Одна крошечная ложь (ЛП) - Такер К. А. (электронные книги без регистрации TXT) 📗
— Парнишка привыкнет, — слышу я позади себя бормотание Трента, вышедшего из дома. Он тоже весь в поту и без футболки, а на шее у него болтается полотенце.
Между Трентом и Эштоном разница в восемь лет, но уровень их зрелости, видимо, примерно одинаков, потому что они идеально сошлись. И пока я не уверена, что это о них говорит.
— Это что такое? Съезд потных мужиков? — Накинув покрывало на плечо, чтобы спрятать присосавшуюся к ее груди малышку, к нам присоединяется Шторм, а за ней по пятам следует третий потный мужчина без футболки — Бен. И вот так терраса оживляется людьми.
— Ты слишком быстрый, Принстон, — ворчит запыхавшийся блондин и дает пять Эштону.
Я улыбаюсь, услышав прозвище. Эштон всем сразу же понравился. В том числе, и небольшой группе женщин, прогуливающейся по пляжу. Каждый вечер мимо ходит одна и та же компания. Они обнаружили, что если именно в это время пройдут мимо нашего дома, скорее всего, увидят подтянутых, полуголых мужчин, отдыхающих на задней террасе. А то, что тут обычно еще сидим Кейси, Шторм и я, — лишь небольшое неудобство…
— Привет! — драматично машет им Кейси. Она так делает каждый вечер, наслаждаясь тем, что по ее мужчине пускают слюни. Она показывает на Трента. — Он стоит пять сотен за два часа! — Махнув в сторону Эштона, она добавляет: — Семьсот пятьдесят за него, потому что молоденький. Вы бы слышали, как с ним моя сестра кричит!
— Кейси! — огрызаюсь я, но запаздываю.
Все смеются, а я заливаюсь краской. Эштон наклоняется и прижимается губами к моей шее, словно этот жест отвлечет меня от такого унижения. Хоть я и вылезла из своей раковины сексуальной подавленности, к слову говоря, до сих пор предпочитаю оставлять личное…личным. Эштон уважает мое решение и не подкалывает меня так часто, как все. Но и устоять не может, когда остальные начинают прикалываться. Мне кажется, что теперь у них появилось намного больше поводов надо мной издеваться, и спасибо за это надо сказать приветственной вечеринке, где было слишком много «Джелло» и тонких стен.
— А что я? Ни монетки не стою, мадам Кейси? — Бен вопросительно разводит руки, а привлекательные черты его лица искажены в притворной обиде.
— Я им сама пять сотен заплачу, только чтобы ты от меня хоть на вечер отстал, — стонет Кейси. Но тут же подмигивает.
— Намек понят. Да и вообще, я собирался пивка в «Пенни» выпить. Эй, Принстон, уверен, что не хочешь, чтобы я тебе работу подогнал? Неплохие деньги, много…
— Нет уж, благодарю! — отвечаю я раньше Эштона. Ни за какие коврижки моя прекрасная средиземноморская модель нижнего белья не будет работать в стрип-клубе. У меня нет самоуверенности моей сестры.
Эштон пожимает плечами, а потом, сверкнув в мою сторону развратной улыбкой, произносит:
— Мне и здесь нормально. Кроме нее, и времени ни на что нет.
— По-моему, она похуже своей сестры будет, — кривится Трент.
Снова раздается смех, а мои щеки начинают пылать.
— А как насчет того, чтобы ты время занял долгим душем в одиночестве? — парирую я, для эффекта хлопнув его по твердому животу. И только потом до меня доходит, на что я намекнула. Все разражаются хохотом, а я прячу лицо в ладонях. Опять.
Сказать по правде, Эштон не торопится найти работу. В конце концов мы не стали переводить его маму в Майами. Она мирно умерла в конце апреля, прямо перед нашими экзаменами. В то утро, когда Эштону позвонили, я была с ним. Прижимала его крепко к себе, пока он тихонько плакал. И, по-моему, слезы эти были и от грусти, и от облегчения.
Осталось достаточно денег, чтобы у Эштона было время со всем разобраться. Он ни в коем случае не богат, но на некоторое время сбережений хватит. Шторм настояла на его переезде к нам, чтобы Эштона не отягощала рента. Он уже записался на уроки полета, и впервые сам решает, чего хочет от жизни. Мне кажется, он наслаждается каждой секундой этого процесса.
Оглядываясь в прошедший год, мне не верится, что мы с Эштоном произошли из таких разных семей — ведь моя была местом любви, а его — местом боли, и все равно оказались в одном и том же месте в одно и то же время: учась тому, как принимать свои собственные решения.
Единственное, с чем согласны мы оба, — на каждом шаге этого пути мы хотим быть друг с другом.
Глубоко внутри я понимаю, что медицина — неверный для меня путь, несмотря на все мои способности к обучению. Я поддерживала связь с детским госпиталем, пока не узнала, что химиотерапия Эрика и Дерека завершилась, и мальчиков выписали. И тогда я оставила в прошлом эту часть своей жизни. Теперь я серьезно обдумываю работу в сфере социальной защиты. И хотя легко не будет, ведь многие из детей сталкиваются с ситуациями худшими, чем Эштон, я знаю, что хочу осмысленно помогать детям. Так что, доктор Штейнер подыскал мне работу добровольцем в детском приюте, чтобы убедиться, что моя хрупкая натура с ней справится. А если нет? Что ж…
Вся жизнь — это череда проб и ошибок.
Мы с доктором Штейнером частенько разговариваем. А Эштон с доктором Штейнером еще чаще. Штейнер даже шутит, что он — наш семейный мозгоправ. А я говорю, что ему просто надо уже к нам переехать. Я все еще в поисках того, как правильно выразить свое благоговение перед этим человеком и тем, что он для всех нас сделал. Тем, что он продолжает для нас делать.
И то, что я подарю ему своего первенца, начинает казаться вполне подходящим вариантом.
— Когда твои друзья приедут, Ливи? — спрашивает Шторм, поправляя майку. Из-за фланелевой завесы, наконец, появляются пухлые щечки Эмили, и она удовлетворенно срыгивает.
— Завтра в обед. — К нам на несколько дней прилетают ребята и Рейган.
Они были сильно удивлены, узнав, что все это время мама Эштона была жива. И все же они просто встали рядом со своим другом в тот день в конце апреля, а потом чуть ли не до утра поминали с ним ее жизнь в клубе «Tiger Inn». Хотя Эштон и не мог раскрыть всех подробностей из-за договоренности с отцом, мне кажется, парни сами поняли, что жизнь их капитана была далека от наружной идеальности.
А Рейган? Ну, за исключением трехнедельной обиды, когда я сказала ей, что не вернусь на учебу осенью, Рейган была самой лучшей соседкой по комнате и другом, о которых только можно было просить. Она все также безумно влюблена в Гранта. Может, этого хватит, чтобы урезонить ее диковатые порывы.
— Отлично! Значит, завтра напьемся, — восклицает Бен, хлопнув в ладоши, а потом наклоняется и целует Эмили в щечку.
— Вонючка! — со смехом отталкивает его Шторм, наморщив нос.
— И на этом… — Бен звучно целует Шторм в лоб и направляется в дом, проорав: — Прощаюсь с вами!
Трент вытягивает над головой свои длинные, мускулистые руки.
— Идем в «Grill» сегодня?
— Да! Мне надо развеяться! — заявляет Шторм. Внезапно ее взгляд становится безумным. Словно она — загнанное животное. В каком-то смысле, так и есть. — Через часик домой придет Дэн, и мы с этими молочными подушками валим отсюда. Пойду-ка их опустошу. — И через долю секунды они с Эмили уходят сцеживать молоко.
За ними уходят и парни, споря о том, кто первым идет в душ, и снова оставляют нас с Кейси на террасе одних.
Долгое время мы молчим, пока я слушаю крики чаек и наблюдаю за успокаивающими волнами.
— Ты в курсе, что с того вечера прошел практически год? — Боже, все кажется настолько иным! Я — это все еще я. Но в то же время я так сильно изменилась.
— Хм. — Кейси замолкает и забирает у меня тарелку. — Ты имеешь в виду тот вечер, когда я сказала, что ты больная на всю голову? — Я вижу, что ее губы совсем немного задорно изгибаются, когда она расправляется с последним куском моего пирога.
— Ага, того самого.
Я вытягиваю руки и кладу их под голову.
И улыбаюсь.
Благодарности
Понять, кем ты мечтаешь работать, а потом воплотить в жизнь эту мечту — ничто иное, как чудо. Меня все еще удивляет, что это моя жизнь. И за нее мне стоит многих поблагодарить.
