Все ради любви - Ханна Кристин (книги бесплатно TXT, FB2) 📗

— Ошеломляет, правда? — сказал он.

Лорен рассмеялась:

— Еще как!

— Нана, мы все раздали! — закричал кто-то из детей, и это послужило своего рода командой. Все тут же стали разворачивать подарки. Комнату наполнил шелест бумаги. И дети, и взрослые то и дело издавали восторженные возгласы и принимались целовать друг друга.

Лорен тоже занялась коробочками, лежавшими у нее на коленях. Первым она взяла в руки подарок от Миры, Винса и их детей. Она не сразу открыла его, ей хотелось продлить этот момент приятного предвкушения.

Аккуратно отклеив скотч, Лорен сложила бумагу так, чтобы ее можно было использовать еще раз, и огляделась, проверяя, не наблюдают ли за ней. К счастью, все были заняты собственными подарками. Она подняла крышку белой коробки. Внутри оказалась очень красивая блузка с ручной вышивкой. Покрой у блузки был достаточно свободным и она идеально подходила для беременных. При этой мысли у Лорен сжалось сердце, и она устремила взгляд на Миру и Винса, которые сосредоточенно распаковывали целую груду подарков, лежавших перед ними.

Следующим подарком был серебряный браслет-цепочка от Ливви и ее семейства. Мария подарила ей поваренную книгу. Последним был подарок от Энджи: великолепный дневник в переплете из кожи ручной выделки и с дарственной надписью:

Лорен еще раз и еще вчитывалась в надпись, когда услышала слева от себя восторженный возглас:

— Ух ты!

Повернувшись, она увидела, что Энджи распаковала ее подарок. Это была рамка сорок три на пятьдесят один сантиметр с паспарту, в котором были вырезаны отверстия различных размеров под отобранные фотографии. Часть фотографий она взяла из обнаруженной под кроватью коробки, а часть была сделана самой Лорен одноразовым фотоаппаратом на День благодарения.

Энджи с нежностью провела пальцем по снимку, где она была сфотографирована вместе с отцом. Она сидела у него на коленях, одетая в широченные брюки клеш и обтягивающий пуловер с разноцветными горизонтальными полосами, и что-то, видимо, ему рассказывала. Фотографу удалось поймать тот момент, когда отец от души расхохотался.

— Откуда у тебя эти снимки? — спросила Энджи.

— Это копии. Оригиналы лежат в коробке в твоем доме.

В комнате стала постепенно устанавливаться тишина. Постепенно стихли восторженные возгласы, смолкли разговоры. Лорен со смущением увидела, что все смотрят на нее. Первой встала Мария. Пройдя через комнату, она опустилась на колени перед Энджи, забрала у нее рамку с фотографиями и принялась внимательно разглядывать их. Когда она заговорила, в ее глазах блестели слезы.

— Смотрите, это наше путешествие в заповедник Йеллоустон, а это мы празднуем нашу серебряную свадьбу. Где ты это нашла?

— Они лежали в коробке под моей кроватью. В домике. Простите. Зря я…

Мария крепко обняла Лорен:

— Спасибо тебе, девочка! — Когда Мария отстранилась, она улыбалась, хотя по ее щекам текли слезы. — Эти снимки вернули нам на Рождество моего Тони. Это лучший подарок. Ты завтра принесешь мне фотографии?

— Конечно. — Лорен вся буквально лучилась от счастья. Она с трудом сдерживала бурлившее в ней ликование.

Энджи сжала ее руку и тихо произнесла:

— Получилось чудесно. Спасибо.

Праздничный обед в доме Десариа проходил шумно. Было накрыто три стола: два в гостиной на четверых каждый, предназначавшиеся для младших и старших детей, и один в столовой на шестнадцать человек. Предполагалось, что старшие дети будут присматривать за младшими, но у них это получалось плохо. И старшие, и младшие то и дело бегали к взрослым жаловаться друг на друга, но никто, естественно, не обращал на это внимания, и к тому моменту, когда была распита третья бутылка вина, дети всех возрастов поняли, что ходить в столовую жаловаться бессмысленно. Родителям, поглощенным общением, было не до них.

Энджи не ожидала, что первое Рождество без папы будет таким. Да и остальные члены семьи думали, что праздничное застолье пройдет в строгой тишине, что все будут сдержанны и печальны. Но подарок Лорен все изменил. Старые снимки, пролежавшие в коробке несколько десятилетий и столь неожиданно извлеченные на свет, вернули всем главу семьи Десариа. И все, вместо того чтобы с тоской вспоминать о былом, с удовольствием стали вспоминать забавные истории из прошлого. Мария рассказала, как во время той поездки в Йеллоустон они забыли Ливви в кафе.

— Трудно было уследить за тремя маленькими девчонками и собакой, — со смехом добавила она.

Мысленно отметив, что нужно после обеда поговорить с Ливви, Энджи посмотрела на Лорен. Та что-то обсуждала с Мирой. Энджи перевела взгляд на Конлана и увидела, что он тоже наблюдает за девочкой.

— Она — нечто, — сказал он.

— Она тебе понравилась, да?

— Это опасно, Энджи. Когда она уедет…

— Знаю. — Она наклонилась к нему. — Вот что я тебе скажу, Кон: у меня достаточно большое сердце, поэтому мне нестрашно время от времени терять по маленькому кусочку.

Он улыбнулся:

— Рад это слышать. — Он хотел сказать еще что-то, но его остановил звонкий стук вилки по бокалу.

Энджи повернула голову.

Ливви и Сал встали со своих мест, и Сап стучал по своему бокалу с вином. Когда воцарилась тишина, он обнял Ливви.

— Мы хотим сообщить вам, что к следующему Рождеству в семье уже будет новый малыш.

Никто не произнес ни слова.

Глаза Ливви стали медленно наполняться слезами. Она с мольбой посмотрела на Энджи. А та, окаменев, ждала, когда на нее обрушится боль. Конлан сжал ее колено, как бы говоря: «Держись». Однако ничего не произошло. Ей не надо было «держаться», потому что она вполне владела собой. На этот раз новость не опрокинула ее, не сбила с ног. Она встала, улыбаясь, обошла стол и крепко обняла сестру:

— Я рада за вас.

— Правда? — с недоверием спросила Ливви. — Я так боялась сказать тебе.

Конечно, боль никуда не делась, она осталась в сердце, как осколок стекла. И конечно, Энджи охватила зависть. Но сейчас все это было не так мучительно, как раньше. А может, она просто научилась справляться с болью. Как бы то ни было, у нее не возникло потребности сбежать в укромный уголок и разрыдаться там. Да и улыбалась она совершенно искренне.

— Правда, — успокоила она сестру.

И все будто ожили, оттаяли, заговорили практически одновременно.

Энджи вернулась на свое место, и Мария начала читать молитву. Когда она в конце перечисляла тех, кого они любили и потеряли, в том числе папу и малышку Софи, все хором вторили ей.

— Ты действительно в порядке? — спросил Конлан, когда молитва закончилась.

— Это для тебя шок, да?

Он молча смотрел на нее, а потом его взгляд смягчился, и он сказал:

— Я люблю тебя, Энджела Малоун.

— Который час? — спросила Лорен, поднимая голову от журнала.

— На десять минут больше, чем было тогда, когда ты спрашивала в последний раз, — ответила Энджи. — Он приедет. Не дергайся.

Лорен отшвырнула журнал, устав делать вид, будто читает его, встала и подошла к окну. От океана медленно надвигалась ночь. Линия прибоя уже почти растворилась во мраке, видна была только узкая серебристая полоска на фоне угольной черноты. Январь принес в Вест-Энд восточные ветры, холодные и яростные.

— Спасибо, — поблагодарила Лорен.

Иногда она страшно сожалела, что ее мать — не Энджи, причем это чувство было настолько сильным, что у нее перехватывало дух. А потом ее мучили угрызения совести. Однако себе она честно признавалась, что больше всего на свете хотела бы видеть своей матерью Энджи. По ночам, думая о своей матери (обычно это происходило в темноте, когда мерный плеск волн погружал ее в мирный и спокойный сон, неведомый ей прежде), она испытывала горькое разочарование, к которому примешивалась острая обида за предательство. А еще жалость к матери, ну и к самой себе тоже. Она пыталась представить, какой могла бы стать ее жизнь. Если бы ее растила Энджи, она с первых дней знала бы, что такое любовь. И ей не пришлось бы искать ее.