Девочки мадам Клео - Гольдберг Люсьен (читать книги онлайн без .TXT) 📗
Такое мнение, пожалуй, было вполне оправданным, пока издание не возглавила невозможная, энергичная молодая женщина.
Когда «Мосби Медиа» закупила то, чему предстояло стать «Четвертью часа», это был невзрачный еженедельник, громко именовавшийся «Звездным ревю». Несколько желтоватых страниц, нашпигованных разного рода интервью с пресс-агентствами и сенсационно-скандальными статьями, основанными на сплетнях о «звездах мыльных опер».
«Охотники за головами» лорда Мосби отыскали целеустремленную молодую женщину с биографией, насыщенной тяжким трудом, и с головой, полной идей. Когда «охотники за головами» нашли ее, она редактировала крошечный ежемесячник, посвященный богемной жизни Гринвич Вилледж. Звали ее Федалия Налл.
Федалия не была похожа на потрясных шикарных дамочек, возглавлявших прибыльные популярные журналы восьмидесятых годов.
Федалия была другого сорта.
Ей был дан карт-бланш, выделен бюджет в три миллиона долларов и предоставлен год на перестройку обветшалого «Звездного ревю». В первый же месяц она разогнала всю верхушку, перевела редакторские офисы в принадлежащее Мосби здание на Пятьдесят Седьмой улице и начала обустраивать журнал по своему генеральному плану, в основу которого был положен постулат, сформулированный Уорхолом: чтобы прославиться, достаточно четверти часа. Возведя постулат Уорхола в творческое кредо, она приступила к выпуску ежемесячного журнала, представлявшего звезд, чью славу приходилось втискивать в прокрустово ложе вышеупомянутого правила.
Журнал, подобно комете, ворвался в сознание американцев только благодаря Федалии. В 1987 году она купила у некоего бухгалтера видеокассету, которую тот отснял во время отпуска. На ней был увековечен сенатор Гэри Харт, скачущий по палубе яхты «Манки Бизнес». Новообразованный художественный отдел поместил на обложке фотографию сенатора и Донны Райе, на которой они слизывали друг с друга крем для загара.
Киоски центральной части города распродали весь выпуск журнала еще до обеда, и на свет родились сразу две звезды – журнал «Четверть часа» и Федалия Налл.
У корифеев журналистики такого рода успех, видимо, вызывал лишь саркастическую усмешку, однако Федалии даже не приходило в голову беспокоиться на сей счет. Она просто-напросто следовала наипервейшему правилу свободной экономики: найти нечто такое, чего жаждут люди, и продать.
Она выкрасила свой кабинет в оранжевый цвет. Вместо стульев она установила кресла-шезлонги с обивкой под шкуру пони. Ее письменный стол представлял собой трехметровой ширины монолит ослепительно блестящего сланца в форме бумеранга. Сидела же она на сработанном под трон Папы Адриана стуле, который – благодаря своим женским чарам – выманила у одного бродвейского дизайнера.
У нее было миловидное лицо, как у большинства пышных молодых женщин, широко поставленные ясные голубые глаза и полные губки купидона. Цвет волос всеми, кто видел Федалию, описывался по-разному, ибо зависел исключительно от ее настроения. Она считала, что обладает прекрасной шелковистой кожей и была уверена, что у нее сногсшибательное тело.
Федалия постоянно терзала свою внешность, не желая останавливаться на каком-то одном стиле. Уже более десяти лет она не оставляла без внимания ни одного дармового косметического средства и всякой новомодной бижутерии, которыми ее заваливали рекламные агенты и дилеры, мечтающие получить известность за бесплатно. Федалия Налл представляла собой костюмный фильм силами одной актрисы. Когда же, наконец, она достигла пика своей известности и о ней написали в журнале «Спай», то ее внешность описывалась со словом «чрезмерный».
Федалия родилась с чувством голода, оставшимся при ней даже после того, как лорд Мосби в порыве ликования и в знак благодарности за поистине впечатляющее оживление его прежде убыточного дела повысил ей жалованье, не поскупись довести его до суммы, исчисляемой шестизначной цифрой.
Прошлое ее, в сущности, было настолько безнадежно унылым, что воспоминания о нем, весьма красочные сами по себе, оживляли любую беседу. Она прибегала к ним, когда требовалось «завести» публику на какой-нибудь вечеринке с коктейлем, часто шокируя тех, кому хотелось бы, чтобы прошлое преуспевающего человека не выглядело столь непривлекательно.
Мать Федалии, пятнадцатилетняя бродяжка, воровала продукты, чтобы прокормить свою маленькую дочь. В супермаркете «Сент-Пол» она была поймана с поличным и «спасена» управляющим. В результате мать вышла за него замуж. Затем последовали другие «спасители» и другие замужества. К тому времени, когда Федалии исполнилось четырнадцать, она потеряла счет своим «отчимам». Упаковав в узелок все то малое, что у нее было, она сбежала, гонимая страстным желанием поскорее уехать куда глаза глядят.
С того дня она стала зависеть только от автостопа. После двух лет скитаний по разным дорогам она прикатила, как выбившийся из сил колобок, на улицы нью-йоркского Вест-Сайда, знаменитого своим убожеством. В начале семидесятых полиция именовала этот район «Пятачком Миннесоты», потому что фланирующие по мостовой проститутки в большинстве своем были, подобно Федалии, светлыми голубоглазыми подростками-беглянками со Среднего Запада.
На панели можно было сделать деньги, достать наркотики, водились там и сутенеры, обрабатывавшие каждую вновь прибывшую девушку. Оборванная и голодная – кожа да кости, – она в первый же вечер стояла в вонючей подворотне на Восьмой авеню, сжавшись в комок. Подняла глаза и увидела улыбающуюся ей женщину, одетую в джинсы и кожаный пиджак.
– Тебе бутерброд с тунцом или с арахисовым маслом? – спросила женщина, показав на свой парусиновый рюкзак.
Федалия собралась было сказать что-нибудь грубое, но не успела.
– Я сестра Джо, монахиня, не пугайся, – улыбнувшись и положив ей руку на плечо, сказала женщина, напомнив Федалии, что не перевелись еще люди с чистыми зубами. – Ты, наверное, замерзла. Если пойдешь со мной, сможешь принять горячий душ и поесть супа. Ну как?
Федалия оглядела свою драную одежду. Она не помнила, когда в последний раз переодевалась, не то что мылась. Горячие слезы, давно, как ей думалось, выплаканные, выступили у нее на глазах, потом медленно покатились по щекам.
– Почему ты плачешь? – тихо спросила сестра Джо.
– Потому что смеяться больно, – ответила Федалия. – Вы это серьезно насчет горячего душа?
Миссия Вознесения Богородицы занимала пять выбеленных, спартанского вида этажей кирпичного здания на Сорок Шестой улице рядом с рекой. Здесь Федалия нашла горячую пищу, чистые простыни и каморку, в которой хранились целые горы старых журналов «Роллинг Стоун».
Участие монахинь, неподражаемое чувство юмора и природный ум помогли ей быстро, по особой программе, пройти курс средней школы и поступить в Фордхэмский университет семнадцатилетней.
После его окончания она, следуя тому, что считала своей судьбой, отправилась наниматься на работу в «Роллинг Стоун». И была принята благодаря своим энциклопедическим сведениям о журнале с момента его появления на свет.
Спустя десять лет, поработав не только в «Роллинг Стоун», она стала главным редактором нового журнала, издаваемого «Мосби Медиа», и никогда за все это время не теряла веру в то, что Гонзо-Иисус любит ее и что все люди заслуживают и получают возможность начать все сначала.
Однажды утром в октябре 1988 года Федалия подняла глаза и увидела свою секретаршу, умопомрачительную негритянку Вики, стоящую в дверях ее кабинета.
– Мусор принесли, – пропела она, держа за уголок большой двухслойный пакет и зажав пальчиками нос. – Сейчас будете смотреть?
«Мусор», о котором доложила Вики, раз в неделю приносил курьер от литагента по имени Венди Клэруайн. Агентство Клэруайн представляло сенсационные материалы, написанные знаменитостями при помощи литзаписчиков, зачастую остававшихся в тени. Венди Клэруайн – женщина сорока двух лет, незамужняя, миниатюрная и почти красивая, с гривой волос и вагоном решительности. За двадцать лет работы в издательском деле она вбила в головы тех, кто оплачивает труд пишущей братии, мысль, что если они обойдут вниманием то дерьмо, которое она им предлагает, то не получат и конфетки. Такова подоплека рассылки «мусорных пакетов», набитых никчемными статейками, которые классифицировались в ее списке многозначительной буквой «Г».
