Ты такой же как я (СИ) - Висман Дэвид (чтение книг .txt) 📗
*******Глава 42
Если Бог действительно есть, и если он отец нам всем, то откуда в нем столько жестокости?
Почему он наказывает не тех, кого надо? Почему забирает невинных?
Ведь это я - полное дерьмо, живущий, как последний мудак, приносящий окружающим только боль. Это моя жизнь - тяжелая ноша, которая сгибает тяжестью лжи, страхом быть уличенным. Вечным напряжением, притворством, неудовлетворенностью. Так почему не я, а она, которой ты даже родиться не дал? Почему, Господи, ты не забрал меня? Зачем тебе это? Зачем ты вообще дал мне родиться, если я не могу жить, как хочу. Зачем ты сделал меня таким?
Я смотрел из машины на падающий снег, было ощущение пустоты. Больной пустоты. Такой, которая затягивает в себя, как воронка, от которой хочется удавиться.
Я уже минут двадцать стоял у материного дома. Очень захотелось ее увидеть. А приехав, не мог найти сил выйти из машины. Смотрел на трубу, из которой тянуло прозрачным дымом, на новый забор, которого не было еще три месяца назад. Как же давно я не был дома.
Мать, наверное, сейчас суетится у печки, и не слышит, как подъехала моя машина.
Стешка – кавказская овчарка лениво вышла из будки, потянулась, глянула безразлично на машину, справила нужду и так же лениво залезла назад в будку. Сонное царство.
И все это такое родное, и в тоже время далекое. Словно я не провел в этом доме пол своей жизни.
Где, вообще тот дом, где было бы все родным? Наверное, на Звездого. Там было тепло и уютно, рядом с ним. В съемной, чужой квартире мне было хорошо. Хорошо там, где рядом со мной он. И я все просрал. Разрушил все, что мог разрушить. Свою жизнь, Данькину, Машину. И из-за меня жизнь моей дочери даже не началась.
И сейчас я приехал к единственному родному мне человеку, чью жизнь я, может быть, тоже разрушил. Она жила мной, а что я могу дать взамен? Она хотела для меня всего: семьи, хорошей жены, хорошей работы, желала, чтобы я был любим и любил. Ждала внуков. Ни одна ее мечта не сбылась. Зря она меня растила, зря терпела ради меня все от отца. Что я могу ей дать? Ничего, кроме разочарования в сыне.
Я не хочу, чтобы она все узнала от Маши. Лучше я сам.
***
Я обнял ее. Она стояла, прижавшись к моей груди, и все гладила меня по спине.
- Как же я соскучилась, сына. А ты чего один? Маша-то где? И не позвонил, не предупредил, у меня и угостить-то нечем.
- Мам, мне поговорить с тобой надо.
- Что случилось?- отрывается от меня и смотрит внимательно, с нарастающим беспокойством.
- Господи, ты сам на себя не похож. А похудел-то как! Она что, тебя бросила?
-Я не знаю, как все тебе рассказать. Я не знаю, мам, что мне делать.
- Рассказывай!- В лице испуг. Ждет плохого.
Как же больно мне это говорить.
- Маша потеряла сегодня ночью ребенка. Почти на седьмом месяце. Из-за меня.
- Господи, горе-то какое! -рука прикрывает рот, извечный жест при таких новостях -Ты ничего не говорил мне о ребенке - она садится на диван и смотрит на меня с осуждением
- Прости, что не сказал. Как-то тянул все, вот дотянул. -вижу каждую морщинку на ее лице,
на ее руках. Все как будто не со мной, со стороны.
Мамка дергает меня, усаживая рядом с собой, и обнимает, гладит по голове, как маленького. Как в детстве, когда от чумки у меня умер щенок.
Какая глупость в голову лезет.
- Сынок, это конечно беда, я понимаю, какого сейчас вам. Особенно ей. Но дай Бог, у вас будут еще дети. Я уверена, что будут. Она молодая, сильная девочка. Все будет хорошо. Так, что ты натворил? Из-за чего все это случилось? Надеюсь, ты не такой, как твой папаша? Ты ее не бил?
Я помотал головой. В горле все пересохло. Как мне ей сказать? Как она все воспримет?
- Я всю жизнь тебе врал, мам. Вообще всем врал. Боялся признаться даже тебе. И сейчас боюсь, не знаю, как ты это воспримешь.
Мать смотрела на меня непонимающе. Вся словно подобралась, руки сцепила в замок.
- В чем признаться? Ты что, в криминал залез?
- Мам, я гей. И Маша об этом узнала.
- Ты – кто?!
- Пидор, мам. Мужик, который любит не женщин, а парней. Да ты прекрасно знаешь, кто такие пидоры.
- Не мели чушь. Какой ты гей! Не выдумывай.
- Это правда, мам. Я изменял Маше с парнем. Она нас видела. Я врал ей, что люблю ее. Прикрывался ею, чтобы никто не догадался. Мне всегда нравились парни, а не девчонки.
Взгляд матери – не верящий, растерянный, не понимающий. Я, наверное, запомню его на всю жизнь. Как взгляд Даньки у подъезда. Как взгляд Маши, когда она оттолкнула меня в палате.
- Это все наша власть виновата. Вседозволенность, извращения. Раньше не было такого. Только в тюрьмах. А сейчас кругом, куда не глянь, распущенность и разврат. Убить тебя мало за такие фокусы! Сроду не ожидала от тебя такой мерзости! Проси у Машки на коленях прощения, хоть и не знаю, как такое можно простить.
- Мам! Это не фокусы! Я гей, я таким родился. Ты меня таким родила!
- Я таким тебя не рожала! Нахватался всякой дряни по телевизору! – она встала и подошла к умывальнику. Мыла руки с мылом долго, словно хотела отмыть их от грязи.
- Мам, сядь, выслушай меня, пожалуйста, и пойми.
- И слушать не хочу про эти мерзости!
Я все же усадил ее снова на диван. У нее губы тряслись, глаза покраснели.
- Помнишь, мне было тринадцать, и вы с отцом всю ночь меня проискали, а наутро нашли в бане? Вы еще тогда подумали, что я обколотый. Отец меня догола раздел и искал проколы? Я тогда не обколотым был, а таблеток нажрался. Сдохнуть хотел. Я с двенадцати лет начал понимать, что такой, понимаешь мама? А в тринадцать точно знал, что я пидор. И ненавидел себя, отца, тебя, за то, что таким вот родился. Ненавидел всех за то, что они были нормальными, а я нет. Вспомни то время, каким я агрессивным стал. Я жить тогда не хотел, а сдохнуть не получилось. Потом я нашел у отца пистолет, но не смог. Струсил нажать на курок, до сих пор об этом жалею. Надо было еще тогда все закончить. Но мне было страшно, и я тогда нашел оправдание своей трусости – тебя. Я решил, что буду жить ради тебя, как ты с отцом ради меня. И научился притворяться и врать. А сейчас вот влюбился в Даньку. И просрал. Все просрал, всю свою жизнь.
