Когда вдруг решил... что уже... поздно (СИ) - Флёри Юлия (е книги .TXT) 📗
— Ты что здесь делаешь? — Прозвучал его голос совсем близко, и от неожиданности я вздрогнула, вскинула на мужчину испуганный взгляд. Через дорогу, напротив офиса, стоял его автомобиль — он только приехал.
Литнер смотрел на меня удивлённо и с явно выраженным неодобрением.
— Тебя отец ищет… — Чуть растерянно пробормотал он и пронзительно посмотрел в моё лицо, понимающе усмехнулся. — Измором взять не получилось, пришла на жалость давить? — Неприятно хмыкнул, а я не стала удерживать слёзы, которые давно лились из глаз без особой на то причины. — Ты чего добиваешься? — Спросил он строго, а я неопределённо пожала плечами, не имея сил что-то ответить. Да и не было слов, мыслей даже не было. Смотрела на него и понимала, как соскучилась. Этого чувства испугалась тоже. Впрочем, всё это казалось совершенно неважным.
Я медленно вдохнула сырой ноябрьский воздух, на Литнера смотреть продолжая. О том, как удивительно идёт ему это серое пальто подумала, о том, что его глаза, которые прежде казались голубыми, вдруг впитали в себя это серое небо, промозглый осенний воздух, возможно, даже тот же туман…
— Чего ты хочешь? — Не выдержал он первым и от меня отвернулся. На парапет опираясь, скользил взглядом по быстрой воде, по тусклым бетонным стенам канала.
— Я люблю тебя. — Проронила я те самые слова, которые давно в голове крутились, но всё никак не поддавались осознанию. Сказала и поняла, что стало легче. Впервые за все эти дни я действительно почувствовала себя легко.
— Любишь? — Усмехнулся он. Обидно и сухо. — И насколько хватит этого твоего «люблю»? Месяц, два, полгода? — Сдавленно смеяться продолжая, Литнер на меня оглянулся.
— Может, и больше. — Будто не замечая иронии в его словах, совершенно искренне отозвалась я, а он согласно кивнул.
— Может. — Какое-то скользко звучащее предположение выдохнул. — А, может, и нет. — Тут же добавил, заставляя меня криво улыбаться. — И Алёна тоже любит.
— Алёна? Кто это?
На этом Литнер не сдержался и рассмеялся в голос. Смех получился вызывающим и злым.
— Невеста моя! — Пояснил несмотря на абсурдность ситуации. — Она тоже любит, Рит! Но тебя это, конечно же, не интересует, так?
— Она не любит. Ей удобно. — Возразила я. Впрочем, без особой уверенности и без желания в этом Литнера убедить. — Общие цели, общие интересы. Знакомые тоже общие. Не брак, а союз. — Её терминологию применила. — Потом будет общий банковский счёт, общая кухня, тапочки, стоящие ровной чередой на обувной полке.
— А ты хотела предложить что-то принципиально иное?
— А я не ношу тапочки! — Вызывающе ответила, не понимая, откуда этот вызов взяла, из каких глубин вытащила. Литнер смотрел на меня особенно долго. В итоге всем корпусом развернулся, напротив меня становясь, голову набок склонил, словно примеряясь.
— Нет здесь никакой любви. — Заключил в итоге и, не чувствуя за собой вины после подобного приговора, равнодушно и будто устало вздохнул. — Каприз есть, прихоть, желание что-то и кому-то доказать. Только вот «что?» и «кому?» разобраться забыла. Думала, что всё в этом мире поддаётся твоим надутым губкам, слезливым глазкам? — Однобокая улыбка заставила зябко поёжиться, но обхватывать себя руками, признавая слабость, я хотела меньше всего на свете. — Что же, очень не хочется быть тем, кто тебя разочарует, но это действительно не так. Я не буду делать то, чего тебе так хочется! Я не буду идти у тебя на поводу только потому, что ты считаешь меня виноватым в собственных бедах! Хочешь ломать свою жизнь — ломай! Меня только в это не впутывай… — Тоном вроде как просил, а на деле давал понять, что приказывает.
— Не буду. — Как и всегда, совершенно честно заверила я.
— Любит она!.. — Брезгливо хмыкнул мужчина, отчего-то уходить не спеша. — Любовь делает людей счастливыми, заставляет глаза светиться. Ты похожа на счастливую? А я, я счастлив? Нет? Что молчишь?! — Обвинительно выкрикивать принялся и, верно, едва себя сдерживал от того, чтобы хорошенечко меня не тряхануть. — Иди домой, Рита. — Неодобрительно головой покачал. — Иди домой и займись чем-нибудь действительно полезным.
— Хорошо.
Наплевав на любые предрассудки, на то, что Литнер подумает наплевав, я всё же вжала голову в плечи и к парапету подалась, практически равнодушно принимая холод металла. Глаза закрыла, пытаясь сосредоточиться на чём-то очень-очень важном, вот только ничего подобного во всём своём существовании разглядеть не смогла.
— Ты давно здесь? — Я дёрнулась, на звук оборачиваясь.
— Я думала, ты ушёл… — Пропустила сквозь себя неудержимую дрожь от непонятного облегчения, но быстро справилась и сглотнула, всё лишнее отпуская.
— И почему в таком виде?
Выразительно посмотрел Литнер на не по сезону лёгкую толстовку, на широкие штаны, на кроссовки.
— Я справлюсь. — Ответила невпопад, но он это проглотил и, чему-то отстранённо кивнув, к пешеходному переходу направился.
— Ты скажешь отцу? — Испугалась я, а Литнер обернулся и с явным раздражением выкрикнул:
— Нет! А должен? — Зло скривился, опасно голову в плечи втягивая. — Научись решать свои проблемы сама, милая! — Посоветовал и на этом ушёл.
Из окна на восемнадцатом этаже он всё же выглянул. А через мгновение опустил жалюзи, не желая даже мысли допускать, что я могла здесь остаться. Легче мне действительно стало. И от своего признания, и от его слов. А ещё захотелось уехать. Непременно сегодня. Вот с этими обломанными крыльями, с несбывшимися надеждами, мечтами. Уехать далеко. Может, даже домой. Это сейчас казалось идеальным выходом. Совершенно правильным решением. Вот только бы надышаться напоследок…
Я так и стояла, плотно прижимаясь к чугунным фигурным перилам, разглядывая разрушенную паутину — следы не так давно ушедшего бабьего лета. Порой взгляд нехотя сползал на мутную воду, на ленивую волну, на людей, что с другой стороны канала вот так же бесцельно наблюдали за неизменной картиной. Почему-то казалось, что думаем мы сейчас об одном и том же. Или об одном и том же не думаем…
Ноги едва не подкосились, когда на плечи обжигающим теплом упало серое пальто с тем самым запахом, который сейчас отчего-то казался родным. И сердце биться перестало, когда сильные руки крепко прижали к мужской груди, надёжно удерживая с боков.
— Какого чёрта… — С болью выдавил он из себя слова. — Какого чёрта ты всё это делаешь?! — Прокричал, оглушая, и будто в панике принялся меня ощупывать. Лицо, шею, от холода потерявшие чувствительность руки. — Неужели ты ничего не понимаешь, не видишь, не чувствуешь?.. — Внимательно вглядываясь в моё лицо, нахмурился Литнер.
Он говорил, вероятно, ответ услышать хотел, а я лишь во все глаза смотрела, понимая, что пропала, что потерялась. Уже давно и, скорее всего, безнадёжно, но лишь сейчас, почувствовав желанную отдачу, поверила. Себе и чувствам.
— Не хочу понимать. — Пробормотала я, а сама, будто школьница нецелованная на его губы смотрела, зная, чего он хочет, что может дать.
— И в этом вся ты. — Отчего-то улыбнулся Литнер, по щекам меня погладил, уверенно их горячими ладонями сжимая.
— Ты не должен был приходить. — Не понимая, что делаю, пожаловалась я, а, может, обвинила, припоминая тот самый момент, когда ненависть сменилась до этого неизведанным чувством странной привязанности. — Ни тогда, ни сейчас.
— Не должен. — Проговорил он хоть и виновато, однако нависал надо мной вполне ощутимо.
— Но тебе плевать на правила, а, значит, плевать и мне. — Задрожала я, силу в его руках почувствовав, ведь они больше не обнимали, а, точно свою собственность, жадно стягивали, причиняя ощутимую боль.
— Так нельзя. — Неодобрительно покачав головой, Литнер, дразня, к моим губам подался, но не поцеловал. — Это портит людей. — Доверительно прошептал, а я кулаки сжала, правила его игры не принимая.
— Ты испортил! — Ударила руками в грудь, но оттолкнуть не пыталась.
— Тогда мне и расхлёбывать.
— Но как?..
— Как? Я тебе потом расскажу. Только на один вопрос ответь: уверена, что тебе это нужно?
