Замуж не напасть - Кондрашова Лариса (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
— Так вот, приезжай и забирай своего любовника! Вот те, нате, прям из-под кровати!
— Прямо так и забирать? Можно подумать, я у тебя забыла свой чемодан.
— Это не далеко от истины! — презрительно хмыкнула Нина. — Он сейчас в таком состоянии, что от вещи мало отличается. Я жду!
— Минуточку! — холодно остановила ее Евгения. — На самом деле твой муж — вовсе не вещь, которую можно перевозить с квартиры на квартиру без ее ведома! Во-вторых, советую вам обоим не искать кого-то третьего, виноватого, а разобраться вначале между собой — без жертв вы все равно не обойдетесь! В-третьих, моя жизнь — не твое дело! Я сама решаю, как мне себя вести в той или иной ситуации. И впредь прошу тебя не вмешиваться!
Евгения повесила трубку и сказала себе: «Аристовых нет! Они оба тебе приснились. Кошмар про Нину и Толяна больше не повторится… Если ты, конечно, сама не станешь его вызывать!»
Глава 23
Ветер согнал в небе над городом обрывки черных лохматых туч, будто стадо баранов, которых он там, вверху, режет на ледяной шашлык; потому с таким хлюпаньем срываются с небес потоки ливня.
Сегодня днем Евгения зашла в кабинет к Наде и застала странную картину: подруга вопреки собственным уверениям о завале бумаг и уйме работы сидела, ничего не делая, и смотрела в окно, по которому мрачно струился дождь.
— Что с тобой, Надюша? — ласково спросила ее Евгения, сердце которой в последнее время особо чутко откликалось на чужие несчастья; в этом особом видении она как-то забыла о себе — ей казалось, что другим людям неизмеримо хуже, чем ей самой.
Надя горевала. Она будто стала меньше ростом и напоминала ей маленькую девочку, страдающую от непоправимости сделанного. Она обняла Евгению и судорожно, как в детстве обиженный Никита, прижалась к ней. Кому же бедной Наде еще пожаловаться? Не эгоистичной же, замкнувшейся в себе матери? Чего можно дождаться от нее вместо материнского сочувствия? Разве что скрытого злорадства: отказалась от родной матери и выбрала чужого человека!
— Эдуард тебя обижает? — спрашивает подругу Евгения.
— Он пьет мою кровь! — безрадостно шутит Надя. — Я тебе никогда не жаловалась, но, кажется, я опять ошиблась! Что скажут люди? Второй брак, и опять неудача? Видимо, все дело во мне самой! В легкомысленности, с какой я отношусь к жизни!.. Но я же не знала, что так получится!
— О чем ты волнуешься?! — успокаивает ее Евгения. — Что подумают другие! На всех не угодишь. Ты же не просто так…
— Просто так! — перебивает ее Надя. — Вдруг во мне проснулась какая-то идиотская бесшабашность: впервые на меня ТАК смотрел мужчина. Он вдруг будто остолбенел. И сказал нерешительно, словно боясь поверить: «Наташа!..»
— Ты об Эдике?
— А о ком же еще? Разве тебя не удивило, что я вдруг за один день круто переменила свою судьбу? Он всю жизнь вспоминал эту Наташу, с которой, считает, по глупости расстался. И женился на другой — из принципа! И потому никого в жизни больше не любил, все ждал чего-то…
— Ты думаешь, с Володей была бы счастлива?
— При чем здесь Володя? — отмахивается Надя, начисто забыв, что если бы не ее регистрация с Эдиком в пятницу, она вышла бы за Вовика в субботу. — Эдик так всю жизнь и прожил в уверенности, что он упустил в свое время великую любовь. Потому и за меня ухватился — на горе, я оказалась шибко на нее похожей. Теперь-то я думаю, что его расставание с Наташей не ошибка, а ее сознательный побег от него. Побег, который через много лет бумерангом зацепил меня.
— Выходит, моя подружка несчастлива? А я только успела порадоваться!
Увы, все, что может сделать для нее Евгения, — посочувствовать. Но Наде пока хватает — лицо ее освещает благодарная улыбка.
— Спасибо, что выслушала. Что упрекать не стала.
— Упрекать? Я?!
— Ну, мама же упрекает: мол, сама виновата, никто не гнал тебя в шею… Выговорилась, вроде легче стало. Надо и поработать!
Она пододвигает к себе бумаги, и Евгении ничего другого не остается, как покинуть ее кабинет.
Домой она приходит в мрачном настроении. Просто не от чего радоваться. Надежда влипла со своим замужеством. А Евгения вообще у разбитого корыта. Один только Зубенко благоденствует. Безнаказанный. Надо попортить ему кровь. Он же считает ее лопухом. Трусливым и безвредным. Который побоится на него замахнуться…
И она набирает под горячую руку номер Зубенко. Он мог быть где угодно — на дежурстве, у друзей, у бабы, но лопухам везет в такие вот минуты: он оказывается дома!
— Ты еще на свободе, падла? — спрашивает она, с удивлением вслушиваясь в собственный, кажущийся чужим, голос, который произносит ненавистное ей прежде слово.
— Кто это? — строго осведомляется Сергей; он не Лопухина, он не боится.
— Единственная, кто знает правду.
— Какую, интересно, правду? — злорадно интересуется он. — Что ты, Женечка, можешь знать обо мне?!
— Гораздо больше, чем ты думаешь.
— Милая моя, слово к делу не пришьешь!
— Но слово-то было!
— Было. Я и сейчас могу подтвердить, но только тебе одной, что Мария получила по заслугам. И рука моя не дрогнула! И кошмары меня не мучают! Ты довольна?
— А пистолет твой нашелся?
— Пистолет?.. Так это ты? А знаешь, что у меня до сих пор не сгибается сломанный палец? На правой руке! И я чуть не лишился звездочки…
— Значит, высший суд все-таки есть? Он не воздал тебе по заслугам, но какие твои годы!
Он грубым, хриплым голосом тихо смеется.
— Ты не представляешь себе, какой криминогенный у нас город! Например, какой-то маньяк, кстати, как раз в районе, где ты живешь, убивает женщин. На сегодняшний день уже пять трупов! Представь, они возвращались с работы. Ничего не предвещало такой страшной гибели, по улицам еще ходил народ, но он как-то исхитрился!.. Ты не боишься ходить одна?
— Не боюсь!
— И те, жертвы, тоже не боялись. Надо же, какое совпадение! А ведь народ недаром говорит: береженого Бог бережет!
— Зря ты стараешься меня запугать. Начхать я хотела на твои угрозы!
Она кладет трубку и думает: «Надо срочно поменять замок! Он толком не закрывается, заедает». Сейчас, конечно, уже все магазины закрыты, но где-то в ящиках кухонной стенки должен быть новый замок. Красивый и блестящий. Год назад его забраковал Аркадий: слишком сложный в установке. Тогда он не поленился поехать в хозяйственный магазин, чтобы выбрать другой, попроще и подешевле.
Неужели этот рассчитан на какие-то особые руки и мозги? Наверное, повсюду их устанавливают обычные отцы семейств. Неужели у нее, у инженера, не хватит ума в нем разобраться? Она раскладывает детали на кухонном столе и внимательно изучает инструкцию, к которой приложен чертеж замка. Если вспомнить, чертежи — это как раз ее хлеб!
Глаза боятся — руки делают! Для начала, похоже, придется извлечь старый замок. А у него, как назло, не выкручивается болт. Резьба сорвана, ставит она диагноз и, безуспешно провозившись с отверткой, включает электродрель. Правда, сверло все время соскальзывает, не желая останавливаться в одной точке.
Проходит к себе в квартиру муж Кристины.
— Соседка, помочь?
— Спасибо, не надо, — отказывается Евгения. — Я уже разобралась!
— Смотри, чтобы обиды потом не было: шел мимо, не помог!
Лифт снует туда-сюда, народ возвращается с работы, а она все никак не справится со старым замком. Зачем отказалась от помощи соседа? Решила без посторонней помощи обойтись! В чужих-то руках все легче…
— Бог в помощь! — говорит прямо над ухом знакомый голос.
Евгения от неожиданности подпрыгивает, едва не воткнув сверло в палец. Оказывается, не такая уж она бесстрашная, какой хотела выглядеть перед Зубенко!
— Аристов! Опять ты подкрался!
— Я и не думал красться. Приехал на лифте, как и все. Это ты так увлеклась работой, что ничего не слышала. От Зубенко закрываешься?
Она обалдело смотрит на Толяна:
— А ты откуда знаешь? Шпионишь?
— Какое у тебя извращенное представление насчет обычного прохождения информации… Отойди-ка!
