Изнанка мести (СИ) - Великанова Наталия Александровна (книги бесплатно без txt) 📗
Глава 21. Ребенок.
К ногам Прекрасной Любви
Кладу этот жалкий венок из полыни,
Которая сорвана мной в ее опустелых садах…
С.Черный
Вика намеренно изматывала себя, чтобы вечером свалиться без сил в холодную постель и уснуть. Даже сил топить печь не оставляла. Вечно красные глаза, готовые выплеснуть слезы при любой возможности, раздражали, так же как и леденящий холод, и никак не желающая наступать весна. Попытки делать что бы то ни было проваливались. Она очень старалась вникнуть в Ольгины проблемы, запомнить всё, что подруга ей говорила, но частенько ловила себя на полетах разума далеких от теперешнего момента. На работе всё сыпалось из рук, и Вика сама себе напоминала сомнамбулу. Нейроны мозга, подобно запруженным улицам мегаполиса, не пропускали текущие мысли, так как на каждом бульваре, транспортной развязке, проезжей части стояли дорожные знаки, которые путали всё движение. Они голосили: «Осторожно, у тебя может быть будет ребенок!»
Игорь Евгеньевич обращал внимание на её рассеянность, говорил строго «Я тебя не узнаю». Вика бледнела, извинялась, давала слово, что больше такого не повториться, но что она могла сделать? Она уговаривала себя, ругала, называла дурочкой, махала рукой, ждала месячных со дня на день, снова уговаривала, но пульс в висках не прекращался. Борьба со страхом беременности и одновременно надеждой отнимала те немногие силы, которые у неё еще были. Вика каждый день велела себе прекратить думать и мечтать о ребенке, пока однажды вечером, засыпая, не услышала слова, произнесенные собственными губами помимо воли: «У меня будет ребенок». От удивления Вика открыла глаза и стала бодрой, как хоккеист, ожидающий выхода на лед.
Да что же это такое происходило? Что с ней?
Заснуть нормально она так и не смогла, лишь под утро провалилась ненадолго в туман беспамятства.
На следующий день не выдержала и потратила деньги, приготовленные для обеда, на тест.
Подтверждение того, что она в положении заставило её просто обезуметь. У неё под сердцем новая жизнь! Новая жизнь, которую она не в силах обеспечить. Она сама ребенок и у неё будет ребенок! Ей самой нужна забота и помощь! Никто не поможет ей. Никто не позаботится. Одно дело знать или смотреть в кино, читать в книгах о девушках, которые рожали детей, не будучи замужем. Совсем другое, когда это касается тебя. Когда тебе самой и твоему ребенку суждено быть мишенью пересудов. Как она может дать жизнь новому человеку, чему будет его учить, если сама жизнь ненавидит? Если сама каждый день думает о том, как перерезать себе вены, но остается трусихой, чтобы сделать это? Она не видит будущего и смысла жизни. Что ждет её за восходом завтрашнего дня? Новые предательства? Злость? Безжалостный мир? Бесперспективная работа? Сидение в офисе от темна до темна? Презрение людей? Зачем её ребенку это невыносимое бремя?
Разве не достаточно того, что Ярослав развёлся с ней, использовал? Бросил? Почему она была такой дурой? Почему так беспечно вела себя? Будь он неладен, что так с ней поступил! Проклятие ей самой, что такое позволила. Она должна была подумать! Должна была побеспокоиться! Сколько раз она удивлялась, возмущалась, что люди не позаботились о предохранении? Сейчас какой контрацепции только не было: до, во время и после, для мужчин, для женщин. Она сама называла таких неумех «дурами». Каков итог?
Как же было больно…
Не потому, что она забеременела от бывшего мужа, который не любил её. Нет – от сознания того, что она неспособна на простые, нежные, доверительные отношения, которые так легко завязывают другие девушки. Классическая семья, брак – неужели она навсегда лишена этого? Вика попыталась взять себя в руки, но она слишком устала за это долгое время от изнуряющего холода, боли, утратила все надежды, чтобы сделать это. Как она прокормит ребенка, когда самой есть нечего? Как будет его в садик водить? В школу? Как будет работать? Что будет делать? Что могла дать она ребенку, если сама не видела света? Вся её жизнь была чередой бесконечных потерь. Родители, бабушка, дед, надругательство Выгорского. Что хорошего принесла ей жизнь?
Да, воспоминания детства веяли любовью, только они остались так далеко, были так надежно скрыты завесой времени, что она почти не верила, что когда-то была их участницей.
Впереди Вика видела только пустоту и отчаяние. Холодная работа, никаких перспектив на образование. Грустная зрелость, безнадежная старость. Она встречала таких людей на улицах, в магазинах, в транспорте: пустые озлобленные лица. Звери, огрызающиеся друг на друга, торопящиеся домой, чтобы там вылить раздражение на близких, испугать окриками детей и животных. Человечество, спешащее за чем-то неуловимым, чего невозможно достигнуть, забывшее радость и смех, стареющее раньше зрелости, разлагающееся раньше смерти. Что даст она своему ребенку в этом озлобленном мире? Капельку раздражения? Немного усталости? Зачем её ребенку все это? Должна ли она рожать его?
Она даже не могла обрадоваться беременности. За это тоже презирала себя. Собственные растерянность и никчемность усугубляли боль. Она увязла: увязла глубоко и надолго. Она тонула в болоте и топила ещё не рожденное существо.
На следующий день на работе в поисковике Вика спросила, не поздно ли на её сроке сделать аборт? Три месяца. Поздно, и было поздно ещё месяц назад.
Тогда же она решила, что ей придется сказать Ярославу. Любой отец, так же как и мать, имел право знать, что у него должен родиться ребенок. Хотел он или нет участвовать в его жизни – это другой вопрос. Решался ли сделать ребенку больно – это тоже из той оперы. Соизволит сгноить их – так тому и быть. Родитель – урок для ребенка, ребенок – урок для родителя. За молчание ей никто потом спасибо не скажет. Это точно.
Маленькая часть её, та часть, которая была «влюбленной Викой» до того, как рассудок успел сказать «стоп», живо нарисовала в воображении его счастливые глаза. Тут же Вика отругала себя. Хватит! Не стоило обманывать себя. Он не станет радоваться. Если уж она, со своей рассудительностью и милосердием, осенью допустила мысль шантажировать его ребенком, что ожидать от Выгорского? Может ли он отнять у нее малыша? Бесспорно. При его-то средствах. Захочет ли отнять? Вполне возможно. Хотя бы для того, чтобы наказать её. Вика вспомнила истории про бывших супругов, похищающих собственных детей и исчезающих с ними на многие годы. Да, конечно, она рисковала. Своим спокойствием и спокойствием малыша. Но утаить было выше её сил. Объединит ли их ребенок? Нет. Наивно думать иначе.
Вика положила руку на живот, погладила сквозь кофту. Тринадцать недель никак не были заметны. Может быть, Ярослав будет милостив и даст ей денег на содержание? Может быть, захочет откупиться от них? Это было бы здорово. Она, ребенок и не надо трястись за будущее. Можно спокойно уйти в декретный отпуск. В очередной раз она остановила себя: «Прекрати быть дурой! Ничего он тебе не даст».
О, почему она не могла жить без мыслей о нем? Забыть его. Эта безумная любовь наполняла каждую частичку души. Что станет с ней, если она не выбросит его из сердца? Целый год она не смотрела ни на одного мужчину. Не целовалась, не мечтала, даже не заинтересовалась. Горевала и томилась, когда, казалось бы, должна была броситься в водоворот страстей.
Несколько дней Вика размышляла, взвешивала, пробовала на вкус эту необходимость сообщить о малыше. Смотрела на трясущиеся пальцы, вспоминала веснушки на локтях Ярослава и его последние слова.
Когда решение сообщить Выгорскому о ребенке, было принято окончательно и бесповоротно, на перекрестках мозга принялась завывать сирена. Серьезный голос, порождаемый воспаленным серым веществом, непрерывно выдавал в эфир: «Внимание! Внимание! Хозяйка сошла с ума! Внимание! Всем постам! Ребенку угрожает опасность!» Вика наплевала на трусливые вопли. Она старалась побороть в себе чувство близкое к удушью, быть храброй. Осознавала, что отвага её с привкусом отчаяния, но обратного курса не брала.
