Подъем (СИ) - Стасина Евгения (читать книги регистрация txt, fb2) 📗
— Светлана Викторовна, — прерываю ее отповедь, внимательно разглядывая тронутое морщинами лицо. — Как вы пережили развод? В смысле, смогли ли вы с мужем сохранить дружеские отношения?
Свекровь замирает, глядя на меня так, словно за моей спиной выстроилась очередь из психиатров, желающих исцелить мою голову от недуга. Прикусывает губу, слегка склоняет голову набок и, сощурив глаза, интересуется:
— Ты нездорова? С чего ты вдруг решила, что я стану с тобой откровенничать?
— Ну, мы ведь не чужие, — добродушно пожимаю плечами, облизывая ложку с вареньем. — Я ваша любимая невестка, — делая акцент на слове “любимая”, сверкаю улыбкой, не прекращая бесцеремонно изучать собеседницу. Все же она красива. Могла бы и покорить соседа с первого этажа… Если бы не ее ядовитый язык.
— Что ты, от моей любви к тебе у меня сводит зубы. Вот уж, действительно, подарочек от сына на старость лет! Кстати, ты решила сделать из своей квартиры притон?
— С чего такие выводы? — удивляюсь, замерев с поднесенным ко рту пирогом.
— Я видела Нину. Хочешь, чтобы на твоей кровати она ублажала очередного депутата?
— Меня не интересует, чем она занимается в спальне. И уж тем более с кем…
— Замечательных подружек ты себе завела: одна — блаженная тихоня, вторая — хабалка, каких поискать. Теперь еще и с содержанкой дружбу водишь!
— Мне что, приносить вам на одобрение личное дело каждого, с кем я решусь выпить кофе? Не слишком ли вы торопитесь, вешая на людей ярлыки?
— Здесь не нужно быть семи пядей во лбу. Профурсетка, она и в Африке профурсетка! Сначала дала ей работу, потом сдала квартиру, а завтра? Станешь выводить ее в свет?
— Знаете, Светлана Викторовна, — вытираю пальцы салфеткой и, скомкав ее, оставляю лежать на столе, со скрипом отодвигая стул. — Что-то София разоспалась. Пойду-ка я ее разбужу.
— Поешь?
— Что-то не хочется, — не смотрю на мать, прикрывая глаза рукой. В своей старой комнате, сейчас уже ничем не напоминающей скромную обитель советской семьи, я дрейфую на волнах своей памяти, перебирая самые яркие воспоминания. Матрас подо мной до того жесткий, что изнуренное тренировкой тело никак не может расслабиться.
— Сема сегодня к вам не придет?
— Почему же? Но на ночь оставаться отказался.
— Из-за меня? — горько усмехаюсь, но все же радуюсь, что все сложилось настолько удачно. Не знаю как, но я должен заслужить его прощение. Даже если придется молить о пощаде, ползая в его ногах.
— Андрюш, пообещай на него не давить. Не хочу, чтобы из-за вашей ссоры, он перестал к нам наведываться. Он ведь уже взрослый и слушать наши старческие разговоры ему неинтересно. Приходит ни так часто, пропадая во дворе с друзьями.
— Как думаешь, он станет со мной говорить?
— Не знаю. Упертый он.
— Ладно. Приму душ.
Я долго стою под ледяными струями, отстукивая зубами от пробирающего тело озноба. Ломать — не строить. Я познал эту истину слишком поздно. Когда я наспех обтираюсь полотенцем и натягиваю на себя футболку, то и дело липнущую к влажной коже, Семен уже громко спорит о чем-то с дедом. Смеется, и что-то рассказывает своим слегка хрипловатым голосом. То ли ломка, то ли банальная простуда, но не знай я, что за стеной мой сын, подумал бы, что к нам наведался незнакомец — до того его интонации изменились, не оставив и следа от детского голоска.
— Привет, — заполняю собой дверной проем, оперевшись рукой на косяк и продолжаю сушить волосы болтающимся на шее полотенцем.
Сын молчит, надувая губы, и складывает руки на груди. Демонстративно отворачивается к окну и вставляет в уши наушники, давая понять, что здесь мне не рады. В чем-то он стремительно повзрослел — научился наказывать равнодушием, но скрывать свои эмоции ему пока не под силу. Я кивком голову прошу папу оставить нас наедине и, усевшись на подлокотник кресла, стоящего перед Семой, не свожу глаз с ребенка. Пять минут, десять, пятнадцать… У меня затекают ноги, но я не спешу вставать, продолжая и дальше сверлить его глазами. Раньше все было проще. Достаточно было одного доброго слова и он забывал обо всем на свете, вовлекая тебя в игру или заставляя в сотый раз смотреть с ним один и тот же мультик. Не было льда во взгляде, обиды в голосе…
— Может, уже поговорим? — подцепив тоненький проводок пальцем, достаю наушник, игнорируя недовольный блеск его глаз. — Нельзя же и дальше меня избегать.
— Это еще почему? Разве ты сам так не делал?
— Делал. И сожалею об этом больше всего на свете. Я тебя подвел, сын. Не раз и даже не два. Все эти семь лет я думал только о себе. Считал, что денег и редких встреч достаточно. Я виноват перед тобой. И сам себя за это корю. Дай мне шанс все исправить, наверстать все то, что я успел упустить. И я обещаю, что ты никогда об этом не пожалеешь.
— Ты всегда обещаешь. Но никогда не делаешь…
— Сем…
— Больше не жди меня у школы. Надо мной уже друзья смеются, — вставая, отрезает, застегивая олимпийку, быстро прячет в карман смартфон и бредет к дверям. — Я тебе больше не верю.
— Так, дай шанс мне тебя переубедить! Прости и перестань игнорировать, — иду следом, наблюдая, как он быстро натягивает кроссовки, даже не потрудившись завязать шнурки.
Щелкнув дверным замком, сын натягивает шапку, и выходит в подъезд.
— Семен, — желаю, чтобы он перестал гипнотизировать взглядом двери лифта и все же обернулся, но парень все так же молчаливо скрывается в кабинке, не позволяя мне пробить его броню.
— Что ты делаешь? — переступая через сваленные в кучу мешки со шпаклевкой, огромные банки с краской и уложенные ровными стопками коробки с напольной плиткой, Антон недоверчиво обводит взглядом помещение, брезгливо отряхивая пыль с ладоней. Я спускаюсь со стремянки, вытираю руки об изрядно испачканную футболку и довольно разглядываю стену, где еще несколько дней назад красовалось цветочное панно. Мебель вынесена в подсобку, холодильники накрыты плотной пленкой, а бригада рабочих уже вовсю занимается отделкой барной зоны.
— Крашу, — я горжусь проделанной работой и только сейчас понимаю Риту, каждый раз испытывающую восторг, любуясь своим шедевром. От меня не требовалось изобразить лес и вазу с фруктами, но в покраске стены в нежный голубой цвет, я превзошел самого себя. — Красиво, неправда ли?
— Что? Стена? Андрей, ты, вообще, соображаешь, что творишь? Я прождал тебя в офисе два с половиной часа и в итоге один отправился на встречу с поставщиком. По-твоему, друзья так поступают? — он явно недоволен и пребывает не в том расположении духа, когда может по достоинству оценить масштаб моих трудов.
— Ты же мой управляющий. Разве, я не предупреждал, что беру паузу?
— Я думал, что по возвращении, ты вновь все возьмешь в свои руки!
— Я и взял. Видишь, провожу модернизацию… Кстати, который час?
— Два. Ты куда? — следует за мной, и растерянно следит за моими действиями. Я снимаю забрызганную краской футболку и, обтерев ей взмокшую спину, натягиваю свитер, пытаясь руками привести прическу в порядок.
— Домой. Нужно успеть принять душ.
— Душ? Да что, черт возьми, с тобой происходит! — спрашивает так громко, что я невольно морщусь.
— В четыре у Семы игра. Шел бы и ты домой. Жену в ресторан своди или фильм посмотрите…
— Андрей, — Павлов плюхается в кресло, с серьезным видом вглядываясь в мое лицо. — Ты решил угробить дело всей твоей жизни? Хочешь остаться в одних штанах?
— Не думаю, что мне это грозит. И порой полезно взять передышку.
— Передышку? Да ты уже и не помнишь, когда в последний раз интересовался бумагами!
— Я интересуюсь. Каждый твой отчет я детально изучаю. Я и так банкрот — я потерял всех, кто был для меня важен. Мой сын со мной не говорит. Я, как маньяк, караулю его у Ледового дворца. Стою и каждый раз надеюсь, что сейчас он заметит меня и подойдет. А он всегда замечает. Полтора месяца я наблюдаю, как он делает вид, что мы незнакомы, и, демонстративно отворачиваясь, садиться в машину к водителю Титова. Я дурак. Никакие деньги не смогут заменить и минуты в компании собственного ребенка, — и, подняв вверх руку, жестом, прошу Антона дослушать. — Не повторяй моих ошибок. Бизнес — это лишь способ обеспечить семье достойную жизнь. Не позволяй работе отодвинуть на задний план дорогих тебе людей.
