Жаворонок Теклы (СИ) - Семенова Людмила (книги онлайн полные версии бесплатно .txt, .fb2) 📗
— Во-первых, мне абсолютно неважно, где я родился, Налия, — строго сказал Айвар. — Я все равно всегда был и останусь эфиопом, и родное для меня заключается в людях, а не в территории. Был момент, когда у меня не осталось ни близких, ни цели в жизни, и казалось, что и родины больше нет нигде, а теперь самое родное и важное связано с Эфиопией, такой, какая она есть. А во-вторых... Поводов для радости у меня было очень много, все и не расскажешь. Когда я видел, как люди, на моих глазах чуть не умершие от столбняка, туберкулеза или рака полости рта, шли в школу, женились, дожидались внуков, — это не радость? А еще радостнее было, когда они приучались к прививкам и анализам. Да, они живут в Эфиопии, а не в прованских усадьбах и не в альпийских шале, но живут! Разве подарить им такую возможность — это мало?
Налия подошла к нему и положила руку на его плечо.
— Но ты сам сказал о близких, Айвар. Разве не это главное? И тебе не будет хорошо там, где есть я? Не все ли тогда равно, станем ли мы миссионерами в Аддисе или обычными людьми в какой-нибудь мировой жемчужине?
— Если ты рядом, то мне все равно, в раю быть или в аду, — ответил Айвар, склоняясь к ней. — Но есть еще такой момент... Я не могу жить только одной любовью, не оставляя места ни для чего другого. Прости, если вдруг тебя это задевает. Если я начну вести безмятежную жизнь в подобной жемчужине, думая только о любви к тебе и о бытовом комфорте, то смысла в этой жизни останется не больше, чем у песчинки, попавшей в раковину. Воздуха не будет, понимаешь?
— То есть, идеалом жизни для тебя является боль и дисгармония? — вздохнула Налия.
— Нет, Налия, мне, в отличие от госпожи Бояджиу, очень тяжело видеть человеческие страдания. О радостных моментах я тебе сказал, но были и такие, когда я сам чувствовал себя так, будто полз по битому стеклу. Зато кого-то удавалось спасти, вернуть к нормальной жизни или дать прожить остаток спокойно и безболезненно. Правда, я всегда знал, что на их место придут другие, но с этим уж ничего нельзя поделать...
В тот раз Налия не нашлась что сказать, но тревожные мысли ее не оставляли — она остерегалась давить на мужа и в то же время ей хотелось донести до него, что задор молодости когда-нибудь изживет себя и необходимо подумать о спокойном и достойном будущем.
Айвар тоже много думал после этого разговора, беспокоясь о душевном состоянии супруги, и в конце концов сказал ей, что можно пойти на компромисс — добиться развития патронажной паллиативной медицины в столице, проводить достойно родителей и на все сбережения податься к тихой и уютной старости в Питер или милый европейский городок вроде того же Кодройпо. Там можно будет до конца дней гулять среди виноградников и апельсиновых деревьев, читать какие-нибудь славные книги и ни за что больше не отвечать.
Он не менее охотно провел бы и здесь спокойный остаток жизни, но говорил об этом так вдохновенно, что Налия на некоторое время прониклась его идеей и решила, что пока не стоит никуда спешить. Вероятно, эти намерения и могли осуществиться, но в конце концов попытки переломить общественное сознание привели к роковому повороту.
18.Муж и гражданин
Налия рассчитывала помочь сети частных клиник получить правительственный грант на развитие в столице централизованной помощи в планировании семьи. Цель медиков, которых она знала и уважала, состояла в информировании населения, сертификатах на импортные препараты для женской контрацепции и фарм-абортов, привлечении генетиков к консультации перед зачатием и беременностью, закупке качественного оборудования для выявления серьезных патологий на ранних сроках.
Отдельным неудобным пунктом стояло предложение о том, чтобы люди с тяжелыми наследственными патологиями могли бесплатно сделать стерилизацию. Сам Айвар через эту процедуру прошел еще два года назад, при весьма скандальных обстоятельствах. Когда Налии, всегда следившей за своим здоровьем, нужно было пройти плановый осмотр у женского врача, ей, на беду, встретилась поборница «традиционных ценностей», ненавидящая бездетных и бесплодных. В своем красноречии она не считалась даже с высокими чинами, если те признавались, что рожать в обозримом будущем не намерены. Фактически женщине просто отказали в приеме, заявив, что задача гинеколога состоит в том, чтобы приводить в мир новые жизни, а не поддерживать в нем «бесполезные особи», которые только зря топчут землю.
И когда жена вернулась домой с трясущимися от ярости руками, Айвар на следующий же день сдал анализы, и сделав операцию, явился непосредственно к врачихе со справкой, подтверждающей, что в бездетности жены виноват он. Правда, сопроводил это пояснением, в каком месте у дамы окажется сей документ, если она еще раз позволит себе оскорбить кого-нибудь из пациенток. Та, надо сказать, и вправду струхнула, но Айвар ее не пожалел и с помощью своих товарищей придал эту историю такой огласке, что репутация врачихи была полностью испорчена. Тогда он заявил в одном из немногих уважаемых им изданий, что так будет со всеми хитрецами от медицины, которые под красивыми словами прячут банальное стремление нажиться. Навязать лечение от бесплодия, зачастую не только бесполезное, но и опасное, было действительно выгодным делом.
Он запомнил, как Налия после этого сказала ему не то с благоговением, не то с ужасом:
— Айвар, зачем такая жертва? Неужели я бы не справилась с этими идиотами? Да мы ни перед кем не должны были оправдываться, достойные люди нас с тобой понимают, а недостойные пусть валят к чертям! Ну да, в конце концов пусть я немного расклеилась, но почему тебе надо было за это отвечать?
— Потому что я мужчина, как бы банально это ни звучало, — улыбнулся Айвар и погладил ее по голове, словно сгоняя тяжесть и напряжение. — И хватит уже пичкать тебя препаратами.
Эту тему они с женой больше не поднимали, но история имела продолжение. Через некоторое время к Айвару неожиданно обратились за помощью сразу несколько мужчин из дальней провинции. Каким-то образом до них дошла информация об этом случае, и все они заинтересовались, как сделать такую операцию. У каждого уже было по несколько детей, но по разным причинам они решили больше не наращивать потомство. Конечно, проблемы можно было решать абортами или подпольными операциями для жен, приводящими к бесплодию, но эти крестьяне захотели последовать примеру Айвара.
У него самого был личный мотив так поступить, а история с врачихой по сути оказалась последней каплей. За несколько лет Айвару изрядно надоел скепсис, с которым окружающие относились к его словам о нежелании становиться отцом: Алексей Северцев, разумеется, был далеко не единственным. Айвар никогда это не афишировал, но от любопытства было некуда деться. Бездетные пары в Эфиопии неизбежно привлекали внимание, а этике местный народ никто не учил, и люди либо посмеивались, либо откровенно жалели Налию, предполагая, что он прикрывает ее бесплодие или попросту морочит ей голову, а потом бросит и обзаведется «нормальной семьей» с молодой женщиной. Теперь Айвар легко мог ставить на место всех, кто осмеливался вмешаться в их личную жизнь.
Сознательность этих мужчин очень его порадовала, и он обстоятельно разъяснил им все принципы операции. Убедившись, что она никак не повлияет на потенцию и физическую силу, они решились и были очень довольны результатом, однако этот случай вызвал большой резонанс. Теперь к старым обвинениям в адрес супругов-бунтарей прибавилась еще и «кастрация» мужского населения для соответствия «западным ценностям».
Поэтому нынешний проект был рискованным, однако многие коллеги и знакомые Налии, близкие к «сердцу» социальной политики в Аддис-Абебе, верили в его поэтапную реализацию. Все тезисы были подкреплены сведениями, которые Айвар собирал по стране, не доверяя официальной статистике: о смертности при родах, о самых частых патологиях беременности, о тяжелой жизни в нищих многодетных семьях и о криминальных абортах.
