Лучший друг девушки - Кауи Вера (книги полностью .TXT) 📗
Колесо судьбы завершило свой полный оборот: теперь верх одержала Ливи, он же, доведенный до отчаяния, покорно принимал от нее любые пинки и удары. Именно в такие моменты, сидя у постели умирающей жены, Билли Банкрофт, богатый и властный лорд Банкрофт, горько размышлял о своем Грандиозном Замысле, пытаясь обнаружить, где и как он допустил в нем роковой просчет. Ведь так тщательно все задумывалось много лет тому назад, когда он был еще совсем молод, был еще никем и ничем.
И он сумел добиться своего, добиться, невзирая ни на что! Билли Банкрофт нашел в себе силы вскарабкаться на самую вершину! Почему же, почему его лишают сразу всего? Ведь ей всего пятьдесят четыре года! Она может дожить хотя бы лет до семидесяти! Ему самому еще только шестьдесят девять, и он хотел бы дожить по крайней мере лет до восьмидесяти. У них впереди еще годы и годы, масса дел и много новых денег.
Должен же быть какой-то обходной путь, не может не быть! Он обретал лучшую свою форму именно тогда, когда его загоняли в угол: именно тогда ум его работал с полной отдачей, четко и быстро, а зрение и слух его обострялись. Но сейчас, в самый критический момент жизни, когда на карту поставлено все, его ум вдруг потерял былую проницательность, стал вялым и медлительным, а сам он ужасно устал, мелкий шрифт, например, теперь разбирает только с помощью лупы, и это он, кто когда-то невооруженным глазом мог считывать микропленки, поднося их к свету, чтобы обнаружить на них следы предыдущего использования. Никому не дано было обскакать самого Билли Банкрофта. Он был известен в мире бизнеса как величайший из ныне здравствующих корифеев торговой сделки, и чем она была сложнее и запутаннее, тем лучше. Почему же он не в состоянии довести до логического конца самую важную сделку своей жизни?
По мере того как шло время и каждая его поездка оканчивалась очередной неудачей, он решил дать выход своему отчаянию характерным для себя образом. Во время одного из обедов в доме своей дочери Дианы он познакомился с ее школьной подругой – молоденькой, свежей и в мгновение ока ослепленной его блеском. Как раз то, что необходимо старику. Сначала они вели себя осмотрительно: он посещал ее прямо у нее на квартире, их никогда не видели вместе, но вскоре кто-то увидел, как он выходил от нее ранним утром, и об этом романе тотчас заговорили. Но самым нелепым в нем было то, что впервые в жизни это была не любовная связь, а самая обыкновенная дружба. Ему нужен был кто-то, кто просто с сочувствием выслушал бы его, кому бы он мог «поплакаться в жилетку». Розалинда слишком хорошо его знала и слишком не любила, Диана вообще его не знала, а Дэвида никогда не было дома. Роуз Дэйвентри была доброй, терпеливой и отзывчивой, являя для него живую Стену плача, перед которой Билли изливал свое горе. Но когда Ливи окончательно слегла, Билли с каждым днем становился все менее управляемым, пока наконец доведенная до полного отчаяния Роуз не заявила ему, что не может больше продолжать с ним дружбу, так как не в состоянии справиться с требованиями, которые он ей предъявляет.
Она явно была не Ливи!
Вскоре после этого Билли удалось выйти на одного врача в Брюсселе, утверждавшего, что он изобрел новый экспериментальный способ лечения рака. Билли послал в Брюссель свой личный самолет, который доставил стеклянные ампулы с сыворотной. Эту сыворотку Ливи вводили четыре раза в день: предполагалось, что она будет стимулировать способность организма лучше усваивать пищу. Через месяц стало ясно, что и это лечение не дает нужных результатов. Рак к этому времени уже захватил нервную систему. Вопрос теперь был только во времени. В спальне Билли протянул руку и дотронулся до руки жены, вяло лежавшей поверх окаймленных шелком одеял. Рука ее была горячей, хотя больше походила на руку скелета; ногти ее (искусственные, так как настоящие были съедены химиотерапией), элегантно отманикюренные, были ярко-розового цвета: даже в отчаянном своем положении она не желала, чтобы люди видели, какой развалиной она в действительности была.
Билли уткнулся головой в руку жены.
– Ты была всем, чего я больше всего желал на свете, Ливи, – в полном отчаянии прошептал он, – с той самой поры, когда впервые увидел тебя на одном из приемов, где ты меня даже не удостоила взглядом. За что же ты так наказываешь меня? Я знаю, что был тебе плохим мужем, но твоя месть слишком ужасна, не покидай меня, Ливи, пожалуйста, слышишь, пожалуйста... не покидай меня...
Когда сиделка, обеспокоенная, что слишком надолго оставила свою пациентку, вошла обратно в спальню Ливи, то обнаружила, что оба они, муж, обеими руками сжимая руки жены и положив на них голову, и жена, крепко спали.
13
– Я бы хотел, чтобы ты помогла мне организовать один очень важный ленч, – сказал Билли.
Роз вопросительно посмотрела на него.
– Пожалуйста, – подсластил он свою просьбу. – В виде личного одолжения.
– Какого рода ленч? – спросила Роз. – Произвести впечатление, добиться чего-либо, польстить, напугать или умаслить?
Билли метнул на нее один из своих «взглядов», но этим и ограничился, из чего Роз заключила, что ему действительно нужна была ее помощь.
– Обыкновенный дружеский ленч, – заметил он как бы мимоходом. – Ничего замысловатого, но по высшим меркам твоей матери. Ты знаешь, что я имею в виду.
– Естественно, – отпарировала Роз, но Билли принимал шутки только в точно определенные моменты.
– Где? Когда? И сколько? – спросила она.
– В следующий четверг, здесь, и будет только один гость. Джек Росс.
– Что, не поддается на уговоры? – съязвила Роз. – И издатель туда же? Как жаль, что оба они не из тех, кто уже находится у вас в услужении. – Он ничего на это не ответил, но Роз недаром изучала его все эти годы. – Я же вас предупреждала, что этот парень не станет вилять хвостом и давать чесать у себя за ухом. Единственное, что вам остается, – это поступить так, как в свое время сделал Роберт Максвелл, и заткнуть ему глотку с помощью суда.
– В отличие от Роберта Максвелла мне нечего скрывать, а раз нечего, то ничего и не надо скрывать, – отчеканил Билли.
– Тогда почему же вас так беспокоит эта книга? Не потому ли, что важно не то, что он говорит, а как он говорит это? Что вы можете ему предложить? Работу? Как, например, писать авторизованный вариант вашей биографии?
Билли никак не отреагировал на ее колкость. Когда он уходил в себя, то превращался в глухую, ничем не пробиваемую каменную стену.
– Ладно, – смягчилась Роз, так как речь все же шла о Джеке Россе. – Итак, ленч во имя сохранения плавучести тонущего корабля. Будут какие-либо особые заказы? Мне, например, известно, что он любит, чтобы его бифштекс был слегка недожаренным...
Билли вопросительно сверкнул на нее глазами, но миролюбиво сказал:
– У меня информация, что он предпочитает хорошую пищу, но без каких бы то ни было выкрутасов. Пусть это будет бифштекс из того превосходного филея, какой обычно использовала твоя мать, и пусть его подадут вместе с беарнским соусом, молодой картошкой, сваренной целиком в оливковом масле с чесноком, и зеленый салат; приготовь его так, как это делает твоя мать, из молодых побегов сельдерея, смеси из разных сортов салата-латука и крохотных побегов лука-порея. Приправу придумай сама. Но без сахара: по моим данным, он не любит сладкое. И сыра, пожалуй. Из выдержанного «Стилтона» с батским печеньем «Оливер» и с чем-нибудь, что стимулирует пищеварение. И много хорошего кофе.
– А как насчет вина?
– Я сам об этом позабочусь.
– Время?
– Между двенадцатью сорока пятью и часом дня. И не в столовой, а в утренней гостиной.
Роз шутливо, на восточный манер, поклонилась.
– Будет исполнено, о мой господин.
Уже подойдя к двери и взявшись за дверную ручку, Билли обернулся:
– Неудивительно, что ты еще не замужем, – изрек он.
– На кой черт тебе это зелье? – сердито поинтересовался любовник Дэвида, когда тот склонился над дозой кокаина и сделал глубокий вдох.
