Пора выбирать (СИ) - Авдеев Макар (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Часть четвёртая. Рыцари Святого Куба. Глава 3. Новые условия
17 ноября. Куб возле кинотеатра «Уссури», располагавшегося аккурат напротив центральной площади. Сегодня пошёл первый снег, да не просто так, символически припорошило, а конкретно повалило — крупными рваными лохмотьями. Но погода не повод сачковать. Пока Захар с ребятами нёс куб от штаба до центральной площади, подумалось, что для этой сцены в качестве саундтрека подошла бы песня «Let it snow». От мороза пластиковые стяжки, которыми скреплялся металлический каркас, было труднее затягивать, и каждая третья стяжка рвалась при попытке её закрепить. Ярик сказал, что со дня на день с Москвы в очередной посылке (посылками доставляли агитационные газеты и различную атрибутику) должны подогнать новые стяжки, приспособленные к новым условиям.
Народу здесь было просто пруд пруди, очень «рыбное» место. Казалось, вот-вот прохожие перестанут помещаться на нешироком тротуаре и начнут вышагивать по крышам машин на дороге. Захар раздавал листовки, как пулемёт, не успевая продохнуть ни на секунду, «агитка» разлеталась пачками. Из неординарных людей запомнился парень, который сказал, что Февральный всё равно ничего не изменит, потому что если отдать больше налогов в регионы, как он предлагает, деньги просто будут оседать на местах, и их будут так же разворовывать местные «воротилы». На что Захар возразил, что наряду с приданием большей самостоятельности регионам Февральный предлагает и значительно расширить свободу слова, что позволит журналистам публиковать независимые расследования, и поднять зарплату рядовым сотрудникам правоохранительных органов, от чего те будут более охотно на эти расследования реагировать. Парень ответил, что он так глубоко в программу Феврального не вдавался (то есть, признал свою некомпетентность), но посоветовал Захару не тратить время, потому что всё равно ничего не изменится, и Клыков будет сидеть вечно, так что лучше постараться извлечь выгоду для себя.
— Вот смотри, ты сейчас стоишь на морозе, под снегом, и разговариваешь со мной уже минут десять, — сказал парень. — Тебе лично что-то будет за это? Сколько ты получаешь за то, что здесь торчишь?
— Нисколько, — сказал Захар. — У нас только сотрудники штаба получают зарплату, а обычные волонтёры нет. Мы, так сказать, на добровольных началах всем этим занимаемся.
— Ну ты даёшь, чувак, — сокрушённо покачал головой парень. И потом, с видом знающего человека (хотя выглядел постарше Захара всего лет на пять), добавил: — Совет хочешь? — Захар кивнул. — Никогда ничего не делай задаром. Если уж ты здесь стоишь, то тебе должны платить за это копейку, пускай даже чисто символическую. Хотя лучше, чтобы поесть и приодеться хватало.
— Мне, слава богу, хватает, — сказал Захар. — И хочу, чтобы и дальше хватало, и чтобы моим родителям в старости хватало на хлеб, и чтобы мои потомки процветали. Поэтому и пришёл сюда, и буду приходить. Насчёт того, что нам тут не платят — так что вы хотели, кампания существует только на благотворительные пожертвования, а легко ли, вы думаете, собирать пожертвования на политику в стране, где весь эфир забит помойной пропагандой и большая часть людей аморфны, пассивны? Так что то, что вообще появился наш штаб и что в десяти шагах от нас сейчас стоит этот куб — можно сказать, чудо. Денег едва хватает на то, чтобы печатать листовки и оплачивать аренду помещения. Но может, это и хорошо, что не платят, потому что так остаются только самые убеждённые, которые реально будут работать, а не халтурить, и которые осознают важность того, что они делают.
Захар подумал про Постернака и представил, что если бы им платили по 100 рублей за каждую пачку листовок, такие, как он, «любители халявы», вполне бы могли как-нибудь избавляться от них или прятать у себя дома, чтобы, ничего не делая, «срубить бабла». Хотя его друг вряд ли бы на такое пошёл. Но Постернак был далеко не самым неприятным типом, нашлись бы и понаглее.
— Ладно, мне пора уже идти, — сказал парень. — Это твоё дело, поступай как знаешь, думаю, ты ещё наберёшься опыта. Спасибо за разговор, было интересно подискутировать. — Он ненавязчиво протянул руку, и Захар уверенно её пожал.
Часто люди, которые отказывались брать листовки, в качестве обоснования для отказа приводили утверждение, что у Феврального, якобы, нет программы. Это было не совсем так, краткая программа давно обнародована, но полной за время поездки Захара, к сожалению, так и не появилось. Гордеев и сам не понимал, почему такое промедление с программой, которая, как оказалось, была довольно важна людям. Один мужик, скептически взглянув на предложенную листовку, сказал, что в 2007-м году уже было что-то подобное, мол, тогда всех призывали голосовать за Прохорова (о котором Захар слышал, но очень уж краем уха), а потом оказалось, что всё это пшик. «Ну нельзя же так разочаровываться из-за одной неудачи», — подумал Захар.
Почему-то лучше запоминались Захару именно оппоненты, с которыми он дискутировал. Наверное, потому, что на них он тратил больше времени, чем на доброжелательно настроенных или нейтральных людей. За разговором с ещё одним парнем, Захар не заметил, как удалился от «Уссури» аж до одного квартала за угол вверх по улице, потому что парень не останавливался, как прочие оппоненты, но и не обрывал разговор и не ускорял шаг, а оборвать беседу первому для Захара было бы невежливым, хоть парень и не знал, что ему «нельзя» далеко отходить от куба. В конце, на перекрёстке, когда парень всё-таки остановился, он привёл в качестве антипримера Украину, мол, посмотри, что там сейчас творится, а начиналось тоже всё с этого, с недовольства действующей властью. Захар, не поколебавшись, поставил того в известность, что был в Украине и подлая пропаганда всё врёт, ничего там ужасного не происходит. На это парню нечем было крыть, и напоследок он посоветовал Захару посмотреть Шарикова, мол, тот всё доходчиво объясняет, как есть. «Надо было сразу начинать с совета посмотреть Шарикова», — подумал Захар.
Этого горе-блогера недооппозиционера он смотрел, конечно, ещё когда начинал входить в тему. Честности ради, следовало признать, что у него были действительно неплохие разоблачения фейков украинских СМИ. Доверие к нему пошатнулось у Захара тогда, когда в одном ролике Шариков, в опровержение того, что изображённый на фото с Донбасса военный автомобиль принадлежал российской армии, как утверждало украинское СМИ, привёл якобы более чёткую фотографию, на которой был виден номер машины. Но источника, откуда он взял эту фотографию, не приводил. Непонятно, что мешало ему просто укрупнить изображение в фотошопе и дорисовать номер. Конечно, может быть, он этого и не делал. Но тот же Февральный, например, всегда приводил в своих расследованиях и разоблачениях ссылки на источники, предоставлял сканы всей документации. И если где-то в его расследованиях и содержалась ошибка, то были все основания полагать, что тому виной не апокрифичность источника, а лишь ошибочная интерпретация реально существующих фактов.
Так что Шариков для Захара не был авторитетным блогером. Помимо того, позже Гордеев посмотрел ещё и разоблачение, где того поймали на лжи — из оригинального видео, в своём сюжете он показал лишь половину, тогда как вторая в корне меняла суть дела. И плюс ко всему, в деятельности Шарикова явно прослеживался односторонний подход. То есть, он развенчивал только фейки украинских СМИ, тогда как на фейки российских, зачастую гораздо более нелепые, обращал внимание крайне редко.
Когда Захар пришёл обратно к кубу, по пути всё это обдумывая, Алиса отчитала его за то, что он отошёл так далеко и она потеряла Захара из виду.
— Ты что, блин, не понимаешь, что если приставленный к нам полицейский это заметит, то всё, кранты, нарушение указанного радиуса проведения публичного мероприятия!
— Да ладно тебе, прям он так будет внимательно смотреть и с рулеткой измерять.
— Так тут и измерять ничего не надо, если ты ушёл хрен знает куда! Короче, будь осторожней, я тебя прошу. — Выместив злобу, Алиса сделала лицо попроще, и вернулась к раздаче.
