Слабости сильной женщины - Берсенева Анна (читать полную версию книги TXT) 📗
– Потемкин звонил, – сообщила Зоська в числе других новостей.
– Что хотел? – нахмурилась Лера.
– Да ничего особенного. – Зоська удивленно посмотрела на нее. – Как обычно. О домах в Панозере поговорили, сказал, скоро можно будет финнов приглашать. Тебе скорейшего выздоровления пожелал. И все.
– Зося, – спросила Лера, – скажи, трудно тебе с ним работать?
– Да ты что, Лер? – Зоськины светлые брови поднялись еще выше. – С ним – трудно? Да он же сам все делает, над ним надзиратель же не нужен! И все нормально вроде… Или случилось что-нибудь?
– Ничего не случилось, – ответила Лера. – Я потому спрашиваю, что хочу все дела с ним тебе перепоручить. У меня, наверное, проект один будет интересный, сейчас как раз обсуждаем со Стрепетом… Сможешь ты с Потемкиным одна работать, без меня?
– Смогу, конечно, – пожала плечами Зоська. – Не самый трудный участок.
– Вот и отлично, – заключила Лера. – Будет звонить – так ему и скажи. И чтобы он больше ко мне ни по каким вопросам не обращался, хорошо?
Зоська, конечно, догадалась, что что-то произошло у Леры с Потемкиным. Слишком уж резким был тон, слишком очевидным желание не видеть Стаса, который две недели назад и приезжал-то в офис только ради «президентши». Но расспрашивать Зоська не стала. Зачем? Не тот у Леры характер, чтобы давать объяснения.
Лера вся внутренне напряглась, ожидая Стасова звонка и готовясь дать ему отпор. Но он не позвонил ни разу. Вернее, звонил, но беседовал исключительно с Зосей и только о делах.
И Лера постепенно успокоилась.
«Может быть, он все-таки что-то понял? – думала она. – В самом деле, разве так трудно мужчине понять, что женщина его не любит, какая для этого особенная тонкость нужна?»
Да ей и некогда было слишком уж задумываться о подобных вещах. Работы не убывало, «Московский гость» рос как на дрожжах. Репутация у фирмы была безупречная, и все чаще Лера слышала по телефону:
– Госпожа Вологдина, нам очень рекомендовали именно вас! Вы же понимаете, сейчас в России все так неопределенно, а наши люди, несмотря на любопытство, хотели бы быть спокойны…
И ей удавалось поддерживать эту уверенность, организовывая для иностранцев симпозиумы в Москве, и путешествия на байдарках, и теплоходные экскурсии по Волге, и даже что-нибудь необычное, вроде пеших походов по литературным усадьбам Подмосковья – для одержимых славистов…
И, конечно, по-прежнему ездили по всему миру туристы от «Московского гостя», и надо было заниматься рекламой, ездить в посольства на коктейли, добиваться чего-то от непрошибаемых чиновников, и еще, и еще…
На все это не хватало светового дня, когда уж тут было думать о Стасе Потемкине!
У Леры минуты не находилось за день, чтобы просто присесть, расслабиться и подумать хоть о чем-то, не связанном с работой. Но если прежде она иногда жалела о том, что жизнь несется в таком бешеном, невыносимом для души темпе, то теперь и на сожаления не оставалось ни времени, ни сил.
В пятницу она уезжала из офиса последней. По привычке обернулась, глядя на то место, где висела когда-то фотография отраженной Венеции. Это у Леры уже вроде талисмана стало: представить ее – невидимую, исчезнувшую – на прежнем месте и загадать, чтобы все было хорошо.
Обернувшись к двери, Лера увидела, что в вестибюль входит Стас Потемкин.
Она невольно отшатнулась, глядя на него испуганным взглядом. Но тут же овладела собой, посмотрела вопросительно.
– В чем дело, Стас? – спросила она так, словно они расстались вчера. – Зоси уже нет, и никого нет.
– Вот и хорошо, – невозмутимо заявил он. – Мне никто и не нужен, кроме тебя.
Кажется, он стал выглядеть еще эффектнее, чем прежде, – похудел, что ли? И одет был в коричневое верблюжье пальто, и пахло от него новым парфюмом.
«Гвоздь сезона», – подумала Лера – то ли о парфюме, то ли о Стасе.
– Думаешь, я о делах пришел поговорить? – сказал Стас. – Я к тебе пришел…
– Не надо было, Стас, – сказала Лера. – Я действительно все сказала тебе тогда, зачем же снова?..
– Зачем! – воскликнул он с неожиданной страстной силой; вся его невозмутимость испарилась в одно мгновение. – Ты еще спрашиваешь! Да сказал же я тебе: хочу тебя, всегда хочу – и пришел за тобой!..
– Интересное дело, Стас, – медленно произнесла Лера. – Являешься как снег на голову, кричишь «хочу, хочу». Прямо вынь да положь, и прямо здесь!
– Можно и здесь, – сказал он, и Лера увидела, как краешки его губ хищно выгнулись. – Я-то не постесняюсь… Но лучше ко мне поедем.
– Но, Стас… – начала было Лера.
– Поедем лучше, – повторил он, и в его голосе послышалась то ли просьба, то ли угроза. – Чертова ты баба, что ты со мной сделала! Уснуть не могу без водки, вот до чего довела! Так и стоишь перед глазами – тогда, голая… Ты что, хочешь, чтоб я руки на себя наложил? Уже я и так унизился дальше некуда – приехал за тобой…
– Перестань, – поморщилась Лера. – Руки наложил, унизился… Что за спектакль? Ты же взрослый человек, не мальчишка гиперсексуальный.
– Да ты знать не знаешь, что это такое! – воскликнул Стас. – Когда в глазах темно, и все бы отдал, чтоб только ты пришла… Гиперсексуальный! Да я бабу приведу, оттрахаю так, что, кажется, наизнанку выворачиваюсь – и хоть бы что! Лежу, кручусь и думаю: вот пусть только сейчас придет, на полчаса только придет – жизни не пожалею…
Лера растерялась, услышав эти слова. Она понимала, что Стас говорит искренне, и ей даже жаль было его. Но она чувствовала в его словах не любовь, а что-то совсем другое – угрожающее и гнетущее, хотя по силе не уступающее самой страстной любви. Она и представить себе не могла, как сильно может сжигать неосуществимое желание; с нею такого никогда не происходило.
И вот Стас стоял перед ней, действительно готовый на все, – и Лере стало страшно.
– Не доводи до греха, – сказал он все с теми же интонациями – то ли просьбы, то ли угрозы. – Пойдем лучше…
– Стас… – Лера попыталась говорить как можно мягче. – Прости ты меня, но не могу я с тобой! Ну что тебе за радость, если даже я и приду на эти самые полчаса, что от этого изменится? Я понимаю, я сама перед тобой виновата, сама к тебе липла. Но что же теперь-то делать?
– Ты приди только, – сказал Стас – кажется, это было единственное, что он расслышал. – Я уж иногда думаю: мне б и этого хватило…
Лера не знала, что ему сказать. Да и можно ли было найти слова, способные его остановить?
К счастью, дверь неожиданно открылась и на пороге показалась Зоська.
– Ой! – воскликнула она. – А я расчетную книжку забыла в столе, а завтра же последний день за квартиру платить… Вы извините, я сейчас пойду!
– Ничего-ничего, Зосечка, – сказала Лера с такой радостью, словно на нее свалилось нежданное счастье. – Ты совсем не помешала! Я тоже уже ухожу, заодно тебя подвезу. Станислав Люцианович, извините, я очень спешу, – обратилась она к Стасу. – Рабочий день окончен, мне надо офис сдать на охрану.
Он смотрел на нее сузившимися глазами, и Лере показалось, что даже его глаза побледнели от напряжения. И зубы сжались так, словно вцепились во что-то мертвой хваткой.
– Ладно… – протянул он. – Как знаете, Валерия Викторовна!
И, распахнув дверь ногой, исчез в темноте зимнего вечера.
