Позови меня, любовь - Райли Юджиния (мир бесплатных книг .TXT) 📗
Беллу позабавило, с каким нахмуренным видом Жак уставился на газету, которую читал мужчина за соседним столиком. Но тут ее взгляд упал туда же, куда смотрел и Жак, — на дату. Она тоже нахмурилась. Тридцать первое июля. Жак попросил официанта принести газету и ему.
Жак сегодня очень походил на заурядного горожанина, в нем трудно было угадать что-то богемное. На певце был модный коричневый сюртук, золотистый жилет и темная бабочка, а касторовую он положил на стол. На лице его застыло необычное выражение. Белла не привыкла видеть Жака таким серьезным, чтобы не сказать скучным. Они очень походили на супружескую чету: она пьет кофе со сливками, он читает газету. Однако им вряд ли придется стать чинными супругами, и это наполняло Беллу грустью.
— Любопытно, — промолвил Жак и поглядел на Беллу поверх газеты.
— Что именно? — спросила она, отпивая кофе
— Тут пишут, что в Бостоне в будущем году открывают подземную железную дорогу.
— Какое длинное название! Мы говорим — «метро».
— «Метро»? — повторил он, удивленно поднимая бровь, — Нелепое словечко. Впервые слышу.
Белла тряхнула головой и улыбнулась.
— Когда я работала в Нью-Йорке, я ездила в «Метрополитен» на метро.
— В «Метрополитен-опера»? — ошарашено переспросил Жак.
Белла наморщила лоб. Да, «Метрополитен-опера» уже существует — театр открыли в начале 1880-х. вспомнила она.
— Я работала хористкой в «Метрополитен-опера».
Жак вернулся к газете.
— Хм-м, — подал он голос через минуту, — похоже, Уильям Дженнингс Брайан обеспечил себе поддержку на президентских выборах и со стороны демократов, и со стороны популистов. Белла тихонько присвистнула.
— Жак Лефевр интересуется политикой?
Жак бросил на нее снисходительный взгляд.
— Это не те материи, которые я обычно обсуждаю с дамами, но я читаю газеты не реже, чем любой добропорядочный гражданин. И к Брайану отношусь весьма положительно. Однажды наша труппа выступала в Чикаго, так он приходил за кулисы поздравить меня с успехом. Очень приятный человек.
— Несмотря на его краснобайство, — ответила Белла, — Брайан проиграет выборы, а Мак-Кинли выиграет.
— Вздор! — возмущенно возразил Жак.
Не обращая внимания на эту вспышку, Белла продолжала:
— Президенту Мак-Кинли придется участвовать в испано-американской войне. Во время этой войны в горах Сан-Хуан отличится подполковник Тедди Рузвельт, который в будущем станет президентом нашей страны.
Жак смотрел на нее широко открытыми глазами. Он утратил часть своего скептицизма, однако его вопрос был пропитан насмешкой:
— Дорогая, ты и впрямь веришь в свою болтовню про будущее?
— А ты не веришь?
Он сухо засмеялся.
— Сказать по правде, начинаю верить, хотя это весьма непросто.
— Так вот, я отвечаю за то, что говорю, — сказала Белла надменно. — Достаточно взять энциклопедию с полки… — Она осеклась и рассмеялась собственной наивности. — Да, если взять энциклопедию конца двадцатого века, которой у нас, увы, под рукой нет…
Искоса поглядев на Беллу, Жак вернулся к изучению газеты.
— Ага, — сказал он через некоторое время, — вот объявление о чете Блумов. Они исполнят несколько номеров на сцене «Сент-Чарлз-опера» восьмого августа. Пишут, что билеты уже распроданы. Аншлаг!
— Уверена, Этьен и Клод на седьмом небе.
Жак подмигнул.
— Этьен еще больше обрадуется, если ты позволишь ему огласить нашу помолвку на вечеринке после представления, в котором будут участвовать и Блумы.
— Он будет счастлив?
— Жак ухмыльнулся.
— Ну, скажем иначе, я буду наверху блаженства.
— Белла вздохнула.
— Жак, если ты не начнешь меня слушаться, до восьмого не дотянешь.
Жак насупился и собрался ядовито ответить, но тут подошел официант и поставил перед ними блюдо с пирожками. В отдалении громыхнул гром.
— Еще пирожок, дорогая? — предложил Жак.
Белла поставила на стол свою чашку кофе.
— Вряд ли я справлюсь с еще одним. Вот бы прихватить пирожок бабушке — она их так любит. Жаль, что до нее целых сто лет…
Во взгляде Жака на любимую читалась смесь любопытства и недоумения.
— Ладно, cherie, — вздохнул он, — забираем пирожки и прогуляемся по пристани, пока не пошел дождь. А что не съедим, бросим голубям.
Жак заплатил официанту, и они вышли из кафе.
Дойдя до причала, влюбленные стали прогуливаться вдоль моря, наблюдая за жизнью порта. Грузчики несли на корабли и с кораблей бочки, мешки и ящики. Судна разных размеров и разной формы качались на волнах. Чайки с криками прочерчивали серое небо. Издалека, с какого-то парохода, доносились звуки веселого танца. Кто-то наигрывал его на Каллиопе. Эту причудливую мелодию Белла помнила — ее будут играть и сто лет спустя на этой же пристани, и тоже на Каллиопе.
Через несколько минут они повернули в город, в сторону Джексон-скуэр, и вскоре сидели на скамейке перед статуей Эндрю Джексона. К их ногам на крошки пирожков слетелась стая прожорливых голубей, которых всегда много на этой площади.
Жак обнял Беллу за плечи.
— Ты сегодня какая-то рассеянная, — заметил он. — Болят колени?
Она улыбнулась.
— Нет, я их хорошо размяла, и они почти не беспокоят.
— Тогда что? У тебя такой суровый вид!
— Ничего, я просто смотрю на площадь, — сказала девушка, кивнув в сторону севера. — Так чудно сидеть с тобой здесь. Такое чувство, будто я угодила в некое искривление времени или во что-то вроде временной петли. Смотри, оборванец спит на скамейке, перед ним статуя Джексона, собор Святого Людовика. Все то же самое. Мне совсем нетрудно представить, что я в тысяча девятьсот девяносто шестом году. Даже кареты не режут глаза — в конце двадцатого века в них будут катать туристов.
Жак некоторое время молчал с задумчивым выражением лица.
— Ты хочешь вернуться обратно? — наконец спросил он.
Ее брови удивленно взметнулись.
— Уж не пытаешься ли ты сказать, что веришь мне?
Он вздохнул.
— Этой ночью, пока ты спала, я читал и перечитывал статью, которую ты прихватила с собой. Написано убедительно, да и ты говоришь так связно и разумно и не походишь на сумасшедшую, так что я поневоле начинаю верить. Или скажем иначе, мне уже трудно не верить тебе. — Он ласково улыбнулся любимой. — А впрочем, это все, конечно, невероятно.
— Ты волен считать это странным, — сказала она, — потому что это действительно странно. Для меня главное — чтоб ты верил, что это правда.
Жак продолжал обнимать ее за плечи и задумчиво поигрывал прядью волос, выбившейся из сложной прически.
— Расскажи мне побольше о том мире, из которого ты якобы прибыла.
Несмотря на это «якобы», Белла была рада: Жак снисходит до расспросов. И это добрый признак.
Она набрала побольше воздуха в грудь и затараторила:
— Конечно, Жак, тебе трудно во все это поверить. Вот видишь автомобиль — там, на улице Святой Анны? Ужасно смешная конструкция. Вонючий и шумный. На улицах Нового Орлеана в конце двадцатого века будут сотни автомобилей. Куда более красивых, куда более быстрых. Для нас совершенно привычно многое из того, что было в новинку тем, кто жил в позолоченный век или в беспечные девяностые: автомобили, электричество, телефон. В небе будут летать реактивные самолеты — огромные и быстрые летающие аппараты. Зимой здания будут обогревать электричеством, а летом то же электричество станет охлаждать воздух в них. И весь мир будет опутан сетью коммуникаций.
— Что это значит?
— Телефонная связь, компьютеры, телевидение… — Заметив растерянность в его взгляде, Белла пояснила как могла: — Компьютеры и телевизоры — это приборы, которые показывают на своих экранах информацию или живые картинки.
Жак довольно щелкнул пальцами.
— Ага, живые картинки! Совсем как эдисоновский кинетоскоп, который показывали в прошлом апреле в Нью-Йорке!
Белла рассмеялась.
— Да, вроде, только в тысячу раз лучше и хитрее. Огромный прорыв случится и в науке, и в технике, и в медицине. — Тут ей пришлось горестно вздохнуть. — Заодно появится и новое мощное оружие страшной разрушительной силы. Будет две мировых войны и много-много мелких военных конфликтов. Изобретут оружие, которое может за полчаса уничтожить всю планету. Да, еще мы запустим ракеты в космос, и человек ступит на поверхность Луны.
