Будь моим мужем - Бут Пат (читаем книги .txt) 📗
Рейчел сняла маску.
– Ах, Чарльз, до чего же тут красиво!
– Действительно. Об этом месте мало кто знает. Я здесь ни разу никого не видел.
Он приплывал сюда вместе с Розой. Рейчел почувствовала, как его захлестнули воспоминания.
Было тихо, несмотря на бьющееся о скалы море. Его рев, со всех сторон доносившийся до их оазиса незыблемого спокойствия, почему-то не воспринимался как шум. Когда они разговоривали, раздавалось слабое эхо.
– Ты можешь стоять?
Рейчел нащупала ногами дно. Песок мягко уходил в сторону пещеры. Вся в лучах солнечного света, она придвинулась к нему, и он потянулся к ней навстречу. Он обвил ее руками, и в этих объятиях ей стало тепло и надежно.
– Ну, давай же, люби меня, – прошептала Рейчел.
Она тоже крепко обняла его и вся прижалась к его напряженному, как струна, телу, осязаемо ощущая, как твердеет и увеличивается в размерах его возбужденная плоть. Рейчел впилась в его губы и втиснула ему между ног свое бедро, чтобы и лучше почувствовать, и сильнее возбудить его.
– Прямо здесь?
Она кивнула в ответ и облизнула губы от обуявшего ее вожделения. Им уже не раз доводилось медленно раскрываться друг перед другом и с самозабвенной жадностью насыщать свое никогда не утолимое желание. Теперь же близость их достигла той степени, когда ее необходимым элементом становилась новизна ощущений – именно такая, как сейчас: в самых неожиданных местах, в самые непредвиденные моменты. Все места, в которых они бывали, ей хотелось отметить знаком их интимной близости.
С трудом разводя тесное объятие, она опустила руку вниз и ощутила через ткань плавок желанную твердость. Затем рука скользнула через преграду, пальцы ее сомкнулись. Рейчел не отрываясь смотрела, как от охватывающего его желания, вызванного ее настойчивыми прикосновениями, расширяются его глаза и ходуном ходит бурно вздымающаяся грудь. Окружая любовников со всех сторон, вокруг кипело белой пеной море. Солнечный свет согревал своими жаркими лучами их лица и отражался от темно-голубой, почти синей водной глади. Перекликаясь друг с другом, над ними летали чайки, не обращая внимания на неистовую человеческую страсть, все сильнее разгоравшуюся внизу, прямо под их крыльями.
Она приспустила на нем плавки, по-прежнему не сводя глаз с его лица, захваченная неуемным плотским вожделением, которое источал взгляд Чарльза. Он прерывисто вздохнул и закрыл глаза от предвкушения острого наслаждения, ожидая, когда она примет его плоть в себя. Развязав тесемку бикини, Рейчел сбросила трусики и, изогнувшись назад, плотно прижалась к его мощному орудию, помогая ему проникнуть внутрь. Он подхватил ее за ягодицы, резко потянув на себя, и она испытала острое ощущение, чувствуя, как он заполняет ее собою, глубоко входя в ее тело без каких-либо усилий, точно так же, как в ту далекую ночь он проник ей в душу.
Она испустила долгий, протяжный вздох удовлетворения. Ощущение было настолько сильным, настолько полным – гармония тела и души. На весу ее поддерживали Чарльз и море. Оно приподнимало ее, делая почти невесомой. А он тесно прижимал Рейчел к себе, так же ощутимо пребывая в ее теле, как она в его сердце. Крепко обвив ногами его талию, она запрокинула голову, обратив лицо к голубому небу и к Богу, подарившему ей это чудо любви. Ощущая в себе размеренные движения, она вся замирала от нежности и растворялась в ней. Все было удивительно и совершенно естественно – соединение любящей пары в любовном акте. Рейчел вздымалась и опускалась в такт его движениям, по мере того как уровень воды вокруг них тоже то убывал, то прибывал.
– Да… Да… Да… – бессвязно бормотала она, подчиняясь задаваемому Чарльзом ритму.
Такого она не испытывала никогда. Каждое прикосновение, движение, ласка восхитительно отзывались в ее душе. Она упивалась своей властью над ним. Она захватывала, пленяла и подчиняла его себе, словно узника. И вдруг она почувствовала, как у него подкосились ноги и он пошатнулся, изливая в нее свою страсть. Тогда она еще теснее прижалась к его содрогающемуся телу, инстинктивно стремясь в этот завершающий миг выжать из него все, что еще можно, чтобы напоить свое истомившееся женское естество его любовью.
Но и это было еще не все. Чарльз взял ее на руки и по песку, устилающему каменистый грот, понес в теплую темноту пещеры.
43
Едва проснувшись, Кэрол уже каким-то неведомым образом знала, что сегодня все будет по-другому. На протяжении вот уже нескольких месяцев, отбросив прочь всяческие сомнения и размышления, она самозабвенно и исступленно окуналась в работу, отдаваясь ей полностью и без остатка, делая передышки лишь для того, чтобы поесть да поспать. Свобода позволяла ей целиком сосредоточиться на живописи. Она просыпалась и сразу же бралась за кисть. Не было ни сомнений, ни творческих мук и терзаний, а всего лишь полная утрата самой себя в этом процессе. Это было то единственное, что ей требовалось. Но, хотя сейчас глаза ее и были еще закрыты, Кэрол знала, что сегодня все изменится.
Она открыла глаза, и лучи солнца, встающего над пустыней, радостно приветствовали ее, проникнув в комнату через небольшое окно. Обычно она мгновенно вскакивала, в одну секунду выпивала чашку растворимого кофе, быстренько принимала душ, предвкушая скорое начало работы. Банка кофе «Тейстерс» опустела, и ей пришлось открыть новую – «Колумбиан Супремо», которая уже целую вечность стояла в шкафчике. Она наблюдала, как конденсирующийся ароматный напиток медленно струится вниз через фильтр кофеварки, и, не дожидаясь, пока кофейник наполнится, налила себе чашку и отпила из нее, сразу же ощутив, как под воздействием кофеина, словно подстегнувшего ее, мысли понеслись вперед, лихорадочно обгоняя друг друга.
Пройдя из крошечной кухни в мастерскую, Кэрол внимательно посмотрела на картину, над которой сейчас работала, но сконцентрировать внимание никак не удавалось.
Кэрол обвела взглядом свою студию, с которой теперь ни за что не смогла бы расстаться. Не то чтобы она была без ума от квартиры. Дело в том, что именно здесь она стала сама собой, той Кэрол, которой она поклялась стать несколько месяцев назад в «Гасиенде-Инн». Она подумала о Рейчел и Тэссе. Связь с ними она поддерживала при помощи почтовых открыток. Жизнь ее была настолько насыщенной и занятой, что на что-либо другое времени почти не оставалось. И вот сейчас она чувствовала, что добилась-таки своего. Она обрела чувство собственного достоинства и уважения к себе. Кэрол представила себе, как сейчас гордились бы ею и Рейчел, и Тэсса.
Ее мысли переключились на Чарльза Форда. На короткое время он возвратился из Европы, а затем стремительно исчез во второй раз, отправившись на Средиземное море, где у него была яхта. Это заставило Кэрол присмотреться к нему пристальнее. Поначалу он казался ей человеком с незаживающей душевной раной. Поэтому она считала его неспособным самозабвенно отдаться любовному чувству и воспарить на его крыльях. Прежде – но не сейчас. Если он нашел себе женщину, то что это могло бы означать для Кэрол? Он женится?! Сердце ее противилось и отвергало саму мысль об этом, рассудок же моментально напомнил о секретном оружии, приберегавшемся как в ее подсознании, так и в кладовке именно для подобного случая.
Кэрол встала и прошла через комнату, в которой было прохладно, в подсобное помещение. Картина стояла у стены. Кэрол повернула ее, и теперь на нее смотрело ее собственное лицо, обрамленное лепестками розы. Она не подходила к ней целый месяц, и сейчас, как и прежде, от яркой самобытности этого полотна у нее захватило дух. Она так и не подарила Чарльзу эту картину. Так толком и не поблагодарила за все, что он сделал для нее. Так и не поведала ему о том восхищении, которое испытывает перед ним. Картина могла бы восполнить этот пробел.
Кэрол почувствовала, что момент настал. Чарльз должен увидеть портрет как можно быстрее. Прежде чем он связал себя обязательствами, ему нужно дать возможность подумать о ней… как о женщине. Если у нее есть хоть малейший шанс, она должна использовать его, пока не стало слишком поздно. Неужели это типично женская особенность – сразу же пытаться препятствовать осуществлению прекрасного, даже еще не разобравшись толком в своих собственных чувствах и желаниях? Прежняя Кэрол постоянно задумывалась о таких вещах. Однако новая Кэрол олицетворяет собой и новый тип женственности, поэтому совесть ее чиста.