Книга Дины - Вассму Хербьёрг (читать хорошую книгу .TXT) 📗

ГЛАВА 6

В том году светлые ночи мешали Дине больше обычного. Люди слышали, как она то выходит из дому, то снова возвращается в дом. Мается, как зверь в клетке.

Это началось после отъезда Лео. После того случая, который показал, что в это лето Лео уже не вернется. Во фьорде бросила якорь русская лодья. Капитан и штурман привезли какой-то товар. Ящики и бочки. Все думали, что русские хотят что-то продать или обменять. Оказалось, это дары от безымянного друга.

Дина знала, кто этот безымянный друг и что отправил он эти дары потому, что не приедет сам.

Там были прочные веревки для Андерса и большой ящик с немецкими книгами для матушки Карен. Олине получила красивый воротничок с французскими кружевами. В рулоне, надписанном для Дины, были ноты для виолончели и фортепиано. Русские народные песни и Бетховен.

Дина заперлась у себя, предоставив матушке Карен и Андерсу самим принимать русских моряков.

Русские остались довольны приемом и задержались в Рейнснесе. Штурман немного говорил по-норвежски и занимал всех забавными историями.

Он был осведомлен в вопросах политики и торговли на севере и на востоке. Россия и Англия никак не могут договориться. Конечно, из-за Турции. Нелады с этими турками начались уже давно. Он только не знал, из-за чего именно.

Андерс слышал, что русский царь очень несговорчив, когда дело касается Турции.

— Нельзя считать себя правым только потому, что ты царь, — заключил Андерс.

На другой день Дина ужинала со всеми. Играла на пианино по новым нотам. Русские пели так, что дрожали потолочные балки. Подогрел настроение и пунш.

У бородатого штурмана было крупное лицо и живые глаза. Он был уже не первой молодости, но хорошо сохранился. Большие уши упрямо выглядывали из-под густых волос. В его руках приборы и рюмки казались кукольными.

Постепенно разговор оживился. После ухода матушки Карен сигарный дым поплыл по комнате.

В открытые окна доносились крики чаек. Мягкий свет ласкал грубую одежду моряков, подчеркивал задубелость их кожи, играл на золотистых щеках и в темных глазах Стине. Падал на руки Дины, летавшие по клавишам. И нежно прикасался к золотому обручальному кольцу Иакова, которое Дина носила на среднем пальце левой руки.

Гаги, которых пестовала Стине, склонив головы набок, с блестящими глазами и трепещущим на груди пухом прислушивались к голосам и звону бокалов. Стоял май, и небо на юге было еще новорожденное.

Дина попыталась узнать у русских, в каком городе они взяли на борт подарки от Лео. Сперва они долго не понимали ее. Она без конца повторяла свой вопрос.

Наконец штурман сказал, что они получили эти подарки в Хаммерфесте. С другой лодьи, которая шла на восток. Отправителя никто из них не знал. Но им было точно указано, куда все следует доставить. И еще им обещали, что им будет оказан радушный прием.

Новый управляющий лавкой в Рейнснесе энергично кивал головой. Это был тощий тридцатилетний человек с жидкими волосами. Сутулый и косоглазый. Он носил пенсне и цепочку для часов, но самих часов у него не было. Теперь, после праздничного обеда и трех бокалов пунша, он обнаружил новые стороны своей натуры. Он умел смеяться!

И прежде чем все успели опомниться, рассказал историю об одном торговце из Бремена, который видел у русских много распятий из мореного дерева и литографий. Они привозили их с собой на своих лодьях.

На другой год этот торговец взял с собой целый короб таких распятий и литографий, намереваясь выгодно продать в России. Но русские не стали их покупать. Он стал выяснять причину и узнал, что на его распятиях голова у Христа повернута влево, а не вправо и к тому же Он безбородый, как ребенок. Русским был не нужен такой немецкий Христос. Они не верили, что он может чем-нибудь помочь русским морякам. Однако торговец не растерялся. Он тут же предложил свой товар норвежцам, и те охотно все раскупили за полцены, считая, что совершили выгодную сделку. Они были добрые лютеране, и потому безбородый Христос вполне их устроил. Вскоре эти распятия и литографии висели уже во всех домах на побережье.

Все смеялись. Андерсу в его поездках доводилось видеть такие распятия. Значит, управляющий не солгал.

У русского капитана создалось другое впечатление и о норвежцах, и о норвежской торговле.

Они выпили за торговое братство и гостеприимство. Потом выпили за ячмень из Кольской земли, который отличался замечательными свойствами и созревал быстрее, чем ячмень из других мест.

Через некоторое время гости и хозяева вышли, чтобы полюбоваться полуночным солнцем. Оно зацепилось за крутой склон, где погиб Иаков.

Дина попыталась еще раз расспросить о Лео штурмана, который немного говорил по-норвежски.

Но он сокрушенно покачал головой.

Дина поддала камень ногой, нетерпеливым движением разгладила юбку и попросила штурмана передать Лео поклон и сказать, что его ждут еще до Рождества. Если он не приедет, подарки ему не помогут.

Штурман остановился и взял ее руку:

— Терпение, Дина из Рейнснеса. Терпение!

Вскоре Дина пожелала всем доброй ночи. Она пошла в конюшню и отвязала Вороного. Вороной был недоволен.

Она нашла обрывок веревки, подвязала юбки, вскочила на Вороного и направила его вверх по склону через березовую рощу. Вместо шпор она пользовалась носком башмака. Вороной вытянул шею и заржал. Весенний ветер подхватил его гриву. И они полетели.

На скалах возле причала стояли русские моряки и смотрели вслед хозяйке Рейнснеса. Штурман решил, что она даже более русская, чем их женщины.

— Слишком мужеподобна, — заметил капитан. — Курит сигары и сидит на лошади, как мужик!

— Но у нее красивые розовые ногти! — сказал второй штурман и громко рыгнул.

Они сели в лодку и направились к своей тяжелой лодье.

Она чуть-чуть покачивалась на волнах. Было безветрие.

Их голоса далеко разносились в тишине. Они звучали стройно, напевно, незнакомо. Почти нежно. Словно убаюкивали ребенка.

Той майской ночью Дина приняла решение. Она поедет со шхуной в Берген. Теперь уже она могла и заснуть.

Повернув Вороного, Дина поехала домой.

Болота цвели. На березах у ручья появились листочки, маленькие, словно мышиные ушки.

Из кухонной трубы поднимался тонкий дымок. Значит, Олине уже встала и готовила завтрак.

Когда Дина снимала башмаки, явился Иаков. Он напомнил ей, как они вместе ездили в Берген. Об их скачке в постели на постоялом дворе в Грётёйе.

Но Иаков явно боялся, что она уедет. Ведь в Бергене столько мужчин. По всему побережью много мужчин. Всюду одни мужчины.

Когда шхуна была уже оснащена и нагружена, Дина объявила, что тоже едет.

Матушку Карен эта новость испугала — до отъезда оставалось всего три дня.

— Как ты можешь ни с того ни с сего бросать дом, милая Дина?! Это же безответственно! Управляющий лавкой — человек новый, ему еще нельзя доверить всю бухгалтерию и товары. И кто будет руководить сенокосом и ходить за скотиной, если Фома тоже уедет?

— Человек, который каждую субботу в любую погоду по любой дороге идет через горы, чтобы навестить своего отца, и возвращается обратно каждое воскресенье, как-нибудь справится с мертвыми вещами, что хранятся в ларях и на полках. А Фома… Фома останется дома.

— Но, Дина, он же просто бредит этой поездкой!

— Будет, как я сказала. Раз я уезжаю, он тем более необходим здесь.

— Но с чего тебе вдруг понадобилось в Берген? Почему ты не сказала об этом раньше?