Влюбленные антиподы (СИ) - Горышина Ольга (книги без сокращений .txt) 📗
Кузьма позвонил ближе к вечеру, и я почти пропустила звонок, не хотела брать. Потом все же ответила чужим голосом "Алло".
— Ты чего-то хотела?
Голос глухой, раздраженный. Да, чего ты хочешь, когда у тебя критические дни! Пока я думала, что хотела, Тихонов продолжил:
— Только вышел с совещаний. Голова совсем не варит.
— Да так… Ничего… Уже ничего, — добавила я, скорее для себя, чтобы не сорваться.
Человек работал, а я сразу… Но эффект получился обратным:
— Даш, не начинай! — начал он зло. — Просто так ты бы не позвонила.
Уверенный такой? Или ждал звонка только через неделю, а пока даже кофе не смолол!
— Ну?
— Ты у Таськи был? — А что, я ведь за этим и звонила.
В ответ раздался тяжелый вздох. Черт, черт, черт!
— Хочешь сходить вместе?
Вот так ход…
— Как раз-таки нет, — ответила я.
Голос не дрожит, или дрожит? Я как раз увидела в приоткрытую дверь маму, но она заглянула ко мне и тут же исчезла. Ушла? Да куда тут уйдешь! Здесь перегородки картонные. А что мне скрывать? Скрывать нечего. И я продолжила разговаривать обычным голосом. Во всяком случае, я на это надеялась.
— Она с чего-то решила, что мы придем вместе. Но ты ведь не хочешь, чтобы мы… — Если мама слушает, то я не могу сказать правду о том, что Кузьма просил сохранить наш секс в тайне от сестры. — … пошли в больницу вместе.
— Знаешь, я как-то совсем и не собирался в больницу. Меня не приглашали туда. Вы чего-то, девочки, мудрите.
— Да? Я только написала, чтобы спросить, как у нее дела, а она ответила, чтобы мы не приходили. Вот я и подумала, что ты собрался ее навестить…
Господи, в этой тираде даже Кузьма без полбанки ничего не поймет, не то что мама!
— Ну я как бы понимал и без тебя, что нафиг ей там не сдался. Но и ты считаешь, что я не должен идти в больницу?
— Если ей это неприятно, то зачем раздражать? Ее же скоро выпишут, вот дома и навестишь. Или она именно меня не хочет видеть? Тогда скажи ей, что придешь один.
— Опять мудришь? — перебил он. — Мне реально некогда по больницам шляться. Я даже не знаю, когда домой сегодня попаду. И вообще не решил, стоит ли туда идти…
Он сделал паузу. Для чего? Закончил фразу или дал мне повод подумать? Но о чем?
— Лучше поспи… — бросила я первую попавшуюся фразу.
— Ну, это можно и в офисе сделать с тем же успехом, — усмехнулся Кузьма, и я даже представила, какое у него сейчас лицо. Такое, какое было в отпуске. — А ты как там? Жива? Или только голос остался и ворчание?
— Пациент скорее жив, чем мертв, — попыталась отшутиться я, глядя на дверь.
— Как твои? — Кузьма снова усмехнулся. — Мне сегодня почему-то не икалось…
Смешно ему, смешно… Но мне никак не ответить при маме правду.
— Наверное, много кофе пил…
И замолчала. Про кофе не надо было.
— Да, много… — он сделал паузу. Дурацкую. — Чтобы не уснуть. Без тебя совсем не спалось ночью…
У меня скрутило живот по новой. Теперь уже от счастья. И плевать, если я себя обманываю и он бросил это всего лишь для красного словца.
— Так иди свари еще кофе…
— Когда ты свободна? — вопрос был задан явно без улыбки.
— Четыре дня работаю, а потом к бабушке на дачу еду, — сказала я и замерла.
— А я никак не вписываюсь в твое расписание?
— Я тебе позвоню, — ответила я самое простое, что сейчас было возможно сказать. И еще, что сказать была обязана: — Я скучаю.
Пусть он и посмеется — плевать, а вдруг это то, что он ждет в ответ.
— Я тоже… — Пауза. — Скучаю. Не давай мне долго скучать, пожалуйста.
Это предупреждение, что свято место пусто не бывает? Да пусть бы и так… Он что-то даже намека не давал на то, что у нас с ним отношения и он хранит мне верность. Он пригласил меня на чашечку кофе и на марафон. Больше он ничего не говорил. А что говорил другим девушкам — только его дело и меня никаким боком не касается.
Если судить по нашему с ним разговору на даче, ревность Тихонов вообще не приемлет, потому что никого подле себя не держит. Не нравится — вали на все четыре стороны. Нравится — терпи меня таким, какой я есть.
— Я тебе позвоню, как только смогу, — ответила я многозначительно, чтобы Тихонов не подумал, что его динамят.
Пять дней-то он может потерпеть без секса? Особенно, когда у него столько работы. Она как бы тоже должна удовлетворять.
Глава 62 "Матрас"
— Ты зачем переставила мой товар? — напустилась я на напарницу.
Напустилась пока тихо, но в интонацию вложила довольно много смысла.
— Ты неровно поставила коробки.
Неровно, ага! Да я их двадцать раз переставила, потому что, черт возьми, у меня сдали нервы. С утра прокладка оказалась чистой. Чего удивляться — пятый день на исходе, и я на радостях позвонила Тихонову. Он обещал забрать меня от метро, а два часа назад снова полилось, да еще так обильно, точно в первый день.
— У меня все ровно. И, пожалуйста, не прикасайся к моему товару.
Ничего не хочу про нее сказать плохого, но она — особа не очень далекая. Как, впрочем, и я сегодня. Это будет ужасно… Подумает, что я специально ему наврала. Черт! Я еще и прокладку не взяла. И вместо обеда бегала в магазин за новым нижним бельем, где выбрать оказалась не из чего. Все дешевое и некрасивое. Пусть бы подороже, да простое и качественное. Так нет же… Дешевая красота берет штурмом непробиваемую стену. Но не Кузьму Тихонова! Как же теперь выкрутиться, как?
Я выкручиваюсь уже который день, увиливая от доверительных бесед с мамой на кухне и в кровати с сестрой. Почему до них не доходит, что моя личная жизнь их не касается. А с этими бесконечными "делами" она скоро не будет касаться и меня саму!
— Привет.
— Привет.
Кузьма ждал меня, облокотившись на белый капот своей Бэхи. Сейчас он отступил от одной красотки, чтобы заключить в объятия другую… Красотку, я на это надеялась, проведя в туалете магазина приличное количество свободного времени.
— Голодная? — спросил он, едва коснувшись моих губ, явно не желая ужинать помадой.
Я не стала врать. Ответила, что голодна. Но не стала уточнять, что оставила себя без обеда. Сожрала на ходу шоколадку и все. Утром был бутерброд с хорватским сыром и хорватской колбасой, а днем — шоколадка "Милка", только не хорватская, увы…
— Здесь есть какое-то кафе. Пойдем?
Мне какая разница… Разница как раз в том, что мы не мокрые после моря, а замерзшие после улицы. Мне даже не сразу захотелось снять куртку. Лето, блин… Но потом я потерла руки и стало теплее… Нет, стало тепло, когда мои пальцы оказались в теплых ладонях Кузьмы. Между нами стол, но кажется, что его нет. Как и людей вокруг.
— Ваш заказ. Приятного аппетита.
Только приятностью от девушки не веяло. Странно — может, устала к концу рабочего дня или ей не понравились наши сцепленные пальцы…
Блюдо тоже не выглядело аппетитным. Брать шаверму на тарелке оказалось большой глупостью. Пару листочков того, пару кусочков сего… И только вилка с ножом были в одном экземпляре.
— Привыкла к хорватским порциям?
Рот Кузьмы скривился в доброй усмешке. Я кивнула, не раздумывая. Если и не привыкла, то уж точно скучаю. Особенно по вкусу овощей… Тут все казалось безвкусным. Или таким и было. Но голод не тетка, а лютый зверь, и я все смела и чуть-чуть не икнула, такой пересушенной оказалась куриная грудка. Кофе мы не брали. Заказали смузи, совершив очередную глупость. Оно на вкус оказалось абсолютно химическим.
— Даш, не допивай. В машине есть вода.
Но мы не сразу пошли в машину. Зашли за тортиком. Маленьким, но многообещающим — медовик не может быть невкусным. И он не был. Я даже пальцы готова была облизать, но Кузьма перехватил их, и я с трудом сдержала крик, когда он коснулся первой крошки горячим языком. Рот наполнился кофейной слюной, но я боялась сглотнуть, боялась дышать и боялась упасть в обморок прямо тут, на кухне, не дойдя до матраса, который, как я успела заметить, был аккуратно застелен. Интересно, мне удастся его примять. Новые кружева дымились, но в них, вместе с моим желанием, вытекала и незваная кровь. Сказать ему сейчас или… Шестой день, да постирает белье!
