Поскольку я живу (СИ) - Светлая et Jk (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
Проснувшись, она прислушалась к тишине. Та снова воцарилась в ее доме, и ей это нравилось. Странно осознавать, что после конца света что-то еще может не просто казаться сносным, но даже нравиться. Это как шагнуть в небытие и обнаружить, что и в нем тоже реально найти себе предпочтения. Просто теперь они совсем другие, чем раньше, эти ее предпочтения.
Впрочем, есть вещи, которые навсегда. Например, музыка. В этом Полина никогда не лукавила.
Мама уехала на следующее утро после их разговора, и с тех пор единственные звуки, которые раздавались в По?линой квартире на Оболони, рождались под ее пальцами. Она снова стала играть часами напролет, как если бы ничего не случилось, отключая себя от настоящего мира, ставшего в один миг черно-белым. Мир музыки все еще оставался цветным, в него она и ускользала. Но там тоже теперь жила только наполовину.
На подоконник с неба слетела чайка и поглядывала на нее одним глазом, бродя за стеклом, отчего Полине было слышно ее негромкое «топ-топ-топ» из приоткрытой на полупроветривание форточки. Улица в это время еще спала. Рано.
А Полина еще через мгновение вспомнила, почему у нее болит. Сглотнула уже привычно подступившую панику. И подумала, что надо померить температуру – ее последнее время лихорадило. Даже тогда, когда казалось, что она успокаивается. Проходило несколько минут, и тело снова бил легкий озноб. При ее работе – никуда не годится. А работа – это единственное настоящее. Музыка же не предает?
О причинах предательства она не думала. Их не было. И это единственное, что у нее еще хоть как-то получалось, чтобы не сойти с ума.
Поднявшись с постели, она добрела до кухни, сварила кофе, как каждое утро, и вздрогнула от непривычного звука – звонка в дверь.
- Никого нет дома, - пробормотала Полина и уселась на подоконнике – этот, кухонный, был свободен и от чаек, и от нахальных голубей.
Но пришедший не унимался. Позвонил снова. К тому же, в глубине квартиры стал надрываться телефон.
Она нехотя сползла с окна и пошла на поиски агрегата. Глянула на экран. Звонил Стас. В который уж раз за последние дни. Она потерла лоб и решительно приняла вызов.
- Голову пеплом я посыпать не буду, не надейся, - сказала Полина вместо приветствия.
- Так уж и быть, не посыпай, - прорычали на другом конце. – Но дверь ты открыть можешь? Ты дома?
- Чего?
Вместо ответа снова зазвучал звонок в дверь. Уверенный и четкий. Как Штофель.
Его она и увидела перед собой, когда открыла.
- Каким ветром? – поинтересовалась Полина с усмешкой. Стас умел появляться неожиданно – или присутствовать всегда. Он стоял перед ней без багажа, заметно небритый, но выглядел, как и обычно, – будто бы пришел из соседней квартиры, а не пересекал Атлантику, где должен был сейчас находиться вместе с Лёнькой. К слову, Лёньки при нем не наблюдалось.
- Возможно, я открою тебе страшную тайну, драгоценный мой министр, - заговорил он, - но самолеты работают на авиадвигателях, а не с помощью ветра.
Полина отошла в сторону, пропуская его в квартиру.
- И зачем тебя принес авиадвигатель?
- У меня не получалось тебя предупредить, потому что ты не отвечала на звонки. Прости, я пытался. Нам надо поговорить.
- С твоей точки зрения, нам все время надо разговаривать. Лёнька где?
- Остался в Нью-Йорке с няней.
Стас по-хозяйски прошел на кухню. Осмотрелся. Очевидным было то, что и другие комнаты он тоже с удовольствием бы посетил, но пока решил погодить. Сел за стол. Сложил домиком ладони.
- У тебя кофе пахнет. Можно? Я до черта спать хочу.
- Конечно, можно, - Полина принялась готовить, а после, поставив перед ним горячую, дымящуюся чашку – как он любил – присела перед ним за стол и спросила: - Что такого важного заставило тебя примчаться?
- У большинства моих самых идиотских поступков одна причина. Полька зовут. Ходячая проблема, которую я сдуру подобрал уж не помню где. Киев, кстати, увешен твоим кукольным личиком.
- Сам ты кукла! – буркнула она. – Еще и со склерозом.
Штофель усмехнулся. Отпил кофе, поморщился. Если присмотреться к нему сейчас, не в полумраке прихожей, а на ее освещенной солнцем кухне – он и впрямь казался уставшим. И даже, пожалуй, теперь уже тянул на свой возраст.
Не глядя на нее, Стас встал, сунул руки в карманы, оставив в покое свое кофепитие. И дошел до окна.
- Когда я покупал тебе эту квартиру, я не знал, что ты сюда от меня будешь сбегать, а не просто временами работать, - сказал он. – Но вид хороший. Мне еще тогда понравился.
- Мне тоже нравится, - согласилась Полина и спросила с нарастающим беспокойством: – Стас! Что случилось? Ведь что-то же случилось?
- Мы с Лёнькой периодически зависаем на Ю-тубе, - после недолгой паузы, заговорил Штофель. – Он смотрит видосы с мамой, а я рядом сижу, работаю. Позавчера клип смотрели. С твоим бывшим и тобой, - он порывисто обернулся к ней, но всего на мгновение, будто бы желая скрыть свою растерянность, после чего снова вернулся к изучению вида из окна. – Я пытался понять, что это значит, а ты трубку не брала.
Полина в ответ нервно рассмеялась, отхлебнула кофе и проговорила:
- Что ж вам всем так неймется! А с тобой мы вообще в разводе. И я могу сниматься в клипах, с кем захочу.
- Как он к тебе относится? – продолжал гнуть свое Штофель.
- Кто?!
- Иван Мирошниченко. Как он к тебе относится?
- Хорошо, - сказала Полина и посмотрела на Стаса с подозрением. – А что?
- Хорошо! – повторил он за ней. И снова вернулся к столу, притягивая к себе чашку. По всему видно было, что не решается произнести вслух что-то, что так и рвется из него. Потом шумно выдохнул, поднял глаза и спросил: - Тебе так ничего и не сказали?
- Не говори, пожалуйста, загадками.
- Ладно, - Штофель откинулся на спинку стула. Дал себе несколько секунд на передышку и занырнул: - Я не могу быть в этом уверен на сто процентов, потому что не проверял. Но у меня есть все основания полагать, что ты – дочь Дмитрия Ивановича Мирошниченко.
Сказал, и замер на месте, готовясь в любой момент подскочить к ней и внимательно наблюдая за ее реакцией.
Полина вздрогнула и, не моргая, уставилась на Штофеля. Привычный ей мир переворачивался в очередной раз – в который уж за короткое время. Был ли хоть кто-то рядом с ней, кто был бы не в курсе чудовищной правды так же, как и она сама?
- Это потрясающе! – судорожно выдохнула она. – Все всё знали, да? Все знали – и все молчали! Тайное общество молчунов! И какая причина была у тебя? Тоже обо мне заботился? Вечный рыцарь!
- То есть, сказали! – удовлетворенно констатировал Стас.
- Это всё, за чем приехал? Можешь уезжать обратно!
- Я приехал, как только узнал, чтобы ты не натворила глупостей!
- Да вся моя жизнь – одна большая глупость! – выкрикнула Полина. – С самого рождения, оказывается!
- Перестань! Это, во-первых, не было моей тайной. Во-вторых, я очень долгое время сам не был уверен. Согласись, абсурд – воображать, как моя любимая женщина спала с собственным братом. А в-третьих, у меня и сейчас нет доказательств. Поэтому, если ты меня выслушаешь, то поймешь.
- А я вот спала, представляешь! – зло огрызнулась она.
- Ты не знала. И, как я понимаю, он тоже не знал. Ничьей вины нет, кроме твоей, уж прости, маман, которая это проморгала!
- Куда нам до благородства твоего семейства!
Штофель негромко выругался, вскочил с кресла и подошел к кулеру. Набрал воды в стакан и подал Полине.
- Пей и считай до десяти. Потом я попытаюсь тебе объяснить.
- Объясняй! – она сделала глоток и подняла глаза.
- Хорошо, - он снова сел и хрустнул пальцами. – Пять лет назад я не был ни в чем уверен, кроме того, что у Мирошниченко и твоей матери случился роман. И по времени – как раз незадолго до твоего рождения. Вернее, тогда, сразу, я даже этого еще не подсчитал, сделал это позже. Мы уже расстались, я искал информацию об отце Ивана с… прямо скажем, с не самыми благородными целями. Когда выяснилось это дерьмо, мне пришлось отступить, хотя что-то заставило меня насторожиться. Видишь ли, даже в самом страшном сне я себе представить не мог, что сын Дмитрия Мирошниченко – твой брат. Но когда ваши отношения резко прекратились вскоре после того, как я объяснился с твоей матерью… Поля, я бы ни за что не поверил, что он ушел сам и просто так. Я ничего не знал о вас, но я видел его однажды в Затоке, когда прилетел из Штатов. Я думал, он меня грохнет, - Штофель открыто улыбнулся. Сейчас говорить было невероятно трудно. И он был бы счастлив, если бы ему вообще не пришлось никогда этого говорить. Но ждущий По?лин взгляд заставил продолжать: - А потом ты осталась одна. Почти сразу, понимаешь? Я не верю в такие совпадения.
