Созвездие Девы (СИ) - Крылатова Екатерина Александровна (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
- Ну что, народ, по домам? – потер руки вечно жаждущий свидетель со стороны жениха. – Или намечается торжественный обед?..
Смывшаяся куда-то Маргарита вернулась с бутылкой шампанского и бокалами.
- Не станем отступать от традиции, – велела она, мастерски открывая бутылку. – Разливайте!
Мы с мужем, не сговариваясь, хихикнули. Сей чудный напиток будет преследовать нас до самой смерти.
- Вы чего?
- Да так, вспомнилось…
- Не обращай внимания, Марго, – посоветовал Печорин, отпивая с горла, – они уже пьяные – от счастья.
- Не знаю, не знаю, – бутылку у стоматолога отняли и разлили, как положено. – Совет да любовь, в общем!
По той же традиции все молодожены нашего города направляют свои стопы к мосту, но мы вчетвером погрузились в «Ниссан» и отправились ко мне домой.
- Неправильные вы всё-таки люди, – рассуждала мадам Григориадис, попивая вместе с вампиром «шампань» на заднем сиденье. – Зачем, спрашивается, тянуть кота за хвост и ждать осени? Хотите, я вам прям щас организую платье, смокинг, фотографа… что там еще надо для счастья, букет невесты? А то не по-человечески как-то, не по-русски! То ли дело моя четвертая свадьба…
- Марго-о-о!
Дома нас уже ждали родители, Анька, Элла и Марина Константиновна. Стол накрыт, гости в сборе – можно праздновать. Ага, не тут-то было! Элькина вожжа под хвостом настойчиво требовала конкурсов, «хотя бы пародии на выкуп невесты» (после свадьбы, да-да) и судьбоносного букета. Букет мы ей соорудили (с задачей «ободрать соседскую клумбу» сестрица справилась на пять баллов), а со всем остальным попросили повременить. Подруга надулась, как мышь на овсянку, но тут зазвонил телефон…
- Вам телеграфирует Москва. Верка, по-здрав-ля-ем! По-здрав-ля-ем!
Отняв трубку от уха, я прочистила последнее пальцем. В вопящей девице на том конце провода угадывалась моя однокурсница Катька Симакова. А ей-то кто сказал?!
Дальше звонки сыпались, как из мешка: тетя Люда, баба Таня, тетя Валя, все-все-все многочисленные мамины-папины братья-сестры, половину которых я даже в лицо не помнила. Хмурый Сашка пожелал счастья в личной жизни и передавал привет. Не дожидаясь какой-либо ответной реакции, повесил трубку.
Народ настойчиво требовал невесту, а я отбивалась от кучи свалившихся поздравлений. Из приемного отделения позвонила Жанна, вылила ведро пожеланий и пригрозила очередным «междусобойчиком». На заднем фоне звучал бодрый глас Севы – он рвал у жены трубку, дабы выразить восторги лично. Жанна плевалась. Теть Зинино: «А у нас шо, кто-то женится?» сразило контрольным выстрелом. Пролепетав что-то неразборчивое, я поспешила дать «отбой». Телефон из розетки выдернула, сотовый выключила. Дурдом «Ромашка»!
Гости времени зря не теряли. Те, кто не были знакомы, перезнакомились; Печорин успел выпить на брудершафт с папой, и теперь они рьяно спорили, где лучше ловить: на Дону или в Москве-реке. Вампир с серьезной миной утверждал, что «таких экземпляров, как у них в речке, ни в каком Дону не найдешь». Папа, с утра душевно принявший на грудь, не верил и пытался аргументировать.
Мама и Марина Константиновна нашли друг друга. Они не спорили, только делились рецептами. На будущее усвоила: пюре лучше блендером не взбивать – оно клейкое получается, и сахар в компот стоит класть ближе к концу варки.
Элла пускала слюни на сумочку Марго, несчастные глаза подруги конкурировали с тем знаменитым рыжим котиком из мультика. Золовка упоенно расписывала достоинства той или иной модели, ругала дизайнера. Вроде как он, гад ползучий, тянет с выпуском последней коллекции. А чего, спрашивается, тянуть? Маргарита эскизы видела, целиком и полностью одобрила. Практичность – это наше всё, товарищи. Никаких искусственных вставок!
Анька болтала с Артемием. Спокойно так, без фанатизма и массовых истерик. Понятия не имею, о чем они говорили, потому что взгляды всех присутствующих мгновенно обратились ко мне.
- Матушка, ты ничего не хочешь сказать? – ласково спросила я, помахивая трубкой радиотелефона.
Поняла, глазки спрятала. Я ведь просила никому не говорить до осени, так нет! Одно дело выслушивать поздравления, а совсем другое – невысказанные укоры о том, что не позвали. Или высказанные: теть Валя вообще обиделась, пока ей не объяснили, что свадьба не сегодня. Только роспись, пьянка потом. Подозреваю, в этом заключалась маленькая месть лично мне. Мама искренне убеждена, что ее мнение обязаны учитывать в первую очередь.
Выпили, выслушали речь из уст Печорина, снова выпили. Потом слово взял папа… Все дружно изобразили внимание, но фактически упустили смысл на минуте четвертой-пятой.
Я перебралась поближе к мужу, опустила голову ему на плечо. Ничего не вижу, ничего не слышу. Безымянный палец холодил ободок кольца. Классического обручального кольца, каких миллионы. Серебряное с сапфирами теперь висело на одной цепочке со снежинкой, рядом покачивалась чайка-крылья. Всё свое ношу с собой.
«Устала?»
«Да нет, просто хочется тишины, – я перебирала его пальцы, чуть потирая костяшки. – Не думала, что выходить замуж так утомительно»
«Потерпи, скоро поедем домой. Надо только мягко намекнуть, что нам пора… Не убирай руку. Пожалуйста»
Не уберу. Она и так твоя, вместе с сердцем и прочими органами – у нас документы есть. Подумалось: является ли Свидетельство о браке имущественным документом? Вроде как он теперь мой, со всеми подписями и печатями. Глупо, конечно. Нельзя оформить закладную на человека. Ни закладную, ни доверенность, ни квитанцию.
«Могу оформить, если тебе так спокойней», – мысленно хмыкнул Воропаев.
«Моя квитанция при мне», – взяла его руку в свою, чтобы соприкасались безымянные пальцы. Смешно, но я так и не вспомнила, носил он раньше кольцо или нет. Как-то выпало из памяти.
«До твоего появления не носил, в шкатулке лежало. Неудобное. Нашел и надел в качестве напоминания, кто я есть. Только оно и удерживало от… опрометчивых поступков»
«Каких, например?»
«Опрометчивых»
Со стороны мы казались беззаботной счастливой парой. Шутили, смеялись, слушали залихватские тосты и всевозможные поздравления-пожелания, но никто из присутствующих и не догадывался, чем нам стоило пережить минувшую неделю.
Тот разговор о моей… теоретической беременности стал не просто потрясением: он открыл мне глаза. Исписанный непонятными символами листок, на который я случайно наткнулась, – «игры разума»; травы из магазина Варвары Ромуальдовны – «для лечебных целей». Назначение всех остальных Артемий мне подробно расписал, а эти, остро пахнущие, – «для лечебных». Он много читал в последнее время – «для роздыха мозгов», что-то писал, искал в Интернете – «учиться никогда не поздно». Ну конечно, «Кровь нежити и ее применение в магических обрядах» – стопроцентная беллетристика, занимательное чтиво! Но я предпочла поверить на слово, за что и поплатилась.
Хочешь узнать, чем руководствовался человек – поставь себя на его место. Умом я всё прекрасно понимала, однако в душе поселилась обида. Чудовищный клубок жутких вестей не способствовал взаимопониманию, а для того чтобы хоть как-то всё осмыслить, требуется время. Время, время… «Выиграть время»…
На сцене Большого театра всё оставалось по-прежнему. Артемий успешно держался в установленных рамках, а я волей-неволей научилась себя контролировать. Наше общение, прохладное или дружелюбно-нейтральное, сводилось к банальным жилищно-бытовым («Будь добр(а), передай соль», «Ты не помнишь, дома хлеб есть?») или производственным фразам, без которых нельзя обойтись.
Он принял всё это как должное: не пытался растормошить меня, не вымаливал прощение, ни на чем не настаивал, не вздыхал украдкой – просто жил. И ждал, молча, без показательного страдания и собачьей тоски во взгляде. Предлагал даже отложить регистрацию на любой срок и чрезвычайно удивился отказу. Тактично оставлял наедине с собой, когда мне больше всего на свете требовалось уединение, и появлялся по первому зову – вербальному ли, мысленному ли. Обнимал или просто сидел рядом, но непременно уходил в конце. Я бросалась из крайности в крайность и недоумевала, как Воропаев умудряется. И почему? Пресловутое «мужское эго» никогда не было ему свойственно, а то, что я по ошибке принимала за это самое «пресловутое», оказалось совершенно иной гранью. Это сейчас я вижу всю наигранность и фальшь той давней обиды, а тогда не замечала. Шла неизвестно на чьем поводу да лелеяла какую-то странную уродливую гордость, где-то на уровне душевной Мариинской впадины радуясь своей стойкости. Не «сиропюсь», не бросаюсь на шею, а мученически терплю. Презирать меня или нет – дело ваше, но никто и никогда не сможет презреть меня сильнее, чем я сама себя презираю. Ложь, притворство, нелепый фарс – с чем боролась, на то и напоролась. Рыла яму «на всякий пожарный» и сама же в нее угодила.
