Много снов назад (СИ) - "Paper Doll" (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
Вид у неё был скучающим, вопреки тому, что Рози всё время пыталась чем-нибудь себя занять. Руки опускались прежде, чем она решалась начать что-то делать. В глубине души Рози и сама знала, что испытывала чувство одиночества, поглощающее всю радость и беззаботность. Не спасали даже ежедневные разговоры с Реджи и Брианой. Общение с Алексом, казалось, лишь усиливало остроту этого чувства.
Она знала, что стоило оборвать с парнем все связи ещё до того, как они успели завязаться. Не стоило давать Киллиану согласие, о котором наверняка знала, что пожалеет. Ведь всё в Алексе было не то. Он не понимал её полунамеков, она не понимала его шуток. Рози находила его неимоверно скучным, невзирая на то, что он всё время находил повод поболтать. В то же время всякий раз, как она серьезно вознамеривалась отклонить вызов парня или поднять трубку и на чистоту выложить всё, как есть, Рози думала о Дугласе, чувствуя неприятный укол в сердце. Будто не себе, а именно ему, хотела отчаянно доказать, что его молчаливый уезд совершенно её не задел, и она двигалась дальше, оставаясь, тем не менее, на прежнем месте.
Всего однажды за всё время к ней наведался отец. Дал рождественский подарок и аккуратно стал расспрашивать о случившемся в доме, свидетелем чего стал, но Рози не признавалась, переводя все стрелки на брата. Она заметила, как вид её жилища отражался отвращением на лице отца. Слишком пусто, скучно и одиноко. В конце концов, они поссорились, чего нельзя было избежать. Рози не намерена была рассказывать Гудвину обо всех обстоятельствах, он же упрямо не намерен был уступать, поэтому давил всё сильнее и сильнее. Разошлись на том, что отец обозвал её «эгоистичной безэмоциональной затворницей», что было не худшим из того, что он мог придумать, но всё же тон, в котором мужчина произнес слова имели оттенок жестокости, к которой Рози научилась быть безразличной.
В скуке и без суеты прошел Новый год. Унылость не проходила, и если бы от неё была панацея, Рози обязательно бы её приняла, иначе не понимала, как можно было вернуть привычный порядок вещей. Она будто потеряла себя где-то и не могла найти заново. Это убивало, нервничало и совершенно выводило из себя. Её будто кто подменил, и Рози хотела вернуть себе прежнюю личность, но, выискивая её на самом дне уставшей раненой души, не могла найти, как бы отчаянно не старалась.
Может, причиной тому была временная оседлость на месте? Если бы ей пришлось вернуться в школу, выйти заново в мир, она сумела бы вернуться к себе самой, какой хотела быть и которой была. Рози выстраивала эту личность продолжительное время, и теперь она распадалась на глазах. В то же время вернуться к искрящейся верой в лучшее наивности и усыпанной мерцающими звездами мечтательности тоже не представлялось возможности. Она обнаружила в себе ещё и третью личность, новое состояние души, что было в разы хуже всех предыдущих. И всё же это была будто вовсе не она, но Рози была слишком опустошенной для того, чтобы достаточно усердно думать об этом, чтобы затем попытаться изменить.
— Так ты ещё учишься в школе? — задумчиво переспросил Алекс, когда Рози надеялась, что это немного отдалит их. Хоть намерения парня во многом напоминали дружеские и не переходили границ дозволенного, не допускать того, что она могла ему понравиться, Рози не могла. — Это объясняет, почему мы не виделись прежде.
— Должно быть и так, — ответила Рози, вяло помешивая варившееся кофе. — Мой брат учиться на том же факультете…
— Я знаю, — Алекс перебил её. Она стукнула себя ладонью по лбу, закатив глаза. Конечно же, он знал. Иначе как бы ещё сумел связаться с Киллианом и попросить её номер телефона? Должно быть, Алекс знал и об её отце, но Рози не хотела уточнять. До суда, пока ничего не разрешилось, поэтому едва ли было уместным обсуждение положения дел её семьи. — Я часто видел его, но мы никогда не общались прежде.
— Как ты узнал, что Киллиан мой брат? — спросила Рози без особого интереса, будто бы между прочем. Выключив кофейник, она вылила крепкий напиток в чашку, схватившись за ручку которой побрела в спальню.
— Когда меня допрашивали в полицейском участке, они упомянули твоё полное имя. Фамилия Гудвин не такая уж редкостная, но я знаю лишь ограниченное количество людей, которые её носят. Я не был уверен, связана ли ты как-нибудь с Киллианом, но решил попробовать и спросить у него. Кто мог подумать, что мне так повезет? — парень стиха засмеялся, когда Рози скромно улыбнулась, обреченно выдохнув. — Ты должно быть знакома с большей частью преподавательского состава.
— Да, — промычала Рози. Ей не нравился путь, куда свернул парень. Она знала о некоторых преподавателях куда больше, чем хотелось бы, а некоторые из них даже разбивали её сердце. Забравшись на кровать с чашкой кофе, Рози отвернулась к окну, пейзаж за которым хоть и не был столь завораживающим, но немного отвлекал.
— Даже с новым?
— Не уверена, что понимаю, о кем идет речь, — соврала Рози, придав голосу напускную безмятежность. Ладонь сжалась вокруг горячей чашки и тут же обожглась. Отдернув руку, Рози перевернула кофе на одеяло, горячие капли попали и на кожу.
— Всё в порядке? — обеспокоенно спросил парень, когда приглушенное чертыханье и громкое шипение разом оглушили его.
— Да. Я просто… Не важно. Так, что ты говорил о новом преподавателе? Кто он? — Рози поставила чашку, на дне которой собралась кофейная гуща, на прикроватную тумбочку, и, зажав телефон между плечом и ухом, подошла к шкафу в поисках другого комплекта постельного белья.
— Дуглас Рейвенгард. Преподает этику. Около полугода назад он был ввязан в одно скандальное дело. Об этом много писали, но по итогу ему всё сошло с рук. Его вроде как обвиняли в слитие инсайдерской информации и воровстве, но всё ли было так на самом деле всё ещё не известно. Его наказание закончилось на увольнении, хотя судя по всему, он должен был оказаться в тюрьме, — Рози замерла на месте, прижав к груди комплект чистого белья. Она не смогла удержать телефон и тот упал. Наклонившись за ним, Рози выронила ещё и белье, но, оставив его на полу, сама осталась сидеть внизу.
— Странно, что его приняли на работу с этим набором характеристик, — она пыталась придать голосу шутливого тона, но ей едва это удалось сделать. Большим успехом стало бы просто скрыть волнение, проходившее через всё тело электрическим зарядом.
— Вопреки всему он без преувеличений гениален. Он ведет у меня курс, и я даже намерен попросить стать его ассистентом, невзирая на то, что у нас были некоторые размолвки…
— Прости, меня зовут. Я должна идти, — бегло произнесла Рози, чувствуя, как дыхание её сперло. И прежде, чем Алекс успел спросить, когда им будет удобнее созвониться в следующий раз, она сбросила вызов.
Рози чувствовала, как к лицу прилила кровь. Тело обдало жаром, в котором она варилась, будто в котле, из которого не могла вылезти. Короткое упоминание мужчины сбило с толку, рассеяло скуку последних дней. Прежде его имя повторялось лишь в уме, теперь оно укололо слух, и Рози стало не по себе, будто она увидела Дугласа воочию.
Мысли о мужчине сопровождали её повсюду. Когда она проходила мимо двери его квартиры, приходилось подавлять желание позвонить, чтобы проверить, не вернулся ли он. А если бы и открыл, она не знала, что могла сказать или сделать. Он вряд ли хотел её видеть, иначе не стал бы уезжать, и избавленное мнимых надежды и веры осознание этого ранило Рози и приводило неизменно в уныние. Она не могла забыть о нем, когда оказывалась в «Ужине с Барни». Нарочно сняла бронь с их столика, взяв за привычку заказывать еду с собой. Дожидаясь заказа, Рози смотрела на прежнее место, что было забронировано ею на двоих, и завидовала всякому, кто его занимал, будто они могли пережить всё то же, что переживала она, встречаясь здесь с Дугласом. Даже прогуливаясь вдоль улицы, Рози распознавала в незнакомцах его лицо, что было вовсе мучительно. Если это называлось любовью, она бы предпочла не любить никогда, как умели делать в её семье все, кроме неё.
