Сливово-лиловый (ЛП) - Скотт Клер (читаемые книги читать .txt, .fb2) 📗
Я распаковываю и вижу, что это коробка от Мелинды. Точнее, из магазина, где она работает. Почти уверенная, что в ней, я улыбаюсь. У Мелинды есть мои мерки, так что Роберт пошел к ней и купил мне что-нибудь необычное. И действительно — я открываю крышку — корсаж. Бинго, как я и думала. Черный, стильный корсаж. Мелинда знает, о чем я так давно мечтаю, и продала Роберту именно то, что нужно. Полагаю, что за приличные деньги.
— Ты сумасшедший… — шепчу я, — Роберт, это слишком дорого…
— Пойдет, — усмехается он, — тем более, что я без ума от тебя. Кроме того, это очень корыстный подарок, потому что ты будешь выглядеть так горячо в нем, преклонив колени на полу передо мной…
Все во мне сжимается, и я улыбаюсь. Затем я беру следующий пакет, самый маленький, и снова нахожу маленькую коробку с двумя билетами в театр на представление в субботу вечером через три недели. Спектакль, в котором играет мелиндин кандидат на премию «Тони».
— Я подумал, что мы могли бы посмотреть на парнишку Мелинды вживую, или ты можешь пригласить Мелинду или твою мать, — говорит Роберт, улыбаясь мне.
— Я возьму тебя с собой, это совершенно ясно, верно? Спасибо, Роберт.
Я позволяю себя поцеловать, и в процессе поцелуя, чувствую, как он что-то толкает мне в руку.
— Самое важное отсутствует… — бормочет он мне в рот. — Мой знак. Помни о своем стоп-слове, Аллегра.
Я ошарашенно смотрю на маленькую коробочку в руке. Перевожу взгляд между коробкой и Робертом. Там внутри…? Это, определенно, не пояс верности, и я чувствую пронизывающее меня облегчение.
Распаковав, я радуюсь, что предположения оправдались: это коробочка для драгоценностей.
— Открой, — говорит он, и его глаза загораются.
Я открываю, и дыхание замирает. Широкое, одновременно простое и бросающееся в глаза серебряное кольцо с неровной поверхностью и небольшим аметистом посередине. Сливово-лиловый — как моя задница, если я не подчиняюсь.
— Это именно та ассоциация, которая возникла и у меня тоже, — улыбается Роберт, и я понимаю, что сказала это вслух.
Он целует меня в висок и наблюдает, как я словно парализованная таращусь на кольцо. Это знак, который я должна носить на публике? Это совершенно обычное кольцо, и все-таки, этот знак — это дело понимания и осознания. Только он и я знаем, что украшение значит для меня, для нас. Это не то, что я буду ощущать физически, это то, чье тайное значение буду знать только я — каждый раз, когда моя рука с кольцом будет попадать в поле моего зрения. Каждый раз, когда моя ладонь будет охватывать бокал с коктейлем или бутылку с пивом, и кольцо будет ударяться о стекло. Ощущаемо, возможно, даже слышно.
— Будешь ли ты его носить, Аллегра? — спрашивает он, глядя на меня.
— Да, я буду. Спасибо, Роберт. Оно… прекрасно. Жест красив, идея, стоящая за ним… и само кольцо… Я не знаю, что сказать. У меня нет слов.
— Примерь его. Оно подходит на твой правый безымянный палец. Я осторожно достаю его из коробочки и надеваю. Оно выглядит великолепно, и я сразу влюбляюсь в это кольцо. И сидит как родное.
— Как ты узнал размер?
— Я украл кольцо, которое ты носишь время от времени, и пошел с ним в магазин. Ты не заметила, верно?
— Нет, не заметила.
Я снимаю кольцо и надеваю него безымянный палец левой руки. Подходит тоже.
— Нет, Аллегра, — тихо говорит он, — на правую, пожалуйста.
— Но на правом безымянном пальце носят обручальное кольцо…
— Именно поэтому ты должна носить его на правом. Ты окончательно больше не свободна, со свидетельством о браке или без него. И это должно быть с первого взгляда ясно, как тебе, так и другим мужчинам, которые заинтересовались бы тобой.
— Так сказать, «типа» обручальное кольцо? — усмехаюсь я и надеваю его обратно на правый безымянный палец.
— Верно. За пределами Германии ты должна будешь носить его слева… — улыбается он и целует.
— Серебро, как твое кольцо? — спрашиваю я, беря правую руку Роберта в свою. Он носит, столько, сколько мы знакомы, простое серебряное кольцо на правом безымянном пальце.
— Точно, — отвечает он и улыбается.
— Роберт, ты на самом деле представляешь, насколько эта угроза со знаком, с «закрытием» меня мучила? — вздыхаю я и, улыбаясь, любуюсь своей правой рукой.
— Да, я знаю. И я наслаждался каждой чертовой секундой, — усмехается он. — Теперь я должен подумать о чем-то новом, что вызовет у тебя эти прекрасные страх и ужас…
— О, пожалуйста, нет… — стону я и откидываюсь назад.
Он ложится рядом со мной, и его пальцы рисуют узоры на моем животе.
— Посмотрим, будет ли кольцо работать само по себе. Если нет, я подумаю о чем-то еще, о чем-то, что будет поддерживать значение кольца… ну… немного более очевидно, более ощутимо…
— Роберт, пожалуйста… — шепчу я и закрываю глаза.
— Пожалуйста, что, именинница? — тихо спрашивает он и окончательно закрывает дверь в «зону» позади нас. Мы на лугу и отправляемся на прогулку.
— Ты можешь чего-то пожелать, детка, — говорит он, скользя рукой между моих ног, которые автоматически раздвигаются для него.
— Кулак, — бормочу я, — можно твой кулак во мне…?
— Разве я не говорил, что тебе это понравится?
Роберт тихо смеется и, прежде чем повернуться ко мне, снимает кольцо с пальца и убирает его в сторону. Он ни в коем случае не желает мне в процессе навредить, поэтому ради безопасности он снимает кольцо.
— Твое кольцо… — шепчет он, — …остается на месте, поняла? Я хотел бы, чтобы ты всегда носила его.
— Да, Роберт. Я всегда буду носить его.
И это последние связные, осознанные слова, которые срываются с моих губ в течение следующих нескольких часов.
Глава 42
— Выкладывай: что он тебе подарил? — спрашивает Сара вечером, когда мы сидим в баре и ждем Мелинду. Фрэнк и Роберт стоят в нескольких метрах от нас у барной стойки и ведут мужскую беседу.
— Книгу, корсаж, билеты в театр и это кольцо.
Я протягиваю руку Саре, и она восторженно присвистывает.
— Вы обручились?
— Нет, не обручились. Без паники.
— О, хорошо. По-моему, в помолвках есть что-то такое мещанское. Если кто-то говорит: «Это моя невеста», у меня возникает позыв блевануть прямо на стол.
Сару передергивает от отвращения, и я улыбаюсь. Я чувствую то же самое. Она расслабленно откидывается назад и продолжает разговор:
— Я уже рассказывала тебе, что Фрэнк подарил мне на день рождения?
— Нет, еще нет. Что же?
— Кольцевой кляп.
— М-м-м, — протягиваю я, не зная, как к этому отнестись. — Ты желала его или…?
— Нет, эта идея возникла у него спонтанно. После того, как я укусила его.
— Ты укусила его? Нечаянно, верно?
— Нет, намеренно. Совсем чуть-чуть. Понимаешь, я была на взводе. У нас никогда не идет все гладко. Нам нравится противоборство.
Думаю, что Сара и Фрэнк живут совсем не так, как мы. Там, где я сразу бы опустилась на колени, Сара говорит: «Ох, не-е-е, я не в настроении. Заставь-ка меня».
Фрэнк ведет себя так же, когда позволяет Саре доминировать над собой. Я сражаюсь с Робертом только в том случае, если он хочет сопротивления — или если он слишком сильно встряхивает прочную границу. Что происходит довольно редко, а если и случается, Роберт немедленно прекращает, почти всегда, прежде чем я могу сказать «желтый». У него очень хорошее чутье на это.
— Я знаю, — только и говорю я, улыбаясь.
— Боже, эта штука, по моему мнению, потрясающая, — восхищается Сара, и я киваю.
Я испытываю сильную «любовь-ненависть» к кольцевым кляпам. Роберт не использует наш регулярно. Дело в том, что они чрезвычайно унизительны, потому что выполняют три функции: человек больше не может вразумительно говорить, не может закрыть рот, и менее чем через две минуты начинает пускать слюни. Из-за этого очень высокого потенциала унижения я люблю его, но всегда чувствую, что ношение само по себе является относительно неприятным, поэтому — «любовь-ненависть». Редко я чувствовала себя более «опущенной», чем в тех случаях, когда Роберт трахал меня в насильно раскрытый рот, в то время как моя слюна капала мне на грудь и по моему лицу текли слезы. Я почти физически ощущаю его кулак в своих волосах, настолько сильны воспоминания о последнем разе. Унизительные слова, которые он использовал, эхом звучат в моей голове, и я понимаю, что начинаю возбуждаться. Мне нужно срочно подумать о чем-то другом.
