Площадь Магнолий - Пембертон Маргарет (лучшие книги .txt) 📗
Глава 3
— А где мы с тобой будем жить, когда поженимся, Гарриетта? — спросил у невесты Чарли Робсон, свекор Кристины, потрепав по холке овчарку Куини, снующую возле его ног. — В моем доме или в твоем?
Массовое гулянье на площади Магнолий самым естественным образом завершилось: люди устали и разошлись по домам, счастливые и довольные. Пианино Хетти Коллинз втащили обратно к ней в гостиную. Викарий Боб Джайлс собирал мусор с лужайки перед храмом Святого Марка. Мейвис вместе со своей матушкой и Хетти протирали раскладные столы, а Дэниел Коллинз и Альберт Дженнингс уносили их в подсобное помещение церкви
Взявшись за руки, Чарли и Гарриетта шли по пустоши к деревне Блэкхит, где располагался второй излюбленный паб Чарли под названием «Принцесса Уэльская». Его самым любимым местечком был пивной бар «Лебедь», находившийся в конце Магнолия-Хилл, однако там собирались только мужчины, чтобы вести свои мужские разговоры. Сейчас же, решив потолковать с бывшей директрисой школы один на один, Чарли предпочел уединиться с ней в тихой гавани.
Вопрос, который хотел задать Гарриетте Чарли, мучил ее на протяжении нескольких месяцев. Она предвидела, что эта проблема рано или поздно возникнет. Ее жилище, находившееся в высшей точке площади Магнолий, можно было с полным правом назвать образцовым. Мебель и ковры в гостиной сохранились в безукоризненном виде, на них не было ни царапин, ни грязных пятен — ведь там никогда не играли дети. На стенах, оклеенных обоями нежных, светлых тонов, висели оригинальные акварели в позолоченных рамочках. Ореховый столик источал аромат натурального воска и украшал столовую еще при жизни миссис Годфри-старшей. В жилой комнате красовался старинный шкафчик для статуэток. Мебель в спальне была сделана из красного дерева, покрывала и наволочки из льна щедро украшены кружевами.
Дом Чарли, находившийся в самом низу площади, мало отличался от обветшавшего жилища его соседей Ломаксов. В столовой Чарли хранил свой велосипед вместе со всеми инструментами, необходимыми для поддержания его на ходу. В гостиной стоял обитый плюшем гарнитур из дивана и двух кресел с выпирающими пружинами, висел портрет короля Георга и королевы Елизаветы, а в углу на столике притулился приемник. Сердцем дома служила кухня, с газовой плитой, печью, разделочным столом, выцветшими половичками и фаянсовой посудой. Чарли любил свою халупу не меньше, чем Гарриетта свое гнездышко, и она понимала, что им обоим будет трудно освоиться на новом месте.
— Вопрос серьезный, не так ли? — спросила она, замедляя шаг и оборачиваясь к Чарли. Он остановился, большой и неуклюжий, в мятых брюках на кожаном ремне, надетом благодаря уговорам Гарриетты, и в рубашке, застегнутой на все пуговицы по случаю праздника.
Но Гарриетта смотрела на него с любовью. Некоторая неряшливость Чарли не раздражала ее. Главное, что мужчина, за которого она намеревалась вскоре выйти замуж, добросердечен, внимателен и заботлив. С таким человеком не страшно провести остаток дней.
— У меня в доме несколько строгая, официальная атмосфера, это будет тяготить тебя на первых порах, — промолвила она. — А меня будет раздражать обыденность твоего жилища.
Чарли кивнул, отдавая должное умению Гарриетты, женщины педантичной и образованной, четко и коротко изложить суть вопроса.
Тщательно подбирая слова, она продолжала:
— Нам придется иногда уступать друг другу. Например, если я переберусь к тебе, ты должен будешь позволить мне убрать велосипед из столовой и обновить интерьер гостиной. Свой фарфор я готова убрать в шкаф и пользоваться твоей фаянсовой посудой в бело-голубых тонах.
— Позволь, радость моя, но куда же я дену велосипед?
Чарли взволнованно взглянул на собеседницу, потом — на овчарку, словно бы ища ее поддержки. Но Куини вильнула хвостом и нырнула в поросший утесником карьер.
— Не держать же мне велосипед в сарае вместе с голубями? Они его загадят! Если же оставить на заднем дворе под навесом, его стащит Билли Ломакс.
— Это точно, — кивнула Гарриетта, поправляя жемчужные бусы. Подол ее малинового твидового платья был недавно укорочен, что позволяло Чарли любоваться изящными щиколотками своей избранницы.
— Есть и еще одна проблема…
Чарли посмотрел на нее с опаской: Гарриетта никогда не мирилась с помехами, она быстро и ловко устраняла их со своего пути.
— Надеюсь, ты не подразумеваешь моих голубей? — спросил он. — Мне бы не хотелось расставаться с ними.
— Разумеется, я имею в виду не голубей, а нечто более существенное. Даже не знаю, как сказать… Речь идет о твоем Джеке.
— О Джеке? — На суровом обветренном лице Чарли появилось смятение. — Но ведь его пока нет, он служит в армии. А домой приезжает лишь на побывку.
— Рано или поздно он сюда вернется, Чарли! — Гарриетта подхватила спутника под руку и повела через дорогу к пабу. — В скором времени он демобилизуется и обоснуется дома. И ему может не понравиться, если там он обнаружит меня.
Это было еще мягко сказано, и Чарли это понимал.
— Кроме того, существует Кристина. У Дженнингсов они с твоим сыном не совьют гнезда, там и без них полно народу.
— Джек там жить не станет, — кивнул Чарли. — Ему придется обзаводиться собственным жильем.
Именно к этой мысли и подводила его Гарриетта. Они сели за свой любимый столик возле двери, Куини по-свойски устроилась у ног Гарриетты.
— В твоем доме нам будет тесновато, Чарли!
Гарриетта поправила выбившуюся прядь волос, хитро прищурилась и заключила:
— Поэтому лучше всего, на мой взгляд, жить у меня и оставить твой дом сыну и его молодой жене. Они будут рады. А я постараюсь сделать так, чтобы тебе у меня было уютно. Я всю жизнь прожила одна, но теперь мне больше не будет одиноко, как прежде.
У Чарли к горлу подкатил ком. Одиноко? Неужели Гарриетта действительно страдала от одиночества до встречи с ним? В это было трудно поверить. Ведь она постоянно принимала участие в работе каких-то общественных организаций! Неужели именно он, Чарли Робсон, неграмотный уголовник, изменил ее жизнь? Но и для него это знакомство стало существенной вехой на жизненном пути: он обучился грамоте и расстался с вредными привычками и нехорошими приятелями.
— Ты права, Гарриетта, — сказал Чарли. — Джеку и Кристине лучше жить отдельно. На правительственную программу помощи демобилизованным рассчитывать не приходится, уж больно медленно движется очередь, квартиры пока выделили только нескольким героям. Что же до нас с Куини, то мы приживемся где угодно, лишь бы не на сквозняке.
При упоминании о Куини лицо Гарриетты исказилось: она представила, как овчарка с грязными лапами будет вбегать в гостиную и укладываться на персидский ковер.
— Мы поставим для нее корзину на кухне, рядом с плитой, — проговорила она, совладав с волнением. — Не пора ли нам промочить горло хересом, мой дорогой? Денек выдался нелегким… Я так рада за Кейт и Леона! Приятно смотреть на эту чудесную пару.
— Видела бы ты, какие счастливые лица у Кейт и Леона! — говорил в тот же вечер своей подруге отец Кейт, попивая из кружки какао на террасе ее уютного домика в Гринвиче. — Думаю, что они вскоре поженятся.
Сгустились сумерки, и хозяйка зажгла керосиновую лампу. Отблески пламени отражались в стеклах очков Карла Фойта и весело плясали в них, когда он кивал.
— Жаль только, что эта свадьба не будет «белой», — с легкой грустью произнес он.
— Это тебя всерьез тревожит? — удивилась его подруга, зная, что ему чужды расовые предрассудки. — Подумай только, ведь все могло обернуться гораздо хуже. Слава Богу, что Леон британский, а не американский матрос и что он останется здесь, а не увезет Кейт за океан. Иначе твои внуки очутились бы в Пенсильвании, Виргинии или Алабаме… — Она замолчала, заметив недоуменный взгляд Карла. — Извини, я подумала, что ты говоришь о цвете кожи Леона. Или я тебя не так поняла?
