоби укрепил луну и теперь все в порядке?
Белла сжала в отчаянии кулаки и чуть не затопала ногами.
— Луна луной, а убийца тут, и неизвестно, какой новый сюрприз он готовит. Жак, очнись! Тебе чуть не разбили голову чугунной чушкой, в тебя стреляли. А теперь — это. Сколько еще предупреждений тебе нужно? Ведь очевидно, что убийца упрям и не собирается отступать от своего замысла!
— Отчего мы так переполошились? Веревка могла сама перетереться.
Белла замахала руками.
— Там было три веревки. Две перерезаны. А третья — взгляни, она новая и прочная. А вот ровный ножевой разрез. Тоби в этом разбирается.
Жак еще раз осмотрел веревку и спорить не стал. Он вернул обрезок Белле и стал надевать сорочку.
— Белла, со мной ничего не случится. Предположим, что действительно существует преступный умысел и веревка перерезана. Но тот, кто это сделал, не знает, что его коварство раскрыто и луна закреплена нормально. Значит, он потирает руки и ждет моей смерти. Следовательно, я в безопасности, покуда убийца не понял, что его план сорвался. К тому же Этьен сказал мне, что в театре дополнительная охрана — в зрительном зале и за кулисами. Это сделано и для публики — мы показываем, что меры приняты и инцидентов больше не будет.
Белла недоверчиво покачала головой.
— Жак, охрана — дело полезное, но боюсь, толку от нее мало. Ни полиция, ни частные сыщики не способны остановить убийцу, если он полон решимости довести дело до конца. Невозможно углядеть за всем и за всеми. Неужели ты выйдешь на сцену?
— Белла, — ответил Жак, явно теряя терпение, — у меня долг перед публикой, долг перед дирекцией и труппой. Я же сказал — во вторник, меня в театре не будет.
Она в отчаянии глухо застонала.
— Но мы же не можем угадать, когда и где убийца нанесет следующий удар! А что, если в статье, которую я прихватила, неточность или опечатка — и дата неверная? Ведь статья писалась через девяносто лет после события, и автору было все равно, ошибся он на день или на пять.
Жак подошел в ней, схватил за плечи и легонько встряхнул.
— — Любимая, ты становишься истеричкой.
— Я не истеричка.
— — Да, да, — сказал он с озабоченным лицом. — Я сообщил тебе о наших с Этьеном мерах предосторожности. Но тебе мало. Ты хочешь, чтобы я отказался от собственной жизни.
— — Ничего подобного. Я хочу, чтобы ты ее спас!..
— Сцена — моя жизнь. Я не стану добровольно отказываться от нее. Могу сжать зубы и отказаться на один день — в этот чертов вторник. Но только на один день. И умоляю, не надо портить наши отношения, Белла!
— — Это ты портишь наши отношения, Жак! — Девушка задыхалась от волнения. — Ты решил, что опера важнее нашего будущего. Важнее даже твоей жизни. И если ты сейчас не прислушаешься к голосу здравого смысла, нашим отношениям конец.
— Ты шутишь!
Она сморгнула горькие слезы.
— Не шучу. Так или иначе, я тебе не пара. На сколько я понимаю, именно я вызвала ту ревность, которая направляет руку убийцы. Быть может, самый верный способ спасти тебя — это расстаться с тобой… и — кончай жизнь самоубийством на сцене.
— Белла, ты нужна мне! — умоляющим тоном воскликнул Жак.
Она с горечью рассмеялась.
— Нет, тебе нужен театр, аплодисменты, успех. Ради всего этого ты готов принести в жертву свою жизнь и любовь.
По выражению его лица она поняла, что попала в точку. Белла не стала ждать словесного подтверждения того, что прочитала в его лице. Размазывая слезы, она пулей вылетела из гримерной и побежала по коридору куда глаза глядят. Она чувствовала, что сердце ее разбито, мысли путались.
Сразу после начала представления она увидела у кулис справа и слева от сцены четверых незнакомцев, издалека похожих на близнецов. На всех были котелки и коричневые пиджаки. Одинаковы были даже усы щеточкой и мрачное выражение лица. Незнакомцы настороженно поводили глазами. Было ясно, что это и есть нанятые директором детективы.
Несмотря на близнецов в котелках, Белла продолжала волноваться и гадать, какое еще несчастье ждет Жака. Хотя девушка не была занята в номере, она не уходила, а шагала между кулисами у самого выхода на сцену и настороженно поводила глазами, как близнецы в котелках. Сердце сжималось от тревоги.
Но ничего страшно не происходило. Вот еще номер кончился — и опять все в порядке. Лишь проходя мимо Беллы, Жак всякий раз с упреком смотрел на нее, а она отводила глаза.
Кое-как, думая о своем, Белла механически исполнила свои роли в «Полете валькирий» и «Трех девчушках». Представление двигалось к концу; у нее слегка отлегло от сердца и появилась слабая надежда, что сегодня вечером Бог милует и Жак останется в живых. К моменту, когда она переодевалась в костюм падшей девушки для номера «Ее бы лучше пожалеть, чем упрекать», внутреннее напряжение заметно спало.
«Калейдоскоп» завертелся под звуки «Старой милой песни любви», и Белла пошла на сцену. Началось привычное неприятное головокружение. Она старалась не обращать на него внимания…
И тут ее вдруг повело в сторону и закружило на месте. Дикая паника охватила Беллу. Она мгновенно узнала это кружение и сразу поняла, что ее тянут обратно в будущее. Момент для возвращения был не просто неподходящий, а трагически неподходящий.
Она не должна, не имеет права оставить Жака за несколько дней до возможной гибели!
Белла растерянно оглянулась, словно хотела зацепиться за что-то — хотя бы взглядом. Но кругом ничего, кроме мелькания огоньков «калейдоскопа».
— Нет! Нет! — исступленно закричала она, хватаясь руками за воздух. Вихрь продолжал вертеть ее, и девушка сознавала, что попытки противостоять могучей силе обречены.
Страшная секунда закончилась. Кружение прекратилось. В глаза ударил яркий свет. Раздался громкий хохот сотен людей. Белла, щурясь, смотрела в зал. Там сидела публика конца двадцатого века, а сама она, в красном платье проститутки, стояла рядом с ошарашенной парой — Виктором Дейли и Анной Марией Бернард. Певцы были одеты в костюмы эпохи итальянского Возрождения и исполняли дуэт из «Ромео и Джульетты».
О Господи, она опять здесь, а Жак остался в прошлом, один, в опасности!
Объятая ужасом, дрожа всем телом, Белла побежала прочь со сцены — под хохот зала.
Белла прибежала в свою гримерную, общую с Дикси, закрылась на замок, быстро сбросила атласное платье прошлого века и надела джинсы и майку. Она знала, что Дикси и Джон заняты в номере, а не то помчались бы за ней в гримерную.
Вдруг раздался стук в дверь. Девушка не стала отзываться и открывать. Тогда разъяренный голос Лесли Личфилда стал честить ее последними словами. Режиссер требовал, чтобы она открыла и объяснила свое поведение. К счастью, у нее хватило ума затаиться и отмолчаться. Личфилд побушевал, плюнул и ушел. Как только его шаги стихли вдали, Белла схватила сумочку и ключи и опрометью кинулась из гримерной к служебному выходу.
К автостоянке пришлось бежать под сильным дождем. Дрожа от холодного ветра, она помчалась через лужи к своей машине. По дороге к улице Святой Анны под шуршание «дворников» по ветровому стеклу, видя размытые огни фар встречных машин, Белла пыталась настроиться на другое время, на другой ритм, но ее сознание отказывалось принимать тот факт, что она уже в другой эпохе.
Девушка ясно понимала, что причиной возвращения в двадцатый век была она сама. Неведомые силы лишь отозвались на ее очередной внутренний разрыв с Жаком. Она отдалилась от него и была тут же наказана изъятием из его эпохи.
