Любовь под прицелом. Рикошет (СИ) - Корк Ольга (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT, .FB2) 📗
Такие мужчины все принципиальные.
В квартире царил несусветный бардак, который оставили после себя ребятки Артёма; уходили они отсюда, очевидно, впопыхах, и квадратные метры были завалены пустыми пакетами, какими-то журналами, смятыми листами бумаги, упаковками из-под пиццы и бутылками недопитого лимонада. Я не смогла отказать своему любопытству и в каждую смятую бумажку засунула нос, но там не оказалось ничего интересного: шифры непонятные, координаты неизвестно чего и какие-то заметки, которые теперь уже по-любому ничего не значили. Враги, ради которых здесь мини-армия собиралась, пойманы или убиты; предатели, передававшие секретные сведения абрекам, пойманы или убиты, можно было расслабиться. Первый день после возвращения я про скуку не вспоминала даже – наводила порядок, а вот после, как говорится, «накрыло», хоть на стенку лезь и волком вой. Впору было взбеситься, но я ведь обещала…
От нечего делать набрала отца и выпросила личный номер Артёма: очень уж хотелось узнать, где он, что он и как справляется с тем, что на него навалилось. История с Сергеем даже для меня неприятной была – это как если бы оказалось, что Вадим на террористов работал, когда мы на вылазки выбирались... Тогда у меня времени на поддержку парня не было, сама на пороховой бочке сидела, а теперь утешения ему вряд ли нужны, так хоть поинтересуюсь его делами.
Тёма ответил буквально после первого гудка – не то привычка быстро реагировать, не то папуля любимый уже сдал ему меня с потрохами, что я связаться хочу. Тему наших несостоявшихся отношений мы оба обходили стороной, хотя и чувствовалась небольшая неловкость, но на мои вопросы он отвечал охотно, даже подшучивал, что моё журналистское любопытство всё никак не уймётся. Мы проболтали около полутора часов, пока его не вызвали на какое-то сверхсекретное совещание, но он успел поделиться несколькими новостями.
Во-первых, Сергея и впрямь отправили в «увольнение»: самолёт, на котором он якобы отправился на задание, сбили свои же где-то над горами и списали всё на неполадки с двигателем. Говорить об этом Тёме было непросто даже при том, что предательства он никому не прощал, а всё потому, что они бок о бок пять лет прослужили, в настоящих увольнительных вместе отдыхали, чуть ли не братьями были...
От этого его предательство лишь выглядело ещё страшнее.
Во-вторых, после всего этого ужаса, который приключился со мной, Артёма повысили до капитана и дали небольшую группу в подчинение – посмотреть, как он справится. Но с этим проблем быть не должно, парень уже доказал всем, что на него можно положиться, и в сложной ситуации он не спасует. Но для меня стала шоком ситуация «в-третьих», потому что Артём, забыв о том, что тему отношений мы вроде как избегаем, по секрету признался: отец собирался сделать его не только одним из своих самых верных подчинённых, но и зятем. Собственно, на это родитель, видимо, и рассчитывал, когда отправил его во главе отряда нянек присматривать за мной – кто же знал, что в уравнение придётся вписать снайпера, который все карты спутал... И хотя мне хотелось сохранить с Артёмом дружеские отношения, я ни о чём не жалела, потому что без Кости теперь своей жизни не представляла. И даже если мне придётся до конца жизни забыть о журналистике, я загодя готова на эту жертву, если он будет рядом.
Я едва успела переварить наш разговор, когда в коридоре призывно заверещал домофон; с небольшого квадратного экрана на меня смотрел улыбающийся Костя, и я, забыв, сколько мне лет, запищала в ладони, которыми успела прикрыть рот. Палец на кнопку, ещё минут семь томительного ожидания, и, наконец, гулкие шаги за дверью, будто мой снайпер бежал, а не шёл. Я распахнула дверь и тут же угодила в крепкие руки, которые оторвали от пола и закружили в воздухе. Костя, словно кот, потёрся щекой о мою щёку, ставя на ноги и давая понять, что соскучилась не я одна, а после утянул в поцелуй прямо на лестничной клетке, выбив весь воздух из лёгких.
– Ты вернулся, – пытаясь отдышаться, улыбнулась.
– А ты сомневалась? – хмыкнул он. – Никуда я от тебя не денусь. И потом, даже если да, ты меня со своим журналистским нюхом в два счёта найдёшь – тебя же вечно в неприятности тянет.
– Эй! Если это не оскорбление моих профессиональных способностей, то даже не знаю, как это назвать. И вообще, ты себя, что ли, с неприятностями равняешь? Да если бы они все были тобой, в моей жизни сразу бы поубавилось проблем.
– Ого, какой витиеватый комплимент! – расхохотался Костя и щёлкнул меня по носу. – А теперь признавайся: хорошо себя вела? – Я горделиво кивнула, потому что да, с моей неусидчивостью тут было чем гордиться. – Умница. А теперь я хочу тебя кое с кем познакомить. Ехать придётся далеко, так что возьми с собой что-то тёплое, чтобы не замёрзнуть в дороге.
Моё любопытство, заглушённое встречей с любимым, снова вспыхнуло с новой силой. Костя мне о своей семье никогда ничего не рассказывал, каким-либо подробностями своей прежней жизни до всего этого – до его «хозяина», до Мультиков, – не делился, но я осознала это только сейчас, ведь прежде было не до бесед по душам. В общем-то, кроме его имени и нелестного послужного списка дел в прошлом мне о нём ничего не было известно, и со стороны я наверняка выглядела легкомысленной дурой, связавшись с таким человеком, но когда говорят, что ты кем-то занят, речь идёт о душе, а не о том, кем ты был в прошлом. И всё же у меня сразу накопилась куча вопросов, которые я прокручивала в голове, пока взятая напрокат машина мчала нас за город и дальше.
Ехать и в самом деле пришлось далеко; наши с Костей родные города разделяли между собой чуть больше трёхсот километров, и нам понадобилось почти пять часов, чтобы преодолеть это расстояние. От долгого сидения у меня немного затекли ноги и пятая точка, но я быстро забыла о них, когда поняла, где будет наша конечная остановка, а мой взгляд из непонимающего быстро превратился в сочувствующий, когда глаза пробежались по разномастным могильным памятникам. Конечно, я догадывалась, что дети из полных благополучных семей редко становятся наёмными убийцами, но почему-то хотелось верить, что у Кости где-то всё же есть хоть кто-то из родных.
Нет ничего хуже, чем знать, что нигде в целом свете тебя никто не ждёт.
Машину мы покинули в гробовой тишине, которую разбавлял только ветер, шелестящий листвой, и поющие тут и там птицы. Где-то слева дятел гулко стучал клювом по стволу старой берёзы, и на этом, пожалуй, вся жизнь на кладбище заканчивалась, если не считать нас двоих, хотя так и должно было быть. Это место для мёртвых, не для живых. Взяв мою ладонь в свою, Костя уверенно потянул меня вперёд; чтобы избавиться от непонятно откуда взявшегося страха, я принялась разглядывать могильные плиты, задерживая внимание на серьёзных или улыбчивых лицах, читая про себя каждое имя. Имён было много. Если бы кто-то обладал силой воскрешать мёртвых и поднял бы всех из могил, людей на планете стало бы раза в три, а то и четыре больше. Я могла понять принцип смены поколений, но, Господь милосердный, как же тяжело отпускать близких, когда те уходят насовсем.
Костя завёл меня в самую глубь кладбища, и сейчас мы, возможно, стояли в самом его центре напротив двух мраморных надгробий. С одного на нас смотрели мужчина и женщина, заразительно улыбающиеся с совместной фотографии, очевидно, родители моего снайпера, а со второй мягко улыбалась молодая девушка, я бы даже сказала девочка – настолько нежно и невинно она выглядела. И судя по тому, что между ней и Костей было заметно сходство в некоторых чертах лица, я сделала предположение, что это его сестра.
Такая юная, и уже в могиле...
– Уверен, твоё журналистское чутьё уже подсказало тебе, к кому мы приехали, – немного печально улыбнулся Костя.
Я понимала, что его потребность шутить была, скорее, попыткой спрятать за усмешкой боль, но меня шутить не тянуло – наоборот хотелось заобнимать его настолько, чтобы хоть чуть-чуть заглушить эту боль. Поэтому я молча кивнула и переплела наши пальцы, обняв его предплечье второй рукой и уложив голову ему на плечо. Некоторое время мы так и стояли, не говоря ни слова друг другу, но Костя выглядел задумчивым: то ли решал, что сказать, то ли думал, стоит ли говорить вообще, но в итоге молчание нарушил.
