Секса не будет (СИ) - "Гринч" (читать полную версию книги .txt) 📗
На улице светло, виднеется обшарпанный забор и лавочка, и жилой дом напротив. Вот “повезло” кому-то жить поблизости.
Люди на работу идут. У нас скоро пары начнутся. В универ ехать анреал.
Вике нечем заняться. Дует губы и выкладывает селфи в инстаграм. Взбивает прическу. Наклоняется ко мне и наводит камеру.
- Убери, - морщусь, отодвигаю телефон.
- А что, у тебя есть фотки из полиции? - поднимает бровь.
- А мы прям время тут чудесно провели, запечатлеть обязательно.
- Пусть все думают, что весело было.
- Девушки, потише, - доносится из кабинета.
- Плевать, кто что подумает, - понижаю голос.
- Заметно, - кивает она. - На всех забила.
- Ты тоже.
- А выбор был?
Хочу ответить, но закрываю рот. Смотрю на улицу. Вика тоже поворачивается. Наблюдаем, как у забора паркуется мамина красная ауди. Медленно все, как на испорченной жеваной пленке. Выходит мама, с другой стороны выбирается Илья. У них лица, будто на похоронах. Все.
Глава 29
В машине работает радио. Двадцатое сентября, ожидается дождь и температура падает, пора утепляться. Но давайте кайфовать от плохой погоды, ведь сегодня пятница, доброе утро всем, ещё один рывок, и впереди выходные. Как настроение?
Дежурный вопрос. Диджею это неинтересно на самом деле, обман, кругом обман.
Играет Серж Девант, “Зависимая”. Там-да-дам, классный старый трек, но щас усну. Щелкаю радиостанции. “Руки Вверх” про поцелуи, дальше Сплин запевает, что люди ночами делают новых людей. Откровенная песенка.
На этой ноте люди, сделавшие меня, выходят из отделения. Сначала мама с Ильей, за ними Сергей с папой.
Не послышалось, значит, папа там был. И не забрал меня, бросил в клетке с бабочками, жестоко и бесчеловечно, а я отважно защищала сережки, которые он мне подарил.
Отвага сюжетное преувеличение, но отбросим-ка мы детали прочь.
Они о чем-то говорят на крыльце. Открываю окно и высовываю голову. Машу рукой. Сережа улыбается до ушей, машет в ответ. Для остальных я ноль. Человек-невидимка, привет, я не гениальный ученый, но в полку прибыло, меня тоже не видать. Папа с Ильей хмурые, мама нервничает, теребит ремешок сумки. Сережа перепрыгивает через ступеньки и торопится к авто. Наклоняется над окном.
- Что там? - грызу ноготь.
Он не отвечает, тянется и убирает волосы с лица:
- Уф, бледная, как с кладбища.
- А нас там и так чуть не закопали, - жалуюсь. - Ночь из фильма ужасов.
- Покажи, кто обидел. Вернемся сюда к вечеру, под покровом тьмы. И устроим расправу.
- Да прям, - отмахиваюсь. У него очередная дурь в котелке варится. - А что папа… - замолкаю, потому, что папа идет к нам. Кивает мне - хай дочь. Скромненьно. Ни тебе: как дела; я переживал. Игнор. Нет, все же ощупывает взглядом на предмет повреждений, но они внутри, пап, в психике, меня почти подвергли дедовщине, была бы зубная щетка с собой, скребла бы унитаз под надзором той желтой мымры. Он отворачивается.
- Серег, поехал я, - обменивается с Сергеем рукопожатиями. - Номер есть если что.
Серег? Воу, меня либо отдали в добрые руки, либо пора к отоларингологу лечить ушки. По душе первое, конечно.
- Ага, - Сережа улыбается папе и открывает дверь. Двигает меня дальше по дивану и садится сам. Смеется, - не смотри так. Он под утро приехал, его к нам в камеру пустили. Не убил, потрогай, - распахивает куртку, целует мою ладонь и кладет себе на грудь, - сердце тук-тук, рвалось к тебе.
Забалтывает, как всегда. Но меня с толку не сбить, пухлые губы в этот раз не сработают, павлин.
- А что он сказал? - провожаю глазами папину крупную фигуру, он скрывается в салоне машины. Рядом, опираясь спиной на забор, стоит мама, активно жестикулирует, живая мимика косит лицо. - Про нас опять?
- Что у меня язык, как помело. Хорошо все, - он откидывается на сиденье. Широко зевает.
Помятый, с тенью щетины, и безумно красивый. И такой безгранично уверенный в себе, что мне передается его состояние. Я и забыла уже, как он умеет на уши присесть моим родственникам. Аленчик, Наталечка. Я сама. А папа теперь Владик, наверное.
- Как мужчина мужчине - Владик, нам не нужна война, знаете ведь участь Трои, - повторяет для меня Сергей. - Из-за женщины наш сильный род пачками друг друга положил, зачем лить кровь, история дана нам, чтобы делать выводы. Проще вместе ее любить, очевидно ведь. Иначе будет некогда день, и погибнет священный город.
- И папу впечатлили твои бредни?
- Это не бредни, и не мои, Лесенка неуч, это слепой поэт. Эпичность рулит.
Хлопают передние двери, и в ауди садятся мама с Ильей. Вблизи они еще чернее и помолодели заметно. Море, фрукты и медовый месяц круглосуточно - рецепт долгожителей. Перегрелись, у Ильи кожа на носу облезает. И вырядились не по погоде, в яркие рубашки. Еще вчера Испания, сегодня Россия - самолет вспорол небо над мегаполисом, и добавил к прогнозу серой холодины два теплых солнечных пятна.
- Вы прямо из аэропорта? - интересуюсь. Мама через зеркало стреляет в меня взглядом. Ой, твой выстрел сквозной. Нормальный же вопрос. Надо с чего-то начинать, вначале было слово.
- Нет, домой вещи закинули, - отвечает Илья.
Тс-с-с, едем молча. Ясно. На двух фразах и остановимся.
Илья крутит руль. Вздыхает. Спрашивает:
- Прикрыли шарашкину контору, значит?
- Ты о мей работе? - откликается Сергей.
- Это не работа, а черте что.
- Да-да-да, слышал.
Они препираются, мы с мамой не лезем. Илья обвиняет сына, что ладно бы сам там крутился, но “потащил Олесю в такое место, у тебя кисель вместо мозгов, молодец Антон, хороший парень, сдал всех, по боссу твоему тюрьма рыдает, с завтрашнего дня, не откладывая, в офис ко мне пойдешь, если больше заняться не чем, а щас живо на учебу, теперь лично буду за посещением следить”.
- Как интересно, - хмыкает Сергей. - Возле универа караулить собрался?
- На учебу? - ужасаюсь перспективе. - Я не могу, мне в душ надо и спать.
- Обойдешься, - влезает мама. - Раз взрослые стали, учитесь ответственности. Пары же не отменили? Значит, пойдете, как миленькие, уважительной причины для пропуска у вас нет, - выговаривает. - И не спорь.
Переглядываемся с Сережей. Замечательно, с места в карьер взяли в оборот.
- А после учебы, - добавляет мама пафосную, унылую в своей неотвратимости фразу, - у нас состоится серьезный разговор.
Торжественная тишина, только шум улицы за окном. Момент портит нетерпеливый Сергей. Наклоняется вперед:
- Ален, давай лучше щас, смысл откладывать? Кратенько порешаем и закроем.
- Кратенько не получится, - возражает Илья.
- Кто на холодильнике чушь написал? - не выдерживает мама. - Журналы свадебные раскидали, приглашения. Где лучше торжество, музыку какую, фотограф - весь дом писульками обклеили. Как вас понимать?
Сережа смотрит на меня неуверенно. Борется с сомнением и проигрывает, шепчет на ухо: то, что с Антоном заявление подали, ты же несерьезно тогда накарябала?
Киваю. Говорю:
- На холодильнике мечта. Визуализация намерения, знаете? Не сработала методика, все врут, до ЗАГСа с Сережей не дошли пока.
- Олеся, включи голову, - мама поворачивается на сиденье. - Для тебя это шуточки все? Ведете себя, как дети, о последствиях не думаете, - она вздыхает. - Хотя, вы и есть дети.
- Ясли, - смотрю в окно. Вижу оранжевую вывеску пиццерии и сглатываю слюну. В животе урчит. Сообщаю, - есть хочу.
Илья послушно тормозит у кафе. Скрывается внутри. Сережа начинает с мамой светскую беседу с названием “Как отдохнули?” Минут на пять мама превращается в восторженную дурашку, мощные положительные эмоции ничем не перебить, даже гадкими отпрысками: там такой воздух, а вода, а солнце, а ночи - Сереж, я не могу.
Приятная пауза, можно не продолжать, хэппи день, год, век - домысливайте сами, главное все счастливы.
Возвращается Илья, кидает назад большую коробку с пиццей и две литровых апельсиновых газировки. Маршрут не меняет, дальше в универ. Цокаю. Быть занудой без огонька - зверский труд.
