Химия без прикрас (СИ) - "agross" (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
Глядя, как мама удивленно вскидывает брови, я, не особо стараясь скрыть торжество внутри себя, предложила Паше встретиться в сквере около наших домов и прогуляться. Паша, к слову, был не то что удивлен… Нет, он был в полнейшем шоке и даже поинтересовался, все ли в порядке и не заболела ли я.
Через десять минут я уже самозабвенно ковыряла мокрую грязь под ногами, расхаживая под черным зонтиком-тростью. Паша, спешащий ко мне, выглядел достаточно взволнованным и нахмуренным. Он шел, естественно, без зонта, укрывшись от злющего дождя всего лишь капюшоном куртки и, подойдя ближе, сначала с беспокойством посмотрел в мое лицо пару секунд и только потом поздоровался.
— Что стряслось? — он перехватил из моих рук зонтик и услужливо предложил мне свой локоть. Посчитав, что глупо мокнуть одному из нас под дождем, я прильнула к нему, взяла под локоть и задумчиво опустила глаза, глядя на пузыри в лужах, совершенно не представляя, с чего начать.
— Паш… Скажи честно, ты считаешь, что я совершаю ошибку? — сама не понимаю, почему я задала именно этот вопрос. Обсуждать с ним свои отношения с учителем я не планировала вообще. Но слова сами собой вырвались из уст. Паша недоверчиво взглянул на меня, а потом и вовсе развеселился, что меня немного обидело. Я что, сказала что-то забавное?
— Димон, прости, но… Ты решила спросить об этом именно меня?!
После этих слов я и сама не удержалась от улыбки. И правда, глупо как! Паша сам признавался мне в своих чувствах, но я предпочла ему своего преподавателя. И он, зная об этом, молчит, видимо, из уважения ко мне.
А потом я ненадолго задумалась. Почему я задала ему все-таки этот вопрос? Да потому что мне действительно было важно знать его мнение. Потому что Паша, хоть и по уши в меня влюблен, скажет мне правду. Поэтому я решила повторить его.
— Паш, правда, скажи мне, — я даже остановилась, глядя в Пашины теплые карие глаза. — Скажи правду, я совершаю ошибку?
— Димон, меня пугает твоя серьезность. Что-то случилось? Он обидел тебя? — спросив это, Наумов немного нахмурился.
— Да нет, не обидел… Просто… Просто, я правда пытаюсь понять, почему меня почти все так упорно отговаривают от этих отношений? Только из-за разницы в возрасте? Почему, Паша?
— Ну… — Наумов тяжело вздохнул, даже остановился, опустив глаза на наше отражение в луже, подернутое редкими каплями дождя, а потом ответил мне со всей честностью. — По-моему, очевидно, почему я отговариваю, разве нет? Марин, разве я могу судить о нем непредвзято? Что именно ты хочешь услышать? Если ты действительно хочешь услышать правду, то боюсь, она прозвучит только в ущерб мне.
Паша замолчал и посмотрел в мое лицо. Серьезно так посмотрел. Мне даже стало как-то неловко, и я пожалела, что завела весь этот разговор. Почему я решила, что лучшим советчиком станет для меня именно Паша?
— Он хороший мужик, — грустно сказал Наумов. — И я действительно думаю, что он сможет о тебе позаботиться. Злобный правда немного, но ведь с тобой он, наверное, ведет себя совсем не так?
Пауза затянулась, и я почувствовала, как щеки залились краской. Думаю, надо срочно что-то ответить, а то Пашка посчитает, что я фанат самобичевания и обожаю выслушивать злобно-унизительные речи от мужчин в свой адрес.
— Да, совсем не так, — подтвердила я его слова.
— Я так и думал, — вздохнул Паша и опустил глаза. Я только раскрыла рот, чтобы извиниться перед ним, как Наумов меня перебил: — Знаешь, мне будет приятно думать, что ты будешь в безопасности, и твои чувства будут взаимны. Но если он только посмеет…
— Паш, скоро выстроится целая очередь тех, кто хочет набить Лебедеву лицо, — усмехнулась я и с огромным облегчением заметила, как Паша тоже улыбнулся. — Странно, правда? Мужик хороший, а все вокруг на него наезжают…
— Так потому и наезжают. Потому что бесятся, что он хороший.
— Наверное, — задумчиво протянула я, а потом вспомнила реальную причину, по которой я пригласила Пашку на прогулку. То, насчет чего мне действительно надо было получить ценный совет. И, резко сменив тему, я рассказала Наумову о нашем семейном юристе. Паша новость воспринял не с особой радостью, мягко говоря. Но, услышав, что ко мне, можно сказать, пришли свататься, даже немного усмехнулся. Потом, когда мы оба поняли, что зонтик спасает только наши многострадальные головы и вся наша одежда промокла, мы решили немного погреться в небольшой кафешке. И, только сев напротив меня, Паша укоризненно покачал головой и проговорил:
— Да, Дмитриева, ну ты и влипла! А чего ты психуешь-то так? Еще же ничего не случилось!
— Да не знаю, Паш, прямо бесит меня вся эта ситуация! И этот Евгений дурацкий… Что мне делать?
— Ничего, — пожал плечами Наумов.
— В смысле «ничего»? — признаться, я ожидала, что он снабдит меня, как минимум, точной инструкцией с расписанными вперед дальнейшими действиями. Ну, или, просто возьмет и легким взмахом руки решит все мои проблемы…
— В прямом. Ничего не делать. Лебедеву, думаю, стоит рассказать, а так — ничего не делай. Марин, ты же не будешь вечно учиться у Дмитрия Николаевича. Через два месяца ты больше не будешь его ученицей. Я вообще не понимаю, в чем проблема. Не сможете еще пару месяцев поскрывать свои отношения?
— Ты прав, Пашка… — вздохнув, согласилась я и, сумев немного расслабиться, принялась, как и Паша, за изучение меню.
***
Тот факт, что училась я теперь абсолютно без выходных, никак не смущал меня. Казалось, на меня навалилось столько проблем иного характера, что учеба воспринималась настоящим отдыхом. К дополнительным по химии, на которой мы теперь стали разбирать такой интересный материал, что каждое занятие для меня проходило просто взахлеб, прибавились дополнительные по биологии, но уже с репетитором, и по английскому, которым, по мнению родителей, всегда надо усиленно заниматься. В принципе, у меня никогда особо не было свободного времени, так что тремя часами больше… Ощутимо, но пережить можно. Тем более, я прекрасно понимала, для чего это все надо.
Но вот что действительно раздражало, так это полное отсутствие какой-либо свободы действий. Понятное дело, что и раньше, еще до знакомства с Лебедевым, поминутно расписанный график не давал мне свободно вздохнуть, но теперь постоянные попытки мамы вывести меня на дружеский разговор, Евгений, который стал почти частым гостем у нас дома… Все это просто сводило с ума, и у меня регулярно возникала навязчивая мысль, что мне приходится проживать чью-то чужую жизнь, полную благодатей, которые для меня являются просто невыносимыми.
А еще больше расстраивал тот факт, что те люди, с которыми мне хотелось хоть как-то пооткровенничать, поговорить по душам, да и чего уж греха таить, просто обнять и помолчать о чем-то сокровенном, настолько погрязли в бесконечной рабочей рутине, что я стала чувствовать себя совершенно одинокой. В те редкие моменты, когда я видела Дмитрия Николаевича, рядом постоянно находился кто-то еще. На дополнительных присутствовала Аня. Это понятно, ведь у Лебедева действительно очень мало свободного времени, но, если говорить на чистоту, меня это начало откровенно напрягать. До такой степени, что в какой-то момент мне просто захотелось ввалиться в лаборантскую к Дмитрию Николаевичу в конце учебного дня, чтобы получить ответ на этот каверзный вопрос и заодно дозу человеческого тепла, в котором я так нуждалась. Но, дойдя до третьего этажа, я, хоть и с огромным трудом, но все же остановила себя, понимая, на какой риск иду ради этих сокровенных минут рядом с ним, с которыми у меня теперь будет всегда ассоциироваться помещение лаборантской кабинета химии.
Обидно еще и то, что Леша стал чаще обычного сбрасывать мои звонки. Когда мне удалось, наконец, урвать немного его внимания, он с такой радостью рассказывал о том, что дела в его вет. клинике идут в гору, о Машке, которая мне привет передает… В общем, я просто не стала грузить его проблемами, и, искренне порадовавшись за брата, так ему ничего и не рассказала, ни о Евгении, ни о маминых кознях, ни о своем паршивом внутреннем состоянии.
