Ложь для тебя (ЛП) - Валентайн Дж. К. (читать книги полностью txt) 📗

— Мы с Рансомом познакомились в университете.

У Серафимы вспыхивает искорка в глазах.

— Правда? Вы преподаете?

Черт. Именно этого я и хочу избежать: темы про отношения между преподавателем и студентом. Я оборачиваюсь к Рансому, надеясь получить от него помощь, но он лишь успокаивающе сжимает мое колено.

— Вообще, она одна из моих студенток. Курс искусствоведения.

Я опускаю глаза в тарелку, стараясь игнорировать его прикосновения, и сосредотачиваюсь на том, чтобы не возбудиться. Я чувствую, что все смотрят на меня. Практически слышу их мысли. Они считают, что я использую Рансома. Что я сплю с ним ради хороших оценок. И все они глубоко заблуждаются. Я никогда ни о чем его не просила.

Я настолько глубоко ушла в себя, что слегка удивлена, когда Винсент произносит:

— Что же, тогда, кажется, у вас двоих много общего. Безусловно, вы уже в курсе, что Рансом был искусствоведом. — Его глаза смотрят прямо на меня.

— Какие у вас планы на будущее, после выпуска?

— О, эм, я пока не уверена.

Разговор переходит в другое русло, чего я не ожидала, и мне приходится мысленно все перепроверять, прежде чем формулировать подходящий ответ.

— С моей степенью есть много мест, куда я смогла бы устроиться, но я думала, возможно, займусь чем-то, связанным с графическим дизайном.

Винсент понимающе кивает.

— Компьютерные технологии — хорошая область работы.

— Разделяю ваше мнение.

— Ребел тоже трудится в области технологий.

— Я и не знала, — подхватываю я с искренним интересом. Я знаю о нем совсем немного, поэтому мне так хочется узнать о нем побольше.

Винсент снова кивает.

— Ему всегда нравились компьютеры. Между нами говоря, я никогда не делал на это ставку и поощрял любое дело, лишь бы ему самому это нравилось.

— Это помогает мне оплачивать счета, — ворчит Ребел.

Ладонь Рансома медленно и чувственно поглаживает мою ногу, массируя пальцами мое тело. С другой стороны — настойчивые руки Ребела, который уже подобрался к месту, где начинались мои трусики, и уперся в эластичную ткань. Мои щеки пылают от накатившего стыда и нарастающего возбуждения, которое я так хочу скрыть; мне чрезвычайно сложно оставаться сконцентрированной на разговоре. Я не могу поверить, что они стали так себя вести прямо перед своими родителями!

Из-под опущенных ресниц мне удается послать быстрые и злобные взгляды в адрес обоих мужчин. Как ни в чем не бывало они продолжают обедать, будто их руки вовсе не находятся в сантиметрах от моей промежности. Будто они не занимаются ничем предосудительным прямо под обеденным столом.

От быстрого взгляда темных глаз Ребела и его ленивой ухмылки все мое тело пылает огнем. Его пальцы уже полностью в моих трусиках и массируют мою влажную плоть. Я стараюсь ничем себя не выдать, но пульс в моей голове стучит подобно барабанной установке. Мне хочется разозлиться на него, но это трудно сделать, пока он доставляет мне такое удовольствие.

Он проводит пальцем по моему клитору, слегка надавливая на него, но этого достаточно, чтобы по мне пробежали электрические заряды. Я вцепилась в вилку, размазывая ею свою еду на тарелке, и делаю вид, что вовсе не собираюсь испытать оргазм.

Опустившись пальцем ниже, он чувствует влагу, вызванную его действиями, и я слышу, как у него перехватывает дыхание. Понимание того, что теперь и у него нарастает желание, завело меня еще больше. Мне хочется, чтобы его пальцы оказались во мне, поэтому я придвигаюсь ближе к его руке, и он это видит. Его пальцы погружаются все глубже. Из моей груди вырывается стон, который я сразу же стараюсь замаскировать.

Я чуть не умерла, когда поняла, что все вокруг смотрят на меня. На моем лице отстраненная улыбка, и дрожащим голосом я говорю:

— Так вкусно, Миссис Скотт. Я смогу потом взять рецепт?

Широко улыбаясь, она отвечает:

— Конечно, милая. Очень рада, что тебе понравилось. Это рецепт матери Винсента.

— Должно быть, она отличный повар, — предполагаю я, встречаясь взглядом с Рансомом.

Его брови хмурятся, нависая над глазами цвета ночного неба, и я понимаю, что он вовсе не слушал наш разговор. Он продолжает смотреть на мои коленки, и я уверена, что с его ракурса ему прекрасно видно, как огромная рука Ребела ласкает меня. Я тут же запускаю руку под стол и накрываю ладонь Ребела, умоляя его остановиться. Но, конечно, он и не думает останавливаться. Его пальцы продолжают медленно входить в меня, и несмотря на то, что я стала сжимать его руку, он не обращает на это никакого внимания.

У меня бешено бьется сердце, кровь бурлит по венам, отчего я совсем не могу соображать. Мне мучительно больно от того, что рука Рансома так и лежит на моем бедре, и вместо того, чтобы как-то отрезвить меня, наоборот, подливает еще больше масла в огонь, поглощавший мое тело. Меня настигает оргазм, и, чтобы ничем себя не выдать, я так сильно зажмуриваюсь, что перед глазами пляшут звездочки. Спустя мгновение я оправилась от накатившей волны удовольствия, и снова чуть не умираю со стыда.

— Ты в порядке, Джозефин? — На меня с беспокойством смотрят Серафима и Винсент. — Ты слегка покраснела.

— Ты стонала. Проблемы с пищеварением? — спрашивает Винсент. — Иногда, когда я съем много овощей, у меня тоже болит живот. У нас есть лекарство. Хочешь что-то принять?

— Нет, нет. Я просто…

Боже мой, мне так стыдно. Кончить прямо на глазах у родителей — это мое новое «достижение».

— Она просто наслаждалась таким прекрасным ужином, — перебивает меня Рансом, тем самым спасая от еще большего позора. Я думаю, что если у меня в итоге получится справиться с этой ситуацией, то я расцелую его и кинусь с кулаками на Ребела.

Я злюсь еще больше, когда ладонь Ребела проскользнула по моей ноге, оставив на коже следы моей влаги. Он достает руку из-под стола и тянется за стаканом с чаем. На двух пальцах виден влажный блеск, и, заметив это, я никак не могу отвести глаза в сторону. Взяв свой стакан с чаем, я выпиваю его залпом.

— Ты положила сюда побольше сахара, мама? — сделав глоток, спрашивает Ребел. — Пахнет слаще, чем обычно. — Он самодовольно смотрит на меня своими темными глазами.

Я знаю, что это по-детски, но пинаю его ногой под столом.

— Не думаю, что положила туда больше сахара, чем обычно, — Медленно произносит Серафима. Ее лоб покрыт морщинками, будто она переживает, что чуть большее количество сахара могло испортить ужин. — Но вышло ведь не слишком сладко?

— По-моему, все отлично, — добавляю я, и она облегченно улыбается.

Сидевший рядом Ребел задумчиво промычал. Я оборачиваюсь и с ужасом смотрю, как он опускает в стакан тот самый палец, который только что был внутри меня. Поднеся его ко рту, он начинает его облизывать.

— Да, все нормально. На самом деле даже идеально.

— Ой, хорошо, — Серафима вновь повеселела. — Кто готов отведать шарлотку?

Ребел снова кладет ладонь мне на бедро и слегка его сжимает.

— Мама, ты будто читаешь мои мысли. Я как раз подумал, как сильно мне хочется чего-нибудь сладенького.

— Отлично. Я схожу за тарелками.

Привстав, Серафима начинает собирать посуду со стола.

Увидев в этом возможность улизнуть, я тоже отодвигаюсь от стола:

— Я помогу вам убрать.

— Вот еще! Вы наша гостья. У меня и в мыслях не было утруждать вас хлопотами, пока вы не придете к нам на следующий обед, — широко улыбаясь, Серафима переводит взгляд на Ребела. — Милый, будь добр, помоги мне.

— Конечно, мам.

Его голос звучит настолько буднично, что я не понимаю, расстроен он или обрадовался такой просьбе. Иногда Ребела так сложно понять; тем не менее, он выходит из-за стола и начинает помогать. Я, наконец, чувствую себя в безопасности, но внезапно он тормозит на выходе из комнаты и спрашивает:

— Эй, Джозефин, как ты сказала, чем ты зарабатываешь на жизнь?

Он знает, что я ничего про этого не говорила. И поднимает тему, которую я боялась больше всего… до этого момента. И теперь из-за его длинного языка у меня не остается выбора. Мне придется сказать правду, и он это понимает. Я грозно, как я надеюсь, смотрю на него, что, впрочем, может показаться совсем другим из-за накатившей на меня волны ужаса.