Неотразимая (Богатая и сильная, Новый Пигмалион) - Кауи Вера (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
Он знал всех, и знал, кто чего стоит. Он побывал везде; французским он владел не хуже, чем английским, бегло говорил по-итальянски и вполне сносно по-испански и по-немецки, поэтому мог собирать у себя весьма интернациональную компанию. В этот уик-энд среди многих прочих здесь находились французский кинорежиссер, немецкий романист, итальянская кинозвезда и один из известнейших деятелей английского театра. Если что-то пойдет не так, разразится Армагеддон. Из-за подобных неприятностей он сейчас по уши в долгах… Тут он вспомнил о смерти Ричарда. И о том, что теперь он богат. Никто не посмеет теперь и тронуть его… никто. А он будет делать все, что пожелает. Кроме того, его остров — частное владение; туда могут приехать только приглашенные; берег охраняют сторожевые псы.
Люди приезжали сюда, чтобы вместе с одеждой сбросить все запреты. Войдя в дверь красного дерева толщиною в два фута, способную выдержать натиск урагана, они освобождались от одежды и от самих себя, настоящие их имена были известны лишь Дану. Затем в течение трех дней они могли беспрерывно заниматься самым разнузданным сексом. В любой его разновидности, в любом количестве, в виде любых извращений.
И все это: все позы, все пары и группы, все свитые общим ритмом тела — абсолютно все, совершавшееся в любой из дюжины роскошных спален, запечатлевалось на кинопленке. А затем, когда умело отобранным участникам уик-энда демонстрировали наиболее удачные кадры, они никогда не отказывались платить. И держали язык за зубами. Это занятие давало неплохую прибавку к суммам, которые он получал от Ричарда и считал смехотворно низкими, теперь же они представлялись ему просто грошовыми по сравнению с тем, что вскоре ему должно было достаться. В самом Форт-Ноксе хранится всего в четыре, ну, возможно, в пять раз больше. Весь этот дом окажется безделицей. Ну, не стоит отвлекаться, еще предстоит многое сделать.
И он методически проверил скрытые камеры, магнитофоны, начинающие запись при звуке человеческого голоса; запасы выпивки и еды; окинул взглядом огромную порнографическую видеотеку. Он собрал здесь множество роскошных женщин, среди которых была изящная молоденькая японочка, впервые появившаяся на подобном сборище; две семнадцатилетние девицы-близнецы, замечательные тем, что могли делать все, что угодно, с кем угодно, безразлично, с мужчинами или с женщинами; величественная мулатка, обладающая невероятной страстностью и отличающаяся такой же виртуозностью; присутствовала также чета голливудских звезд, он — настоящий жеребец потрясающего сложения, она — бисексуальная нимфоманка. Да, судя по всему, уик-энд обещал быть весьма интересным. Хотя в другом месте пожива могла оказаться намного больше…
Дану удалось разыскать Тоби Эстеса; тот оказался вместе с близнецами в джакузи, пьяный, довольный, пресыщенный, он сразу согласился дать Дану свой реактивный самолет… до утра понедельника.
Дан вдруг отодвинул от стола свой стул.
— Я все-таки поднимусь наверх засвидетельствовать свое почтение, — сказал он.
Касс усмехнулась в ответ, обнажив зубы.
— Что ж, наконец-то ты собрался с духом.
Услышав шум автомобиля, Харви подошел к окну, оставив Хелен, неподвижно лежащую в шезлонге.
Хрупкая фигурка, задрапированная пеньюаром цвета морской волны, отделанным кружевом и атласом.
— Дан приехал, — негромко сказал он.
Пустые зрачки Хелен остановились на нем, не видя.
Она попыталась улыбнуться, но губы скривились в плаче.
— Замечательно…
Он снова сел на стул.
— Мне кажется, тебе следует попытаться заснуть.
Ты не спала всю ночь.
— Не могу, — только и сказала она.
Она отвела от него взгляд и уставилась в пустоту.
В этом состоянии она находилась почти все время с тех пор, как ее брат упал мертвым почти рядом с нею. Сначала она сохраняла удивительное спокойствие, хотя Харви опасался, что она не перенесет потери. И лишь спустя какое-то время она впала в одно из своих «состояний» как он это называл. Состояний, когда она ничего не видела, ничего не слышала и не могла ни с кем общаться. Харви просидел с Хелен всю ночь, держа ее руку в своих, пытаясь разделить ее печаль и утешить ее, но без большого успеха. Так с ней бывало всегда, когда жизнь проявляла себя слишком сурово. Доктор Бастедо советовал Харви не торопить ее.
— Дайте ей прийти в себя… она оправится от потрясения сама… в свое время.
Прекрасно, думал Харви, но когда это произойдет?
Он знал эти ее состояния, они могли длиться по несколько дней. Таким образом она избегала слишком грубых, непереносимых столкновений с реальностью.
Она не осознавала каких-то вещей, и они для нее не существовали. Но как откажешься признать реальность смерти Ричарда Темпеста? Харви задумался.
Рано или поздно ей придется признать этот факт, как бы груб он ни был. Ей придется жить с этим до конца дней.
Он смотрел на нее с любовью и с отчаянием. Ее лицо, все еще прекрасное, сейчас было лишено какого бы то ни было выражения, чистая, почти не тронутая морщинами кожа бледно мерцает, под нею сильней, чем обычно, проступают красиво вылепленные скулы. Она все еще вполне соответствовала хвалебному описанию в журнале «Вог»: «Мисс Хелен Темпест из Мальборо, изящная, как статуэтка слоновой кости, нежная, как летний дождь, изысканная, как само ее имя…» Она обладала той своеобразной хрупкой женственностью, которая заставляет мужчин кидаться распахивать двери и подвигать стулья, чтобы получить в награду горящий взор прекрасных глаз — глаз бирюзового цвета, огромных и глубоких, осененных длинными ресницами, затеняющими их, словно пальмы лагуну. Ростом она была с брата — все Темпесты отличались высоким ростом, — но более тонкого и деликатного сложения. Уже девочкой она была необычайно стройной, с узкими бедрами и небольшой грудью. Сейчас, когда ей было пятьдесят четыре, ее белокурые с удивительным зеленоватым отливом волосы чуть тронула седина, они были коротко подстрижены и слегка вились на затылке, оставляя открытой длинную стройную шею, и держалась она так же прямо, как и много лет назад, когда Харви Грэм, только что вернувшийся после пяти лет, проведенных в Штатах, влюбился в нее сразу же и на всю жизнь.
Она была мисс Темпест из Мальборо, он — сын управляющего поместьем, которого заметил ее брат.
Харви Грэм, по мнению Ричарда, подавал надежды и потому был послан учиться в Гарвард на юридический факультет. Харви обожал Хелен издали, молча, преданно, всегда помня о своем положении, что было ему крепко внушено отцом-шотландцем, ярым кальвинистом. Так продолжалось до тех пор, пока Хелен, намереваясь просто приободрить молодого робкого юриста, который был зачарован домом, не нашла в нем друга, и он постепенно сделался ее верным вассалом, над которым втихомолку посмеивались слуги. Он был остер на язык и проницателен и постепенно вырос не только во мнении общества, но и в глазах мисс Темпест и ее брата, Хозяина острова; его авторитет и влияние усилились, он стал юристом и доверенным лицом Ричарда и не только входил в Тайный совет, но и был своим в семействе Темпестов.
И лишь тогда, почувствовав себя достаточно уверенным, он в первый раз (но не в последний) попросил ее выйти за него замуж.
Взгляд прекрасных глаз Хелен, проникавший в самое сердце, остановился на нем, на губах ее появилась грустная улыбка.
— Я не создана для брака, Харви.
— Но я люблю тебя, люблю всем сердцем и душою.
Я хочу заботиться о тебе.
Легчайший, но горький вздох, печальный взгляд.
— Любовь… — Лицо ее на мгновение озарила нежность. — Ни за какие деньги я бы не смогла полюбить, Харви.
— Но ведь ты любишь Мальборо! — в его голосе звучала ревность, он обвинял.
— Мальборо всегда будет здесь. Чудесный дом, несокрушимый, всегда спокойный, всегда прекрасный… к тому же в нем есть все, на что я гожусь.
Он понял — здесь был намек на ее нервный срыв. На годы, которые она провела вне острова, в частной клинике. Годы, потерянные для мира — и для него. Годы, о которых она никогда не рассказывала. О которых никто не рассказывал. Но истинность ее слов была несомненна. В Мальборо она создала дом — произведение искусства, которым мир никогда не перестанет восхищаться.
