Возвращение на остров любви - Мэтер Энн (мир книг .txt) 📗
— Ты ничего не знаешь, не так ли? Реми ничего не говорил тебе? Ну, конечно, он не мог. Он сам не знает всю правду.
— Не говорил о чем?
— О том, что его дед очень болен.
— Нет. Мне… мне жаль.
— Да? Возможно, ты действительно сожалеешь. Я надеюсь на это — ради него.
— Анита! — Руки Меган вцепились в подлокотники кресла. — О чем ты? В чем дело? Почему ты так смотришь на меня?
— Он умирает, Меган, — дрожащим голосом ответила Анита. — Потому я и позвонила тебе, потому и молила приехать. Я слишком долго несла эту ношу одна, и мне… мне нужно с кем-то поговорить, поделиться болью.
— Но Реми…
— Я уже сказала тебе: он знает, что дед болен, и все. Я… я не могла рассказать ему правду. Они с дедом так близки. Реми будет в отчаянии, когда узнает.
— О, Анита! — Меган вскочила с кресла и, почти не задумываясь о том, как воспримет ее порыв сводная сестра, подбежала к ней и положила ей руки на плечи. — Анита, — еще раз проговорила она, когда крепко прижалась к ней, — мне так жаль. Могу ли я что-то сделать? Скажи!
Неудивительно, что она плохо спала, думала сейчас Меган, отбрасывая простыню и спуская ноги с кровати. Сон ее не мог не прерываться г мыслями об отце и матери, о встрече с Реми, который и не ведал, насколько тяжело болен его дед.
Прикусив нижнюю губу, Меган пересекла комнату и отдернула шторы, затем ступила на балкон. Даже в этот утренний час на улице было тепло и немного душно. Темные облака нависали над горизонтом запоздалым напоминанием о дожде, который лил всю ночь. Меган слышала, как дождь барабанил по стеклам, и эти звуки вызывали в памяти прошлые дни, когда они с Реми, еще детьми, частенько охотились за крабами после шторма. Маленькая бухточка, окруженная песчаным пляжем, была для них неиссякаемым источником удивительных тайн. И ракушки, и выброшенные на берег предметы всегда привлекали их внимание.
Сейчас, облокотившись на кованые перила, Меган разглядывала волнующе знакомую панораму. За мощеными дорожками и садиками, сверкавшими экзотическими цветами, рядом с отелем расстилался белый коралловый песок, а дальше шумел океан с кипенной бахромой прибоя. Морские птицы с криками носились над пляжем, рылись в выброшенных на берег водорослях. Вдали, у скал, прибой превращался в туман. Все это было немыслимо красиво — тропический рай, полный магии и тайн, именно такой, каким она его помнила.
Или же не было тут рая?
Ее отец сказал бы, что в этом раю есть свой змий. Чудесный остров для отдыха, остров, который он открыл для своей семьи, превратился для него в кошмар. Отец ни за что не одобрил бы ее приезд сюда, ее примирение с врагами.
Пусть даже Райан Робартс очень болен, это не извиняет его прежнее поведение.
Тем не менее она не могла не испытывать некоторого сострадания к этому человеку. Меган была не мстительна по натуре и, хотя предпочитала не встречаться со вторым мужем своей матери, все же симпатизировала ему. В конце концов, до развода родителей она почитала деда Реми почти как своего дядю. В те дни он был добр к ней. Неужели таким способом он пытался сблизиться с ее матерью, как потом заявлял отец?
Как бы то ни было, в самом начале Меган с восторгом предвкушала каждые каникулы на Сан-Фелипе. Она помнит, как хвасталась одноклассницам и как те завидовали ее ежегодным путешествиям в Эль-Серрат. Она даже не слишком расстраивалась, если отец не всегда мог присоединиться к ним, и лишь позже поняла, что именно тогда начался роман ее матери с Райаном Робартсом.
Ей было восемь лет, когда она впервые приехала на остров, и почти пятнадцать, когда родители развелись. Она не представляла, как долго ее мать и Райан Робартс скрывали свои отношения; она лишь знала, что ее отец был тяжко оскорблен.
Больше всего ее поражало, что мать позволила себе связаться с таким человеком, как Райан. Да, с ним было приятно проводить время, но разве его можно было сравнить с ее отцом? Райан Робартс не имел никакого образования. Меган помнила, как ее отец поначалу хохотал над некоторыми выражениями Райана. Отец называл его жалким обывателем, хотя маленькая Меган и не понимала, что он имел в виду.
Теперь же она допускала, что между родителями, вероятно, происходило то, чего она просто не замечала. Ради каприза никто не отрекается от двадцати лет брака. Она слишком твердо держала сторону отца и не слушала объяснений матери.
После развода родителей Меган больше не возвращалась на Сан-Фелипе. Время от времени она встречалась с матерью, но только на нейтральной территории. Потом, через шесть лет после свадьбы Лоры и Райана, у матери развилась скрытая — и неизлечимая — форма рака. Хотя Лора лежала в больнице в Лондоне и Меган проводила много времени с ней, незримое присутствие ее нового мужа исключало какую — либо возможность примирения.
Меган не виделась с Райаном ни тогда, ни позже, на похоронах матери. Потом Меган узнала, что после кремации Райан увез прах своей жены на Сан-Фелипе, чтобы развеять его в Саду Памяти. Это была последняя и самая тяжелая утрата для Джайлза Кросса — осознать, что ничего не осталось от женщины, которую он любил.
Его смерть последовала полгода спустя — при очень подозрительных обстоятельствах. Вот так Меган осталась совершенно одна. Она училась на последнем курсе колледжа, и известие о смерти отца от передозировки обезболивающего, которое он принимал некоторое время и со свойствами которого был хорошо знаком, стало для нее последней каплей. После его похорон она бросила учебу и, сняв коттедж на побережье в Суффолке, провела несколько недель в полном одиночестве. Она пыталась разобраться в своей жизни, пыталась понять, как человек, любивший Бога и проповедовавший любовь к Нему, мог впасть в такую депрессию, что покончил счеты с жизнью.
В конце концов, пресыщенность одиночеством и потребность найти работу заставили Меган вернуться в Лондон. Домик викария, в котором она провела большую часть своей юной жизни, теперь занимал новый священник, и свои немногочисленные пожитки ей пришлось извлекать из камеры хранения. Жалкие деньги, оставшиеся ей от отца, пошли на аренду крошечной квартирки в Бэйсуотер.
Поначалу Меган нашла работу в рекламном агентстве и постаралась навести порядок в своей жизни. Вскоре она перешла к Саймону Чейтеру, а спустя некоторое время оставила свою квартиру и поселилась в одном доме с ним. Их обоих устраивала видимость семьи, а то, что у каждого были свои комнаты, не касалось больше никого. Пока она предавалась воспоминаниям, солнце поднялось над океаном.
Когда она приняла душ и оделась в кремовые шелковые шорты и подходящую футболку, было только семь часов. Сунув ноги в кожаные прогулочные туфли, она критически осмотрела себя в зеркале. Не хочется накладывать косметику, но мазок румян и губной помады, похоже, необходим. Или же она будет выглядеть слишком бледной, и Анита немедленно заподозрит, что она не спала ночь.
Лифт почти беззвучно опустил ее на первый этаж. В небольшом баре, отделенном от холла легкой перегородкой, подавали завтрак. Меган положила себе на тарелочку пирожное и налила чашку черного кофе. Сев за маленький столик у окна, она решила, что, в конце концов, и здесь есть свои маленькие радости.
Меган перехватила несколько заинтересованных взглядов мужчин, проходивших мимо ее столика, но ее покой никто не нарушил. Приятно было сидеть в прохладном помещении, залитом солнечным светом, наслаждаться абрикосовым пирожным и неторопливо взирать на мир.
— Смотрю, тебе не спится.
Меган не заметила, откуда он появился и как вошел в отель, и вздрогнула, услышав его ленивое приветствие. Реми застал ее за поеданием абрикоса, с губами и пальцами, перепачканными сочной мякотью.
— Разница во времени, — пробормотала она, засовывая остатки фрукта в рот и виновато облизывая кончики пальцев. — А ты откуда взялся? Ты, кажется, говорил, что живешь в городе.
— Живу. — Реми оглянулся, затем взмахнул рукой, жестом словно прижимая ее к стулу, прошел к буфетной стойке и налил себе кофе. Не успела она проглотить остатки абрикоса, как Реми вернулся, поставил плетеный стул спинкой к столику и оседлал его. — Но я решил присоединиться к тебе за завтраком.
