Рай — Техас! - Филлипс Сьюзен Элизабет (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
Уиллоу взяла свою сумочку и направилась к двери.
— Извини, Грейси, я действительно спешу и не хочу в это впутываться.
— Вы уже впутались.
— Видишь ли, Грейси, одно ты должна усвоить хорошо, если хочешь уцелеть в этом бизнесе, — нельзя гладить против шерсти звезду. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
Грейси слишком хорошо понимала. Бобби Том все это время платил ей зарплату и попросил Уиллоу держать это в секрете.
Ее ноги подкашивались, когда она вслед за железной леди выходила из комнаты. Она чувствовала себя так, словно в ее душе вдребезги разлетелось что-то хрупкое, такого предательства она не ожидала совсем. Пока лифт полз к вестибюлю, все ее сумасшедшие грезы испарились. Еще утром Грейси тешила себя ложными надеждами, что он может полюбить ее, но теперь знала точно, что она для него ноль без палочки, сухая былинка, приставшая к сапогу.
Она вышла из отеля и в оцепенении побрела к машине. Крупные слезы ползли по ее щекам. До сих пор она жила в иллюзорном перевернутом мире, а теперь все встало на свои места. И оказалось, что она обязана ему всем: крышей над головой, едой, каждой незначительной покупкой — от шампуня до тампакса. Она съежилась, словно от удара, вспомнив, как гордилась собой, когда оставляла ему плату за жилье и платье в ящике письменного стола. Он, должно быть, очень смеялся, наблюдая, как его денежки, совершив совсем небольшой оборот, возвращаются к нему. Как он мог шутить над ней таким образом? Впрочем, он любит пошутить. Он веселый человек — Бобби Том.
Она все сильнее давила на газ и никак не могла удержать слезы. Почему она не догадалась об этом раньше? Он совсем не нуждался в ней. Он жалел ее и придумывал для нее работу из жалости, точно так же, как учреждал благотворительные фонды для чужих детей и выписывал чеки друзьям, потерпевшим неудачу. У него для нее никогда не было достаточно работы, и она даже не могла сейчас утешиться сознанием, что все-таки отработала эти подачки. Он все время знал, что ему не нужен никакой секретарь, он просто не хотел, чтобы ее уволили по его вине. Бобби Тому нравилось играть роль Господа Бога.
Она смотрела вперед невидящим взглядом. Не открыв ей правды с самого начала, он ударил ее в самое сердце, и она никогда не сможет этого забыть. Она ведь объяснила ему, как это важно для нее — самой содержать себя. Он ведь знал об этом! Но это не имело для него никакого значения, потому что она в его глазах всегда была пустым местом.
«Да, Бобби Том, ты можешь радоваться. Тебе удалось главное. Ты походя лишил меня чувства собственного достоинства.
Я ведь не собиралась у тебя ничего брать, Бобби Том. Я хотела только отдавать.
Боже, да что же это за шутка?! Что за ужасная мучительная шутка?»
Некоторым мужчинам не идут смокинги, но Бобби Том выглядел в нем будто так и родился. Он добавил к этому костюму, конечно, несколько собственных штрихов: бледно-лиловую рубашку в складках с бриллиантовыми запонками, черный стетсон и пару ковбойских ботинок из змеиной кожи. Внушительное здание местного гольф-клуба было отдраено от раздевалок до столовой к величайшему в его послужном списке событию. Продажа билетов на завтрашний турнир превзошла все ожидания, и даже метеоролог посодействовал Теларозе, обещая горожанам солнечный день.
Именитые спортсмены только-только начали прибывать как раз к предобеденному коктейлю, и тут один из распорядителей встречи шепнул Бобби Тому, что кое-кто внизу хочет его повидать. Проходя через фойе, он бросил на входные стеклянные двери несколько раздраженный взгляд. Где Грейси? Она должна бы уже быть здесь. Парни, несомненно, придут от нее в восторг, и ему не терпелось начать церемонию представления. Грейси была самой несведущей в тонкостях гольфа женщиной из всех, кого он когда-либо встречал, и, конечно же, собственная некомпетентность заставит ее сегодня поволноваться, обеспечив его развлечением на весь вечер. Он, правда, еще не до конца понимал, как это выходит, но ее равнодушие к спорту иногда казалось ему одним из самых ценных ее качеств.
Он спустился по устланной коврами лестнице на первый этаж, к безлюдным сейчас раздевалкам. Стеклянная дверь, ведущая в пустой магазинчик сувениров, была приоткрыта, и он вошел внутрь. Только одна тусклая лампочка горела там, и Бобби Том не сразу разглядел человека, стоящего в дальнем углу помещения.
— Привет, Дэнтон.
Бобби Том знал, что когда-нибудь ему придется столкнуться с Сойером, но, будь его воля, он не выбрал бы для этой встречи сегодняшний вечер. Однако имя Сойера стояло в списке гостей, так что его появление здесь не было такой уж неожиданностью. В какой-то степени Уэй был связан с его матерью, и Бобби Тому захотелось узнать об их контактах побольше.
Сойер вертел в руках одну из больших клюшек для гольфа. Строгий вечерний костюм великолепно сидел на его фигуре, но сам он выглядел так, словно не спал несколько ночей подряд. Бобби Том вновь ощутил острое чувство неприязни. Несмотря на позитивное выступление Сойера, решившее судьбу Теларозы, ему резко не нравился этот человек. По его мнению, Сойер всегда был и продолжал оставаться холодным, практичным сукиным сыном, который при необходимости пошлет на панель собственную дочь. Недаром девчонка не живет с ним. Ему наплевать, что этот тип сейчас пытается рядиться в овечью шкуру, свою волчью натуру он никогда не спрячет, по крайней мере от него.
— Что я могу сделать для вас? — спросил он холодно.
— Я хочу поговорить с тобой о твоей матери.
Это была единственная тема, которая интересовала Бобби Тома в разговоре с Уэем, но он внезапно почувствовал, что в нем разгорается гнев.
— Здесь не о чем говорить. Держитесь от нее подальше, и все будет прекрасно!
— Я и держался от нее подальше. Разве это улучшило что-нибудь? Она счастлива?
— Вы попали в самую точку. Да. Она счастлива, как всегда.
— Ты лжешь!
Несмотря на резкость высказывания, Бобби Том услышал нотки неуверенности в его голосе и воспользовался этим, чтобы выиграть вбрасывание и контролировать мяч.
— Только вчера она обсуждала со мной, куда ей поехать развеяться, и хвасталась новыми посадками в саду.
Плечи Сойера дрогнули, но Бобби Том не смягчился. Каким-то образом владелец «Розатек электроникс» нанес вред его матери, и он должен быть уверен, что этого больше не повторится.
— Насколько я могу судить, с ней сейчас все в порядке.
— Я вижу. — Сойер прокашлялся. — Она очень скучает по твоему отцу.
— Вы думаете, я этого не знаю? Сойер взял клюшку наперевес и погладил полированную ручку.
— Ты очень похож на него. Последний раз я видел Хойта, когда ему было около двадцати, но сходство все равно поразительное.
— Так все говорят.
— Я ненавидел его.
— Не думаю, что и он был в восторге от вас.
— Трудно сказать. Если Хойт и питал ко мне неприязнь, то никогда не показывал этого. Он был чертовски вежлив со всеми.
— Тогда за что же вы ненавидели его?
Этот вопрос вырвался вопреки стремлению Бобби Тома оставаться невозмутимым.
Сойер вновь провел рукой по гладкой поверхности дерева.
— Моя мать убирала тогда дом твоего деда. Это было еще до того, как она… нашла другой способ зарабатывать на жизнь.
Уэй на короткое время умолк, и Бобби Том неожиданно вспомнил о той развесистой клюкве, с помощью которой он иногда любил припудрить малознакомым девицам мозги, вышибая из них слезу побасенкой о своем тяжелом безрадостном детстве и матери-проститутке. То, что всегда казалось ему пусть не очень-то умной, но хохмой, являлось жестокой реальностью жизни Сойера, и, несмотря на всю свою нелюбовь к этому человеку, он устыдился.
Сойер, немного помолчав, продолжил свой монолог:
— Мы с твоим отцом одного возраста, Дэнтон, но в детстве он был гораздо крупнее меня, и твоя бабушка стала отдавать моей матери всю его старую одежду, которую я донашивал годом спустя. Я ходил в школу в его старье, но он никогда не давал понять, что замечает это. Ни мне, ни кому-либо другому. Мальчишки, однако, видели все и насмехались надо мной: «Эй, Сойер, ты, кажется, слямзил эту рубашку у старины Хойта?» Если твой отец находился рядом, он просто качал головой: «Вы что, парни, перегрелись на солнышке? Я никогда не видел эту чертову вещь раньше!» Я ненавидел его за это. Если бы он хотя бы раз попрекнул меня моей бедностью, я бы избил его. Но он никогда этого не делал, и, оглядываясь назад, я не думаю, что это было для него просто. Во многих отношениях, я уверен, он был самым хорошим человеком из всех, кого я когда-либо знал.
