Высота (СИ) - Коваленко Мария Сергеевна (библиотека книг .txt) 📗
Глеб одним движением сбросил майку и направился к ней.
- Не подходи! - Карина выставила вперед руки. - Пожалуйста. Секс - прекрасный инструмент, чтобы закрыть рот, но и у него есть предел возможностей.
- Ты считаешь, что наш предел уже достигнут? - Булавин не обращал внимание на сопротивление, настойчиво стаскивая с Карины тонкую майку.
- Глеб, ну почему все так? - захныкала она. Мечты рухнули, как сказочный домик. Она все поставила на кон и получила отказ. Теперь остается быть вместе, пока одному не наскучит второй, и ни детей, ни семьи, ни заветного "люблю". - Оставь меня, пожалуйста.
Он замер. Смотрел, как быстро пульсирует жилка на ее изящной шее, вглядывался в широко распахнутые зеленые глаза и проклинал себя. Ведь так просто сказать одно дурацкое слово, он практически сам уже поверил в него, но что затем? Большой дом с лохматой собакой? Выводок детворы и ванильные плюшки по воскресеньям?
А где в этой жизни место небу, зияющей высоте и свободному полету? Не ради этого ли поднимал себя с колен и пахал, как проклятый? Как совместить невозможное, если нет в его календарном году выходных и праздников, есть сборы, чемпионаты, тренировки, и так постоянно.
Поправив на девушке майку, он отступил. За окном алел закат. Солнце будто опаляло небосвод своим огнем, такое величественное и недосягаемое. Там, под облаками, был его настоящий дом и полная свобода. Этот дом был знаком и понятен, жесткие правила и гарантированное счастье. Иначе жить учиться слишком поздно.
- Я буду в комнате Кузьмича... - он медленно развернулся на месте и двинулся к двери. Каждый шаг давался с трудом, ведь выбор был сделан и лучше так, чем спустя многие месяцы, когда привязанность станет сильнее. Она забудет, в молодости все забывается быстрее. А он... тяжело, но иначе нельзя. - Мне жаль...
Карина заторможено осела на кровать. Слезы даже утирать не хотелось, какой смысл, если еще не раз придется ими умыться?
Как безобразно и глупо все случилось, но пути назад нет. Не верилось.
- Вот и все, - с первым всхлипом вырвалось из груди.
Глава 20. Одиночество.
На моей луне я всегда один,
Разведу костёр, посижу в тени.
На моей луне пропадаю я,
Сам себе король, сам себе судья.
"На Моей Луне"
гр. "Мертвые Дельфины"
Часть 1. Он
Старый инструктор нашел его с трудом. Соревнования закончились еще два дня назад, а ни новой медали на доске почета, ни самого победителя нигде не было.
В офисе секретарь с ног сбилась в поисках директора, а Карина упрямо не брала трубку. В другой ситуации Кузьмич начал бы волноваться, это не было похоже на Булавина, да и на ответственную молодую помощницу, но сейчас почти все его мысли занимал Ферзь.
Врачи и деньги способны сотворить настоящее чудо, но иногда даже чуда мало. Нужны еще удача и желание пациента. С желанием у Лешки была беда. В первые часы после падения состояние парня особых опасений не вызывало, но потом стало худо. Доктора буквально играли в перетягивание каната со старухой смертью. К перелому голени и сотрясению мозга добавилось еще и внутреннее кровотечение. Экстренная операция длилась пять часов, и гарантировать успешность не решался никто.
Второй день улучшений не принес. Добрые медсестры только и успевали подносить валидол старому инструктору, но Кузьмич верил. Костерил дверь реанимации отборным матом, сводил с ума врачей постоянными вопросами и до кучи разругался в пух и прах с местным занудным охранником.
К вечеру того же дня, то ли усилиями докторов, то ли подействовали угрозы через стенку, но Лешка окончательно пришел в себя.
Впору прыгать от счастья, ведь худшее миновало. Инструктор уже собирался хорошенько отоспаться, как выяснилось, что другой его ученик, завершив злосчастные соревнования, бесследно исчез.
***
- Открывай, мать твою! - Иван Кузьмич уже десять минут колотил в дверь городской квартиры Булавина. Рядом подвывал Дольф. Он тоже давненько не видел хозяина.
Но их упорно игнорировали, и лишь унылая мелодия рояля, выдавала, что в доме кто-то есть.
- Я этому Шопену лично шею сверну, если не откроет, - грозно проворчал инструктор. - Булавин, открывай!
Престарелая бабулька из соседней квартиры высунула голову в коридор и что-то недовольно проворчала. Позор так позор, но мужчине было уже не до шуток, хоть бы милицию никто не вызвал. После двух дней под отделением реанимации сдерживаться становилось все труднее.
Когда в замке загрохотали ключи, он сам не поверил в свое счастье. Вскоре тяжелая железная дверь отворилась, за ней в кромешной темноте слабо виднелся знакомый силуэт. Судя по радостному собачьему лаю, ошибки быть не могло.
- Глеб, едрит твою... - он втянул носом воздух, тот стойко пропитался парами алкоголя. - Ты в запой на радостях от победы ушел? Не ожидал от тебя!
Булавин ничего не ответил, лишь потрепал за ухом беспокойного бульдога. Тот аж повизгивал от радости и суетливо сновал туда сюда, сметая на своем пути любую преграду.
Устав от темноты, Кузьмич щелкнул выключатель.
- Черт... - зашипел хозяин. Свет больно резанул по глазам.
- М-да... - цокнул инструктор. - Действительно черт. Ты закусывать пробовал?
- Не лезет... - голосом больше напоминавшим скрип старой телеги ответил тот.
Кузьмич сбросил стоптанные кроссовки и прошел в гостиную. Пустые бутылки у стены, задернутые шторы и густой, до боли знакомый, запах перегара - такого он за свою жизнь навидался, но чтобы Глеб... Этот всегда был сторонником здорового образа жизни, на коньяк и то не всегда раскрутишь.
- По какому поводу запой? - плюхнулся в удобное кресло незваный гость. - Или медальку обмываешь с размахом?
- Обмываю... С размахом... - хозяин квартиры вернулся за рояль, но играть не хотелось. Мало того, что пальцы все забыли, так сейчас, при свидетелях, вообще не игралось. - Как Лешка?
- Наш Ферзь, похоже, и к старухе с косой подход нашел. Живучий сукин сын.
- Я звонил в больницу, спрашивал надо ли что, - Глеб устало потер виски. - Но вот доехать пока не смог. Хреново...
- Да... В твоем состоянии катаются обычно только в вытрезвитель, - старый друг по-прежнему не верил своим глазам. И не во внешнем виде ученика было дело. Потной майкой и трехдневной щетиной тут не обошлось. Что-то было не то во взгляде Булавина.
- Глебушка, что случилось? - встревожено спросил старик. - Я тебя уже лет двадцать знаю, а в таком виде вижу впервые.
- Да, все нормально, - отмахнулся тот. - Завтра буду в строю.
- Знаю, что будешь... Но все-таки?
