Жара в Архангельске (СИ) - Стилл Оливия (читать книги онлайн без сокращений txt) 📗
— Да, он вежливый, особенно по отношению к мелким, — прокомментировала Яна, — А вот Салта, наверное, пригласил на беседу в «Пятиборец» потом.
Все пятеро спустились в метро.
— А Салт, между прочим, на Гарика Харламова похож, — заметила Юля, кивнув на плакат, где были изображены рожи из «Камеди Клаб».
— Точно-точно! Вылитый Гарик Харламов! — подхватила Яна, — А Майкл — Мартиросян…
— Ха-ха-ха-ха-ха! — Олива опять согнулась пополам от смеха. Всё окружающее её — рожи из Камеди Клаб, Салтыков, похожий на Харламова, Майкл в своих штанах пузырями, паста «Солдате», Негодяев с нафабренными усами, Гладиатор, которого напоили протухшим соком — всё это ужасно веселило Оливу и заставляло её беспрестанно ржать до упаду.
— Не, её реально прёт, — сказала Яна.
И это тоже рассмешило Оливу. У неё даже слёзы выступили на глазах от смеха. Она так заразительно смеялась, что через минуту все пятеро уже ржали хором. Люди недоуменно оглядывались на весёлую компанию, на их заливистый смех, но ребята продолжали ржать до упаду сами не зная чему.
— Слушайте, дайте мне кто-нибудь в бубен! — попросила Олива, еле сдерживая смех.
— Щас дядечка мент тебе в бубен даст, — сказала Яна на полном серьёзе.
— Ой, правда, ребята, чтой-то я не к добру расходилась… — вздохнула Олива, еле отойдя от хохота, — Давно я так не смеялась. Даже как-то нехорошо вдруг стало…
Поздно вечером Майкл улетел в Питер. Проводив его, Олива и Салтыков вернулись в свою гостиницу. Им оставалась последняя ночь вдвоём — завтра утром Салтыков уезжал в Архангельск. Все выходные они кружились с Майклом, Яной, Юлей — им даже некогда было побыть наедине. А сейчас, оставшись, наконец, одни, оба почувствовали какую-то тоскливую пустоту.
— Ну, вот и всё, — вздохнула Олива, — Завтра ты уедешь, и всё пойдёт по-прежнему…
— Да с чего, мелкий, — отмахнулся Салтыков, — Всё же хорошо, мы весело провели время…
— Да, весело… Но мне от этого теперь ещё грустней…
— Да с чего! — повторил Салтыков, — Вон, Москалюшка наш новую московскую любовь нашёл… Ведь здорово?
— Это да, — Олива заулыбалась, — Небось, как приедет домой, сразу этот день в численнике красным отметит…
— Чего? Как ты сказала? Численник?
— Ну да, численник, — хмыкнула Олива, — Ну, этот… январь, февраль, и листки каждый день отрывают…
— Ха-ха-ха! Ой, умру… численник… — заржал Салтыков.
— А что тут смешного? Ну, численник и численник…
— «Численник»! — передразнил её Салтыков, — Эх ты, деревня еловая! А ещё в Москве живёшь! Надо говорить не «численник», а «календарь»!
— Сам ты деревня еловая, — обиделась Олива.
— Ну-ну, мелкий, я же шучу, — Салтыков вяло чмокнул её в губы, — Ладно, мелкий… Давай спать.
— Не, как это спать?! — возмутилась Олива, — А поговорить?
— Мелкий, ну я так устал…
Олива насупилась и резко села на кровати.
— Ты переменился ко мне в последнее время. Раньше ты таким не был.
— Каким? — безучастно спросил Салтыков.
— Таким… Равнодушным.
Наутро Олива провожала его на вокзале. У поезда она не выдержала и кинулась ему на шею, чуть не плача, принялась целовать.
— Ну всё, всё, — Салтыков тихонько расцепил её руки, — Иди домой, мелкий. Не стой тут.
— Но ведь до отправления поезда ещё двадцать минут…
— Двадцать минут погоду не сделают. Всё, всё, мелкий. Иди.
Салтыков быстро поцеловал Оливу в губы и, перекинув дорожную сумку через плечо, вошёл в вагон. Олива круто повернулась и, украдкой вытирая слёзы, уныло побрела вдоль по перрону…
Нет, он явно охладел ко мне, думала Олива по дороге домой. Летом же совсем другой был, а тут как подменили. В глаза не смотрит. Ведёт себя как-то вяло и прохладно. Вот и теперь даже не попрощался толком.
Что же произошло? Ведь всё же было нормально?..
Странно всё это.
Ужасно странно.
Глава 1
Плохая примета, некогда слышанная Оливой от бабушки, что чересчур много смеяться, тем более, смеяться «до упаду» — не к добру: чем сильнее сейчас смеёшься, тем сильнее потом будешь плакать, сбылась буквально в считанные дни. Практически через день после того, как Олива проводила Салтыкова и через два дня с того момента, когда она до упаду смеялась, угорая над «пастой Солдате», она пошла после работы в университет, где на неё обрушилась новость, и отнюдь не приятная. У деканата вывесили список отчисленных студентов, и Олива, едва пробежав его глазами, увидела там свою фамилию…
Конечно, она должна была заранее понимать, что всё к этому идёт. Три «хвоста» с прошлого семестра: экзамен по региональной геологии, который она завалила летом, и два курсача, которые ещё можно было сдать до ноября, и которые Олива, вконец закрутившись с Салтыковым, даже не делала — были достаточно веской причиной, чтобы её отчислить. К тому же, её постоянные прогулы, которые особенно участились в последнее время, не могли сыграть в её пользу. Конечно, Олива и раньше-то училась спустя рукава, то и дело забивая на занятия — но училась, пусть плохо, пусть кое-как, но тянула всё же эту лямку, тянула с отвращением — ей неинтересна была учёба, неинтересна была специальность, но Олива понимала, что рассчитывать в этой жизни она может только на саму себя, что без высшего образования сейчас никуда, а папочки-миллионера, который стал бы оплачивать её учёбу в хорошем, престижном вузе, у неё нет. Но теперь, с появлением в её жизни Салтыкова, она и вовсе забросила университет: зачем теперь учиться, если есть он, который женится на ней и всем её обеспечит.
Так думала Олива, возвращаясь из университета домой. Конечно, новость о её отчислении поначалу оглушила её и даже расстроила: вот тебе и раз, училась-училась — и всё коту под хвост. Можно было бы, как другие горе-студенты, оказавшиеся на её месте, побежать к декану, просить, умолять, бегать по кафедрам, искать преподов и тоже умолять их о пересдаче, а потом не спать несколько ночей, строча курсовики и зубря вопросы к экзамену — тогда, быть может, всё и обошлось бы. Но Оливу при мысли об этом охватила такая апатия и нежелание делать эти лишние движения, что она решила: не стоит. Зачем ей теперь суетиться, бегать, что-либо делать, чтобы решить эту проблему, если в этом нет необходимости? Жизнь её сложилась, и сложилась удачно: через каких-то два месяца Олива станет законной супругой Салтыкова, возьмёт его фамилию, переедет жить к нему, возможно, даже забеременеет и родит ему ребёнка, и ей больше не придётся горбатиться над скучными учебниками и ломать голову над тем, как обеспечить себя материально: Салтыков сделает это сам, на то он и мужчина.
Дома Оливу, в связи с этой новостью, естественно, ждал скандал. Узнав о том, что её дочь больше не будет учиться в университете, мать незамедлительно подняла крик.
— Безобразие! Позор! — кричала она на Оливу, — Я с высшим образованием, твой отец с высшим образованием — а ты? Бестолочь, дубина стоеросовая! Хоть бы ты о будущем своём подумала — что ты будешь делать без высшего образования?! Толчки будешь мыть! На вонючем рынке вместе с чурками картошкой торговать!
— Да в гробу я видала это твоё высшее образование!!! — взорвалась, в свою очередь, Олива, — И потом, с чего ты взяла, что я буду мыть толчки? Я, может быть, замуж выйду.
— Ну-ну, вышла одна такая, — не поверила мать, — Какой тебе замуж? Ты на себя-то посмотри! Замуж…
— Я на полном серьёзе, — Олива не обиделась, — Салтыков, если хочешь знать, сделал мне предложение.
Мать так и села с открытым ртом.
— Когда?..
— Летом ещё, когда в Москву приезжал.
— Ха!.. Вспомнила прошлогодний снег! Он, поди-ка, сдуру ляпнул, этот твой Салтыков, а ты поверила. Шутки над тобой шутил, а ты, простофиля, и уши развесила!
— Никакие не шутки, — надулась Олива, — Взаправду предложение сделал! Мы уже всё решили: поженимся сразу после Нового года, тогда же я перееду жить к нему в Архангельск…
Это резко меняло дело.
