Красотки из Бель-Эйр - Стоун Кэтрин (версия книг txt) 📗
– Из-за СПИДа? – сказала Эллисон.
– Да. Уинтер ничего не грозит, но в ближайшие несколько недель она будет слабой и неуверенной. Кто-нибудь сможет ей помогать? – Врач полагал, что как раз смотрит на такого человека.
– Да, конечно. – Эллисон улыбнулась. Помощь Уинтер, пока к ней не вернутся ее безграничная энергия и переизбыток здоровья, станет малым, крохотным возмещением тех долгих, полных терпения месяцев, которые подруга просидела у постели Эллисон. – Можно взглянуть на нее и на младенца?
– Пока нет. Ими еще занимаются сестры. Лучше им не мешать. – Доктор Джонсон правильно истолковал мелькнувшую в глазах Эллисон тревогу и добавил: – Поверьте, и мама, и ребенок чувствуют себя нормально. Приходите сегодня в одиннадцать утра, в часы посещений.
– Хорошо. Передайте ей, что мы ее любим, ладно?
– Передам.
Когда врач ушел, Эллисон повернулась к Питеру. Во время разговора Эллисон с врачом он молчал. Он даже не вышел из угла, где стоял, застыв в ожидании, готовя себя к неизбежной вести, что мать и ребенок погибли.
Но Питер слышал слова врача. Эллисон поняла это по выражению его лица – он пытался примирить этот счастливый конец с тем, что случилось четыре года назад. Питер пытался обрадоваться тому, что Уинтер и ее ребенок живы, но часть его все еще была погружена в мрачные воспоминания о женщине и ребенке, которые умерли.
Секрет Питера отдалил их, и Эллисон сохраняла это расстояние, потому что ей нужно было время. Но сейчас она смотрела на измученное лицо Питера, на его испачканные кровью руки и одежду и внезапно почувствовала силу и уверенность. Ей не нужно время. Нет нужды тратить часы, дни и недели их любви на то, чтобы оживить прошлое. Она верит в любовь Питера и не хочет, чтобы он снова переживал болезненные воспоминания. Они не будут об этом говорить, если только Питер не захочет. Она просто будет любить его, как уже любит, всем сердцем.
Эллисон подошла к нему, посмотрела в темные глаза и улыбнулась.
– Обними меня, Питер, – нежно прошептала она. «Это нужно тебе».
Не говоря ни слова, Питер обхватил ее своими сильными руками, с нежностью и благодарностью, и привлек к себе. Эллисон ощутила его скованное горем тело. А потом почувствовала, как оно уходит – река скорби и боли.
В оставшиеся до рассвета часы Питер и Эллисон вместе приняли душ, а потом лежали рядом, касаясь и любя друг друга. Когда бледно-желтый свет нового летнего дня стал вползать в окно спальни, Эллисон мягкими поцелуями очертила его губы. Прощальными поцелуями. Питер это понял.
– Я никуда не еду, милая, – сказал он.
– Сегодня премьера величайшей из постановок «Ромео и Джульетты». Твоей постановки. Тебе надо там быть. – И тихо добавила: – А мне надо быть с Уинтер.
– Знаю, моя дорогая. А мне надо быть с тобой.
Эллисон покачала головой и с любовью посмотрела в его глаза. Сегодня, в этот уик-энд, всю следующую неделю она собиралась готовить дом Уинтер к появлению там ребенка. Они с Уинтер еще ничего не сделали – не купили для младенца одежду! – потому что время еще было. Они посмеивались над этой задачей и решили, что целиком положатся на мать Эллисон, которую обе любили, которая сохранила тайну Уинтер и для которой эта девочка будет все равно что внучка. Навестив сегодня утром Уинтер, она поедет к родителям, чтобы сообщить им о чудесной новости. А потом они с мамой отправятся за покупками.
Питер мог принять в этом участие – Эллисон совсем не хотелось, чтобы он уезжал! – и может, он все знает о детском снаряжении, но возможно, это опять пробудит в нем мучительные воспоминания. А Эллисон не хотела для Питера новых страданий.
– Тогда я попрошу поставить на мой столик в «Таверне» телефон, и мы будем разговаривать всю ночь в ожидании рецензий.
– Хорошо. Но сначала позвони мне, когда прилетишь в Нью-Йорк.
– И перед тем как пойду в театр, и в антрактах, – нежно поддразнил Питер. Потом его глаза посерьезнели. – Как я не хочу тебя оставлять! Я обещал, что мы поговорим и я постараюсь помочь тебе понять.
– Мне нужно только знать, что ты меня любишь.
– Я люблю тебя, Эллисон, больше всего на свете!
– Ну вот мы и поговорили. – Эллисон поцеловала его, а потом с неохотой оттолкнула от себя. – Тебе надо собираться, а то пропустишь свой рейс.
– Я думал о следующих выходных, – сказал Питер, обнимая ее за шею и лаская своими сильными пальцами.
– Да? – Эллисон прикусила губу. Она планировала провести следующие выходные в Нью-Йорке, но теперь ей необходимо находиться рядом с Уинтер. Ей нужно было быть рядом с Уинтер и точно так же – рядом с Питером.
– Я бы хотел провести четыре дня – и четыре ночи – в элегантном номере роскошного отеля. Я слышал, тут есть один неподалеку. Кажется, он называется «Шато Бель-Эйр». Потрясающий дизайн интерьеров, очень удобно расположен к Белладжо и в то же время тихий, романтичный. – Питер с любовью улыбнулся.
– Ты вернешься на следующие выходные? Ты сможешь?
– Я вырвусь. Не знаю, Эллисон, но полагаю, что если ты только что написал сценарий и поставил фильм, который уже полюбили кинокритики, и поставил спектакль, который, отбросим ложную скромность, полюбят театральные критики, то ты до некоторой степени можешь делать что хочешь, побездельничать, побыть с любимой женщиной. Как ты считаешь?
– Я тебя люблю.
– Уинтер!
Эллисон с трепетом шла в палату Уинтер, готовя себя к тому, что вместо своей лучшей подруги увидит бледную, усталую тень, напоминая себе, что она сама, должно быть, выглядела точно так же, когда лежала в палате интенсивной терапии после несчастного случая.
Уинтер выглядела бледной, ее кремовая кожа была прозрачна, но подруга сидела, опираясь на подушки. Ее фиалковые глаза смотрели ясно и искрились, она что-то писала в лежащем на коленях блокноте.
– Привет!
– Ты прекрасно выглядишь, как всегда, эффектно.
– У меня небольшая слабость, но в целом ничего. – Голос Уинтер смягчился: – Спасибо вам с Питером. Вы спасли мне жизнь.
– Нет, – быстро возразила Эллисон, но задумалась. Возможно, Питер действительно спас Уинтер жизнь. Возможно, ужас другой ночи, когда он отчаянно и безуспешно пытался спасти другую жизнь, заставил Питера действовать так быстро и уверенно, как прошлой ночью.
– Да. Спасибо вам. – Уинтер заметила, что Эллисон хмурится, и со счастливой улыбкой обратилась к другой, чудесной, теме. – Ты уже видела ее?
– Еще нет.
– О, Эллисон, она такое чудо! У нее малюсенькие ручки и ножки, такой розовый ротик, и вся она такая мягкая.
– Сестры говорят, что она красавица, – сказала Эллисон. Когда Эллисон пришла в отделение и стала искать палату Уинтер, медсестры по собственному почину сообщили ей об этом. – Они сказали, что большинство младенцев не очень-то красивы, а недоношенные особенно, но она красавица.
– Это не важно, – рассеянно пробормотала Уинтер.
Уинтер осознала – она готова к тому, что ее дочь будет такой же, как она – застенчивой, неуклюжей, неловкой, уродливой. Уинтер искупит вину за то, что сделали с ней. Как она будет любить свою маленькую девочку! Неужели она разочарована, что ее дочь уже красива? Нет, конечно, нет. Нет, если это облегчит жизнь ее драгоценному ребенку.
– Ты уже решила, как назовешь ее? – спросила, помолчав, Эллисон. Уинтер была абсолютно уверена, что у нее родится дочь, но ни разу не упоминала имени.
– Как раз думаю над этим. Вот. – Уинтер передала Эллисон блокнот. – Скажи, что ты думаешь?
– Посмотрим. – Эллисон начала вслух зачитывать длинный список. – Марша Лорен… Лорен Марша… Марки… Лора…
– Эти я уже отбросила, – вмешалась Уинтер. «Я решила не называть ее в честь мужчин, которым оказалась не нужна». – Можешь пропустить все женские вариации от Лоренса и Марка.
– Ладно. Так, посмотрим. Отэм… Спринг… Саммер. – Эллисон задумчиво подняла голову. – Уинтер?
– Думаю, у меня просто помутилось в голове от наркоза. Никаких времен года! Читай дальше.
