Страсть за кадром - Джойс Мэри (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Работа удалась, и в ней не чувствовалось спешки. Обе — Тилер и Хакфорд были очень благодарны и сказали Бретт, что хотели бы и дальше сотрудничать с ней. Но она покидала их контору, не совсем уверенная в том, что у них еще появится желание работать с ней в будущем.
Бретт разослала письма во все основные агентства города по моделям с просьбой принимать заявки на съемку только от нее или Терезы. Она наконец заставила себя изучить компьютер по вводу и выводу информации и поставила замок на двери своего кабинета, уверенная, что тем самым предотвратит все последующие непредвиденные случаи.
Джефри все чаще стал наведываться в свое логово, чтобы в одиночестве снять возрастающее напряжение от его многочисленных интриг и обманов. Он десятилетиями спокойно и размеренно подпитывал себя мыслью о возмездии. Теперь он был так близок к цели, что, как акула, чувствовал запах крови своей жертвы. Он должен был бороться с собой, контролировать свое неистовое ликование, переполнявшее его. Джефри открыл ящик, в котором находилась драгоценная пленка с рассказами Барбары. Лежа на парчовом диване в своей гостиной, он уже в который раз слушал слова Барбары:
— Он убил моего мужа и что-то ужасное сделал Карлу.
«Ты у меня в руках, проклятое, жалкое ничтожество», — злорадствовал он, представляя Свена Ларсена в тюрьме.
Но этого ему было недостаточно. Свен держал его железной хваткой, подвергая унижениям. И Джефри удовлетворится только тогда, когда сможет контролировать все, чем владеет Свен.
Джефри не рассчитывал на такую же помощь Бретт, какую ожидал и получал от Барбары. Однако он устал от роли внимательного и заботливого альтруиста: для них пришло время выполнять его волю.
От мысли о своем недавнем попечительском визите к Барбаре у него мурашки побежали по спине. Когда она не изливалась в своей любви и преданности, не тянулась к его молнии на брюках, она сетовала на то, что все слишком затягивается.
— Он что, даже еще не в больнице? Ты ведь сказал, что он вот-вот умрет, — сказала Барбара.
И Бретт становилась все увереннее и сильнее. Без его помощи она выпуталась из приготовленной им ловушки. Он считал, что, игнорируя постель, скорее вынудит ее родить ребенка, но, изъявив на свадьбе желание работать, она предложила компромисс — отложить это хотя бы на год.
Джефри чувствовал себя в роли жонглера, подбрасывающего вращающиеся тарелки, стоя на канате. Трюк требовал сосредоточенности, и когда он подбрасывал тарелку, остальные падали, угрожая разбиться. В данный момент все тарелки были подброшены, и он не был уверен, сумеет ли их поймать.
А между тем настало время завернуть гайки еще на один оборот.
По совету умирающего Малколма Бретт поддерживала отношения с Фозби Касвел. Последние полгода они встречались каждый месяц. Сначала встречи были чисто дружескими, но когда Фозби позвонила и попросила разрешение приехать в студию, Бретт поняла, что лед тронулся. Фозби приехала со своей свитой, как глава государства, и после часового осмотра мастерской они перешли в кабинет. Тереза принесла чай, и Фозби подошла к теме своего визита. Она описала тенденцию развития современной моды, рассказала о новых тканях.
— Я видела совершенно потрясающие цвета, Бретт: аквамарина, крокса, морской волны — и все такие сочные, почти транспарантные. Не знаю, с каких времен я не видела подобных платьев, просто дух захватывает, — восторженно говорила Фозби. — Какую бы ты предложила концепцию изображения такой одежды?
Бретт поняла, что Фозби испытывает ее. И, не желая показаться растерянной, она сказала первое, что пришло ей в голову:
— Твое описание вызывает в воображении стиль классической и древнегреческой одежды. Я понимаю, что есть платья вне временной элегантности, отражающие линии тела. Они не требуют ни изменения, ни совершенствования, а только прославления. Думаю, лучше снимать модели и статистов в движении на фоне бесхитростного белого полотна, чтобы подчеркнуть насыщенность ткани. — Она продолжала с таким воодушевлением, словно это была уже ее работа.
Когда Бретт замолчала, Фозби еще какое-то время продолжала писать, потом сказала:
— Ты же знаешь, дорогая, что я очень люблю наряды. Когда я была молодая, мама думала, что у меня какие-то отклонения: когда мы заходили в магазин, я старалась буквально изучить каждое платье, блузку, любой предмет туалета. Любая обнова волнует меня. Иногда я покупаю что-нибудь и отправляю в свою уборную на год или на два, прежде чем надеть. И потом я стараюсь скомбинировать с чем-то, что ношу давно, и это дает полное ощущение, что вещь мне давно знакома. Сейчас это был большой обходной маневр, чтобы открыть тебе секрет: то же самое чувство и в отношениях с людьми, которых я подбираю для работы. Я всегда их тщательно проверяю и провожу с ними много времени, чтобы поближе познакомиться, перед тем как мы будем работать вместе. Ты, наверно, решила, что я или одинока, или садистка, когда приглашала тебя так часто, казалось бы, ни для чего, на самом деле это один из видов моего безумия.
Мне понравились твои мысли. Моя ассистентка свяжется с тобой, чтобы назначить совещание редакторов и подходящее время для съемок. Думаю, тебе пора выйти в свет.
Бретт ликовала. Эта работа будет важной вехой в ее карьере.
День съемок выдался мрачным и дождливым, но на площадке царило оживление. Фозби сидела в своем директорском кресле справа от Бретт и ее камеры. Она была совершенно спокойна и не проявляла ни малейшей нервозности при работе с новым фотографом. Ассистент Бретт разорвал черную обертку с только что отснятой моментальной пленки и передал ей. Она тут же взяла лупу и стала внимательно рассматривать снимок. Задержав дыхание, она подошла к Фозби.
— Изумительно! — воскликнула она, и после того, как все остальные произвели последнюю проверку и приготовления, Бретт начала.
Когда снимали вторую кассету, вдруг погас свет. Проигрыватель замолк на полутоне, лопасти вентилятора стали крутиться все медленнее, пока не остановились. И почти в унисон взвизгнула вся группа.
Бретт, сбитая с толку, побежала вниз и на полпути столкнулась с Терезой.
— Что случилось? Все лампы погасли, — крикнула Тереза.
— И наверху тоже. Пойду в подвал, проверю предохранители.
Все пробки были в порядке, но во всем доме электричества не было.
Бретт объяснила ситуацию Фозби, и та предложила прерваться на ранний ленч, чтобы дать Бретт время решить проблему. Пока вся бригада сидела и при свечах поглощала пищу, Бретт и Тереза упорно дозванивались в контору по надзору за электросетями. Наконец они нашли электрика.
— У счетчика обрезаны провода, посмотрите, вот здесь, — сообщил электрик после тщательного осмотра.
— Вы шутите, — недоверчиво произнесла Бретт.
— Посмотрите сами.
Он светил фонариком, а Бретт вглядывалась через его плечо. И она увидела… Мурашки побежали по спине. Кто-то залез в ее дом и сделал так, чтобы свет погас как раз в середине съемки.
— Что будем делать? — спросил он.
— Соедините провода и сделайте так, чтобы зажегся свет, но ничего не нарушайте, — ответила она.
Когда Бретт спросила Терезу, та припомнила, что за день до этого кто-то, назвавшись электриком, заходил и спускался в подвал.
— Ты видела его документы? — спросила Бретт.
— Нет, я никогда не проверяю. Он был в синей униформе и с фонариком. Я впустила его. Мой Бог, он был здесь, чтобы сделать сегодня это!
Тереза заплакала. Бретт успокоила ее и попросила позвонить в полицию, а сама продолжила съемки.
В половине шестого подкатила полицейская машина, и Бретт, извинившись перед всеми, вышла к полицейским. Они записали ее показания, обследовали подвал и сказали, что позже ей позвонит следователь. Никто из бригады не избежал допроса, чтобы по крупицам собрать воедино всю историю происшествия. Все пришли к единому мнению, что кто-то намеренно вредит Бретт Ларсен, и сочувствовали ей. Бригада работала до девяти вечера и все запланированные снимки были сделаны. Подходя к двери, Фозби пожала руку Бретт:
