Школа обольщения - Крэнц Джудит (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Пока Спайдер и Вэлентайн читали контракты, Хиллмэн изучал девушку из-под сложенных домиком рук. Подперев большими пальцами щеки, а указательные положив на брови, он скрывал выражение своего лица, создавая при этом впечатление задумавшегося человека. Этим приемом он пользовался часто. Он зачарованно наблюдал за сменой выражений на личике Вэлентайн и увлекся настолько, что не обратил внимания на слова прервавшего чтение Спайдера:
— Здесь что-то не так.
В этот момент Вэлентайн вскочила со стула с громким криком «Merde!». Джош вышел из забытья, предательски вздрогнув.
— Что это за чушь? — Она швырнула контракт на стол и от ярости так побледнела, что, если бы не ее волосы, ее можно было бы принять за черно-белое фото. — Этот пункт, по которому нас можно уволить через три недели после уведомления!.. Об этом мы с миссис Айкхорн не говорили. Как она посмела? Что она за человек после этого? Это нечестно, недостойно, подло, отвратительно! Я не ожидала от нее такого. Но мне надо было бы предвидеть. Мы никогда не подпишем эти контракты, мистер Хиллмэн. Немедленно позвоните и скажите ей об этом! И передайте, что я о ней думаю. Пойдем, Эллиот, — мы уходим!
— Это не она придумала, — горячо возразил Джош Хиллмэн. — Это я предложил. Обыкновенная юридическая предусмотрительность. Не вините миссис Айкхорн. Она не имеет к этому отношения.
— Обыкновенная юридическая предусмотрительность! — Вэлентайн так разъярилась, что от удивления он сморгнул. — Мне плевать на юридическую предусмотрительность! Значит, это вам должно быть стыдно. Я презираю вас за это!
— Мне очень стыдно, — ответил он. — Поверьте, прошу вас! — На его лице были написаны сразу и огорчение, и испуг.
Он не выглядел таким беспомощным и перепуганным со дня своего тринадцатилетия, когда на празднике Бар-мицвах, при посвящении в правоверные евреи, забыл все свои познания в иврите. Он должен был произнести слова, которые на показавшееся ему чудовищно долгим мгновение вылетели у него из головы; он до сих пор содрогался при воспоминании об этом. Вэлентайн глядела на него со злостью, в глазах ее отразилась вся необузданная натура.
— Вэл, крошка, помолчи минутку, будь добра, — ласково приказал Спайдер. — А теперь, мистер Хиллмэн, если у вас в свое время появилась предусмотрительная мысль о включении этого пункта в контракт, не возникает ли у вас сейчас предусмотрительная идея исключить его, сэр?
— Мне нужно переговорить с миссис Айкхорн, — неохотно согласился юрист.
— Мы подождем за дверью, пока вы дозвонитесь, — сказал Спайдер, неумолимо указав на телефон. — Может быть, вы попросите секретаршу подать нам кофе? — Он крепко взял Вэлентайн под руку и насильно повел к двери, чтобы она не успела отвергнуть и это предложение.
Джош Хиллмэн с минуту молча вымещал свою злость ступней на ножке стола, потом полистал телефонную книжку, нашел нужный номер и позвонил по своему личному телефону. После недолгого решительного разговора он связался с секретаршей и велел снова пригласить Вэлентайн и Спайдера.
— Все улажено, — объявил он с радостной улыбкой. — Я за пять минут внесу в контракты все изменения. Контракты на год, гарантированные, без всяких условий.
— Ха! — насмешливо и ехидно воскликнула Вэлентайн.
Когда принесли бумаги, она прочитала их букву за буквой со скепсисом, тем знаменитым французским скепсисом, что вошел в историю. Но она убедилась, что все без подвоха. Спайдер тоже удостоверился, что подводные камни отсутствуют, и они наконец поставили свои подписи.
Как только оба ушли, Джош Хиллмэн велел секретарше не подзывать его к телефону. Ему, судя по опыту, понадобится сейчас полчаса, а то и больше, чтобы разыскать Билли Айкхорн и сообщить ей, как обстоят дела, убедить, что, какие бы усилия он ни прилагал, что бы ни говорил, эти двое не пожелали подписать контракт, пока он не элиминирует обидный пункт. Он прикинул: чтобы убедить ее, что пункт о расторжении оказался не так уж и нужен, потребуется еще минут десять, но ему это удастся. Он мог убедить кого угодно и в чем угодно. По крайней мере, так он думал до сегодняшнего дня. «Merde», сказал он себе, улыбнувшись воспоминанию, и велел секретарше соединить его с Билли как можно скорее.
Вернувшись вечером к себе в номер, Вэлентайн нашла на журнальном столике низенькую корзинку, из тех, что плетут в Ирландии. Поверх зеленого мха словно вырастали высокие стебли семи белых орхидей, одни были полураскрыты, другие еще в бутонах. Сама весна пришла к ней, явив трогательное милосердие. На сопроводительной карточке было написано:
С самыми смиренными извинениями за сегодняшние осложнения. Надеюсь, после отбытия положенного мне наказания я получу разрешение пригласить вас на ужин.
Джош Хиллмэн
Вэлентайн мгновенно простила его, но она простила бы его дважды, если бы знала, каких трудов стоило ему произнести слово «осложнения», когда он делал заказ продавцу в магазине Дэвида Джонса, лучшего хозяина цветочной лавки в Лос-Анджелесе. Пока оба клиента пили кофе в приемной секретарши, Джош заказал орхидеи по телефону сразу после того, как Вэлентайн и Спайдер обнаружили в контрактах пункт об увольнении.
Той же ночью, в три часа, когда Спайдер еще не спал, в дверь его номера тихонько постучали. На пороге, кутаясь в темно-синий халат, стояла удрученная Вэлентайн. Он провел ее в комнату, усадил в кресло и с тревогой и волнением спросил:
— Ради бога, что случилось, Вэл, ты плохо себя чувствуешь?
Она была похожа на испуганное дитя: в больших зеленых глазах, лишенных привычного обрамления из густой черной туши, стояли невыплаканные слезы, даже буйные кудри, казалось, подрастеряли былой задор.
— Ох, Эллиот, я так испугалась!
— Ты, дорогая? Можешь представить, что испытал я!
— Я хочу сказать, как ты себя сегодня вел… Ты был таким нахальным, самоуверенным, так дерзок с Билли.
— А ты чуть было не выскочила из кабинета этого юриста, готова была исчезнуть, как дым. Я никогда не видел, чтобы ты так злилась, даже на меня.
— Я все еще не понимаю, что произошло. Стоит мне заволноваться, и я уже ничего не соображаю. Но, Эллиот, я сейчас лежала в постели и думала, и я поняла, что мы пара законченных проходимцев. Я никогда в жизни не делала закупок для магазина, но достаточно много работала с закупщиками, чтобы понять, что у них за спиной многие годы учебы. А ты… ты ничего не понимаешь в розничной торговле. Ничего! Когда Билли позвонила, я так взбесилась, что попросила луну с неба, потому что мне нечего было терять, а теперь я получила эту луну и до смерти боюсь потерять ее. Эллиот, что мы здесь делаем?
Стоя перед ней на коленях, он осторожно встряхнул ее и, взяв обеими руками за шею, повернул ее голову так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза:
— Глупенькая моя Вэлентайн! У тебя типичная ночная хандра третьего часа. Тебе когда-нибудь говорили, что нельзя думать о серьезных вещах в три часа утра? — В ее глазах он прочел нежелание утешаться таким объяснением. Он заговорил серьезнее: — Теперь послушай, Вэлентайн, по-моему, у нас на двоих хватит и вкуса, и воображения провернуть это дело. Ну и что, что мы никогда не торговали одеждой? Наша работа — мода, помни это. Ты моделируешь одежду, чтобы женщины выглядели лучше, чем они есть на самом деле; я фотографирую, чтобы они казались красивыми. Мы оба иллюзионисты — лучшие из них! Нам нужно только время, чтобы вникнуть в дело, и затея с «Магазином грез» пойдет на лад. Я знаю!
— Если бы все было так просто. — Она по-прежнему глядела унылым взором. — Здесь, в Калифорнии, мне все незнакомо. Я чувствую себя, как рыба, вытащенная из воды, — мне страшно. А как ты говорил с миссис Айкхорн, Эллиот?! Я боюсь. Ты не представляешь, как с ней обращаются на Седьмой авеню. Как с богиней… и не только там — везде. Сегодня она проглотила это, но завтра может изменить свое отношение к тебе. Она может быть безжалостной. Не забывай, что произошло, когда она пожелала увидеть мои платья, а я не хотела их показывать.
