Неравный брак (СИ) - Сандер-Лин Галлея (полная версия книги TXT) 📗
«Скромным» презентом оказался золотой кулончик в виде сердца с маленьким рубином в центре. Лучшего подарка в этот день и не придумаешь, но чтобы Славка решился на подобное…
— Свят, ты…
— Давай помогу надеть? — он расстегнул цепочку и подождал, пока Ника повернётся к нему спиной и поднимет волосы. — Ты же знаешь, я предпочитаю функциональные вещи, а такое сердце никто не растопчет, и оно будет долго напоминать о сегодняшнем дне. А я… Мне было достаточно увидеть, что ты что-то для меня приготовила. Считай, что я всё получил и остался очень доволен.
— Нет, не получил, — упрямо заявила она.
— Верунчик, правда, всё в порядке, не расстраивайся из-за затоптанной валентинки, оно того не стоит, и я не в обиде.
— Не могу не расстраиваться, хочу что-то для тебя сделать. Слав! — она глянула на него вполоборота. — Кажется, из тебя пора вытравливать этот минимализм. Нельзя всё время так себя ограничивать, ты тоже заслуживаешь и подарков, и… эм, всего остального…
— Думаешь? — его пальцы, закончив с замочком цепочки, едва касаясь скользнули по шее, зовя за собой толпы мурашек. — Тогда с огромным удовольствием получу от тебя тот презент, который можешь мне дать только ты… Как насчёт поцелуя? — и ещё одно провокационное касание.
При слове «поцелуй» в памяти Ники всплыло лицо Руслана, его омерзительные прикосновения, противные губы, гадкий язык и попытка впихнуть в рот таблетку. Наверное, на её лице отразилось всё то отвращение, которое сейчас всколыхнулось в душе, потому что игривая улыбка на лице мужа погасла и он отодвинулся.
— Не бери в голову, я пошутил. Давай просто поужинаем, как собирались, — Ковалевский пересел на диванчик с противоположной стороны стола, наверное, чтобы максимально увеличить между ними расстояние.
Кажется, отвращение Славик воспринял на свой счёт. А это неправильно, очень-очень неправильно. Нужно прояснить ситуацию, и прямо сейчас, чтобы он себе ничего не надумывал.
— Свят, дело не в тебе! — начала она, с трудом подбирая слова. — Просто Руслан… он… в общем, силой меня поцеловал, когда давал таблетку… и… это было ужасно… До сих пор мутит от одних только воспоминаний.
— Я понял. Мало я этому ублюдку отвесил, нужно было добавки организовать… — ножка бокала в руке Славки хрустнула, как когда-то ложечка от йогурта.
— Ты что творишь?! — Вероника перегнулась через стол и сцапала ладонь мужа, заставила положить на стол остатки фужера и с облегчением выдохнула, не обнаружив на руке крови, только тёмно-розовую полосу-вмятину. И как только не поранился? Уму непостижимо!
— Да нормально всё, — поморщился он, но потом лицо благоверного прояснилось: — Так всё-таки волнуешься за меня?
— А сам как думаешь? — она осторожно провела по вмятине, а потом прижала его ладонь к своей щеке. — Святик, спасибо тебе, что успел, что пришёл. Я… мне было так страшно, так гадко, так…
— Как я мог не прийти, если дело касалось тебя? — он не двинулся с места, не сделал попыток обнять или ещё что, но глаза… глаза говорили сейчас так много…
— Всё, не могу больше, хочу выпить! — Ника вскочила с дивана и нервно прошлась по кабинету, оглядываясь в поисках телефонной трубки или какого-то переговорного устройства. — Как тут сделать заказ? Мне нужно забыть всё, что сегодня было, выбросить из памяти, отвлечься, расслабиться…
Ковалевский тоже поднялся и нажал кнопочку на стене, которую Вероника поначалу не заметила. Официант явился очень быстро, да и заказ долго ждать не пришлось. Хороший здесь всё-таки сервис.
— Я, кажется, должна была тебе песню? — припомнила Ника, беря в руку микрофон. — Что ж, сегодня ты их услышишь достаточно, выбирай любую, все будут о тебе и для тебя. Знаешь, мне сейчас так плохо, в груди столько всего теснится, что я уже не выдерживаю: мне нужно выговориться, выкричаться, чтобы груз с плеч, чтобы легче дышать стало, чтобы в себе разобраться. И нет, не просто выпить, а напиться хочу! Если не сейчас, то когда?!
От коктейлей Вероника отказалась и выбрала розовое сухое вино. И сейчас, опрокидывая в себя бокал за бокалом, она выплёскивала в микрофон те слова, которые ей и самой жгли язык. О несчастной любви, об обмане и предательстве со стороны самых близких, о новых чувствах, пока неясных, но которые уже нельзя игнорировать… И вишенкой на торте стала песня «Нас бьют, мы летаем», смысл которой, наверное, больше всего сейчас отражался в душе.
Славка смотрел на жену, на то, как она «отрывается», почти бесчинствует, не сдерживаясь, забыв о тормозах, и выливает неистовым потоком всё, что наболело, что накопилось за долгие годы якобы безответной любви. Вот Вероничка запела:
«Пусть врут, что крепчаем от новых предательств.
Подбитый изменой не ждёт доказательств.
Кто крыльев лишился — боится влюбляться,
Но должен над страхом потери подняться, подняться».
И Славка по надрыву в голосе понял, нутром почуял, что это оно, то, что мучает её сейчас больше всего. Страх полюбить снова и обжечься. Ранка от укуса на её губе уже давно открылась и кровоточила, но Вероника этого будто не замечала, просто зализывала её между куплетами и пела дальше, потому что это для неё сейчас было важнее. И Славка с особой остротой понял, что сам себя не простит, если когда-то сделает Нике больно, даже если случайно, хотя от этого никто не застрахован.
На последнем припеве у Веронички брызнули из глаз слёзы, она отложила микрофон и рухнула на диван. Кажется, наконец-то сказалось количество выпитого и нервное перенапряжение. Ника прикрыла лицо ладонью и некоторое время просто лежала, а потом до него донёсся всхлип. Славка тут же подошёл, присел рядом и какое-то время просто молчал. Когда послышался ещё один всхлип, он мягко отвёл руку Вероники в сторону.
Она распахнула влажные глаза, на её ресницах блестели капельки слёз. Сегодня, когда покупал для любимой кулон, Славик видел в ювелирке такие же громадные голубые топазы, которые сияли в свете искусственных огней. А он-то ещё подумал, почему на них засмотрелся? Вот и ответ. Слава застыл, завороженный этой чудесной картиной. Завтра же нужно будет купить те серёжки, они должны принадлежать только Вероничке и никому другому!
— Эй, Принцесса Несмеяна, не плачь, — он осторожно вытер девичьи слёзы. — Принцессы должны радоваться, а не грустить…
— Сказал дракон, заточивший принцессу в башню и фактически насильно взявший её в жёны, — парировала благоверная и сморгнула остатки слёз.
— Драконы очень ценят сокровища, но что поделать, если для одного конкретного дракона Принцесса Несмеяна оказалась дороже всех сокровищ?!
— Тогда ему нужно к психиатру. Тот обязательно ему скажет, что нужно отпустить принцессу восвояси и спокойно продолжать радоваться своим сокровищам.
— Боюсь, этот дракон сделал свой выбор окончательно и бесповоротно, и ему уже не помочь. А сейчас он смертельно ранен ядом её слов и не хочет спасения, — Славка попытался улыбнуться, но вышло как-то невесело. — Очень красивое платье. Я у тебя такого не помню.
— Ты заметил? — она одёрнула слегка задравшуюся юбку.
— Конечно заметил. Когда ты в нём, твои глаза кажутся ещё ярче. А вот я коричневый не люблю, хотя он и оттенял бы глаза.
— Тебе в любом цвете хорошо, и это меня злит, — вдруг сказала ненаглядная. — Ты временами такой вредина, но даже когда был совсем страшным, у меня не получалось тебя игнорировать. Почему так? Что в тебе такого, что я не могу оставаться равнодушной и просто тебя не замечать?
Славка сглотнул:
— Верусь, мне кажется… или это прозвучало как признание? Хочешь сказать, мне можно надеяться?
— Я даже толком не знаю, как ты ко мне относишься, — продолжила она, игнорируя его вопрос. — Ты же ничего не говоришь. Мы ведь поженились лишь потому, что ты пытался избежать брака с Марго и щёлкнуть по носу семейку Красовских? Ну, и помочь мне с отцом хотел по старой дружбе, за это спасибо огромное.
— Как отношусь? — он отвёл прядку, упавшую ей на глаза. — А сама не видишь? Очень хорошо отношусь. Но давай продолжим этот разговор, когда из тебя алкоголь выветрится? А то вдруг мы обсудим что-то важное, а ты потом всё забудешь.
