Пора выбирать (СИ) - Авдеев Макар (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Чувствуя себя героем фильма «Одиннадцать друзей Оушена», Захар помогал ребятам тащить грани и рёбра куба сначала по улицам, а потом по лестнице на четвёртый этаж общежития. После этого Захара добавили в новый, недавно созданный секретный чат в «Телеграмме», который назывался «Бунтари», для тех ребят, которые поддержали бойкот. Так как в старом были Тучин, Постернак и ещё пара не очень активных волонтёров, которые предпочли остаться нейтральными, обсуждать свои дальнейшие действия там было нельзя.
Правда, впоследствии все ухищрения оказались необязательными. Буквально на следующий день утром Тучин добровольно ушёл в отставку. Дольше трёх дней он не продержался, за это время успев смекнуть, что к чему. Это означало абсолютную победу ребят. Теперь можно было возвращаться в открытый режим агитации. Несколько волонтёров-«стариков» послали свои резюме на должность нового координатора (Жора, Алиса, Макс, Ярик, Митя). Захар пока не считал нужным предлагать свою кандидатуру, считая, что он недостаточно умеет работать с людьми. Временным коором (до утверждения новой кандидатуры) назначили почему-то не Жору, а Диму Зуброва, компьютерщика, который тоже активного участия в работе штаба не принимал и просто «сидел на зарплате». Но в любом случае, пока что конфликтная ситуация урегулировалась, и Захар был рад, что можно продолжить работу в обычном режиме.
Часть четвёртая. Рыцари Святого Куба. Глава 4. Новые источники вдохновения
Штаб работал полный рабочий день без выходных. Такой режим был потому, что в любой момент в него могли захотеть прийти потенциальные сторонники или уже утвердившиеся, чтобы верифицировать свою подпись. Существовал график, по которому назначался человек, в тот или иной день ответственный за открытие и закрытие штаба. Как правило, это были либо Алиса, либо Жора, либо Дима Зубров. Помимо этого, в штабе круглый день должен был оставаться дежурный, который мог помочь пришедшему поставить подпись. То есть, без присмотра помещение не оставлялось никогда. Даже если все уходили на агитацию, один волонтёр, на которого можно положиться, или сотрудник (нередко Дима) сидел внутри на случай, если кто-то придёт. И не обязательно дежурным являлся тот человек, который в этот день отвечал за открытие/закрытие штаба. И если, например, сегодня по графику открывать штаб должна была Алиса, это не значило, что, скажем, Жора имел право вообще не приходить на работу, просто он мог прийти попозже, к обеду.
В общем, это был период, максимально насыщенный агитацией и плодотворной работой. В одном месте собрались сильные личности, объединённые общей целью, что привело к образованию мощной и эффективной команды. Естественно, временные рамки с 9-ти до 6-ти были условными, иногда, когда это требовалось, они могли растягиваться. Например, в те вечера, в которые проводилась агитация «от двери к двери», штаб мог закрыться на пару часов позже, чем обычно.
Стандартно три дня в неделю проводились кубы. Например, понедельник, среда, пятница. На кубах помимо раздачи листовок сразу, если была возможность, собирали электронные подписи. В некоторые разы Захару удавалось за один куб легко собрать десять-пятнадцать подписей. В дни, когда кубы не проводились, можно было выходить на агитационные прогулки. Это такая же раздача листовок, только без привязки к конкретному месту, без установки конструкции, и с возможностью свободно перемещаться по улице. Для таких прогулок, естественно, не требовалось согласование, потому что просто раздавать листовки пока ещё не было запрещено законом. Это был плюс данного вида агитации. В такие прогулки волонтёры обычно отправлялись парами, иногда по ходу дела разделялись.
Также по вечерам в те дни, когда не было кубов, и по выходным, ребята старались сходить в одд. Упор делался на многоэтажные «свечки», а также, если удавалось установить контакт с кем-то из студентов (чтобы те без палева провели), в студенческих общежитиях. В многоэтажках, как правило, удавалось охватить примерно треть квартир. Изначально Захар думал, что будет больше, но почему-то получалось именно так — на каждой стандартной (не многоквартирной) лестничной клетке в среднем открывали одна-две двери. Конечно, были и приятные исключения.
Навыки ведения дискуссии и вся та база информации, которую он собирал, Захару не пригодились. Даже на кубах его подкованность оказала большее значение. Обычный обход площадки «от двери к двери» выглядел так. Звонок в квартиру — если нет признаков жизни, ещё один-два звонка через недолгий интервал, для верности, так сказать, и к следующей двери. Когда с той стороны подходили и спрашивали, что надо, ребята отвечали, что хотели бы рассказать о своём кандидате в президенты. После этого в половине случаев их посылали сразу, в половине открывали. Если человек открывал дверь, это практически со стопроцентной вероятностью означало, что удастся уговорить его взять газету. В одд, конечно, ходили с газетами, а не с листовками. Газета предоставляла более обширную информацию о кампании, о личности Алексея Феврального, о ключевых пунктах его программы. Листовка давала беглое общее представление, в конце концов, она предназначалась для прохожего на улице, который, возможно, куда-то спешил, и у него была всего минута-другая, чтобы прочитать по пути. А тут они приходили домой к человеку, в его приватное пространство, вступая в более тесный личный контакт, и по негласной этике были как бы обязаны предоставить более полную информацию по обсуждаемому предмету. К тому же, у человека дома банально будет больше времени, чтобы всё изучить, чем на улице. В дискуссии никто из потенциальных избирателей во время поквартирного обхода никогда не вступал, что было неожиданным для Захара. Очень редко, в единичных случаях, какие-то действительно заинтересованные люди задавали дополнительные уточняющие вопросы, но не из желания подловить, а просто чтобы получить достаточное представление. С открытым проявлением агрессии Захар столкнулся в первый и единственный раз, когда пошёл в то «дебютное» одд с Русланом. Наоборот, некоторые люди боялись открывать дверь, и таким личностям волонтёры, с их разрешения, оставляли газету в почтовом ящике. Вообще в обучающем видео было сказано, что можно класть газету под дверь, если человек опасается открывать, но тут у половины квартир не было даже ковриков у порога, чтобы вытереть ноги. Да и негоже такой нарядной красивой газете валяться на полу. В общем, обучающее видео — не догма.
Иногда, у особо доброхотных людей, удавалось сразу выманить электронную подпись. С одного большого подъезда в среднем получалось собрать пять-семь подписей. Итого за один двухчасовой одд-рейд выходило примерно столько же подписей, сколько за один двухчасовой куб. Но на кубах удавалось раздать гораздо больше агитки. Почему так? Тратилось время на то, чтобы попасть в подъезд (дождаться, пока кто-либо выйдет, что вечером зачастую бывало проще, или наугад дозвониться в какую-либо из квартир, в которой лояльный жилец откроет дверь). Тратилось время на то, чтобы прозвонить «холостые» квартиры. Таковых было больше, потому что кто-то непременно мог отлучиться в этот момент из дома, кто-то уехать из города, кто-то просто не хотеть открывать. Так что получалось, что эффективность такой формы агитации была всё же поменьше, чем у старых добрых кубов. Но если проводить постоянно одни только кубы, народу быстро приестся, избирателя нужно удивлять.
Больше всего Захару понравилось ходить в одд с Яриком. Ярослав, вопреки своему имени, оказался парнем спокойным и тихим, и при этом мог поддержать разговор. Он не был уродливым или неуклюжим, но и не излучал скрытую агрессию маскулинного альфа-самца. То есть, мог вызывать симпатию у девушек, но не был нарочито-брутальным. Так как он, судя по всему, был одиноким, то редко брился, под глазами проступали мешки от недосыпа, что ещё больше придавало его виду отчуждённости. Чертами лица Яр сильно походил на узбека, вплоть до того, что его по незнанию можно было принять за какого-нибудь нелегального мигранта. По этой причине в стране, где само слово «узбек» носило отрицательную коннотацию, Яру было сложно найти нормальную подработку. У узбеков, которых в Россию ехало в избытке, было два пути: водителем автобуса или торговать на рынке. Даже в приличные закусочные таких брать уже избегали, чтоб не вызывать неприятные ассоциации у клиентов и чтоб не возникло вопросов от миграционной службы… Но вообще Ярик был никаким не узбеком, а вполне себе местным, русским. До кампании он учился в колледже, но в этом году, начиная с сентября 2017-го, взял академический отпуск, чтобы полностью посвятить себя доблестному делу спасения страны от упыря Клыкова.
