Я покорю Манхэттен - Крэнц Джудит (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .TXT) 📗
— Я сама разберусь с этим. Знай, если только я выйду замуж, то куплю в газетах целую полосу для рекламы и напишу: «Не верьте мне! Я не отвечаю за свои поступки, когда речь заходит о мужчинах. Мое замужество противоречит здравому смыслу, я совершаю этот шаг в непростительной спешке, о чем на досуге буду горько сожалеть, поскольку он не может не быть ошибкой, что готова подтвердить мисс Инди Уэлс, единственный человек в мире, который знает, что я дала себе обет никогда, ни за что не выходить замуж за кого бы то ни было!»
— И где ты поместишь свое объявление?
— В «Нью-Йорк таймс», в… «Женской одежде», «Нью-Йорк пост», лондонской «Тайме», в «Фигаро»… Вроде всех перечислила, кого я знаю, правда?
— Можно еще в еженедельнике «Верайети», — предложила Инди. — Ты же знаешь кое-кого из шоу-бизнеса.
— Хорошо. Учти, Инди, я ведь говорю совершенно серьезно.
— Я знаю. О, Мэкси, я так надеялась, что на этот раз ты навсегда устроишь свою судьбу!
— Кто, я? Тебе надо было бы все же соображать. «Навсегда!..»
Глава 15
Несмотря на растерянность, в которую она впала на уик-энд и которая прозвучала в телефонном разговоре с Инди, Мэкси, приближаясь к зданию, где размещалась редакция «Бижутерии и бантов», с трудом сдерживала радостное возбуждение. После долгого целительного разговора со своей лучшей подругой она убедила себя, что бывший редактор журнала Боб Финк просто слишком стар, чтобы понять: из ее, Мэкси, журнала что-то еще можно сделать, как бы низко он ни пал. Боб Финк уже не верил в это издание, если, впрочем, вообще питал на его счет какие-либо иллюзии. У него начисто отсутствовал самый дух конкуренции, не было даже намека на творческую фантазию. И потом он столько заработал на недвижимости, что у него не осталось стимула для поисков улучшений в самом журнале, чтобы сделать его более прибыльным. Единственное, к чему он, кажется, сохранял еще какой-то вкус, были ежедневные бесплатные ленчи, с горечью уверяла себя Мэкси, уже взявшись за ручку двери, которая вела в редакционное помещение. «Дверь надо будет покрасить первым делом», — решила она, захлопывая ее за собой.
Остановившись у входа, Мэкси принялась рассматривать невыразительную приемную. На голых стенах были развешаны разные обложки «Индустрии одежды» периода ее расцвета, когда журнал этот дал Зэкари Эмбервиллу возможность создать свою «империю». Старомодные по нынешним временам обложки сороковых и пятидесятых годов еще больше убедили Мэкси в том, что возрождение журнала зависит только от одного — ее собственной фантазии. Обложка тощего номера «Бижутерии и бантов», который она захватила с собой, ничуть не отличалась от тех, что висели на редакционных стенах, хотя сам номер был совсем свежим. Неужели за сорок лет нельзя в корне изменить столь важный компонент, как обложка?
— Мисс Эмбервилл, добро пожаловать туда, где вас ждут трудные времена.
Мэкси резко обернулась: ее, оказывается, приветствовала та же самая молодая дежурная администраторша, которая на прошлой неделе сообщала редактору о ее приходе.
— Снова вы. А Боб Финк уверял меня, что все сотрудники только спят и видят, как бы поскорей уйти отсюда.
— Жалованье я получаю регулярно в конце недели. А уходить на пенсию мне как будто пока рановато.
— Как вас зовут?
— Джулия Джейкобсон.
— Зови меня просто Мэкси, Джулия, — предложила Мэкси, присаживаясь возле обшарпанной конторки. — И давай поговорим о твоей одежде. Откровенно. Идет?
— Думаю, это было бы самое правильное, — ответила Джулия, тщательно взвешивая каждое слово.
Обе женщины были одеты совершенно одинаково: мини-юбки кричаще-красного цвета, белые накрахмаленные блузки, подчеркнуто длинные черные мужские галстуки. На обеих — черные колготки и такого же цвета лодочки на высоком каблуке. Через спинку стула, где сидела Джулия, было небрежно переброшено шерстяное, в тон юбке, однобортное пальто с бархатным воротничком. Копия Мэксиного! Весь ансамбль представлял последнюю модель от Стивена Спрауса, рассчитанную как раз на такую, как Джулия, длинноногую модницу, точно знающую, что именно следует одеть в тот или иной день того или иного месяца и года. Поскольку обе молодые женщины были примерно одного роста, то и выглядели совершенно одинаково — от подбородка до пят.
— Думаю, мы не должны больше выглядеть при встрече, как близнецы, — заявила Мэкси, — если не хотим этого специально подчеркивать.
Боб Финк говорил ей, что дежурному администратору у них чересчур много платят, но этот наряд стоит по меньшей мере тысячу долларов, не считая лодочек. Интересно, сколько же ей должны переплачивать?
Мэкси окинула Джулию оценивающим взглядом. При всем сходстве та отличалась от нее небольшой грудью и узкими бедрами, что означало: в той же одежде и будучи одного с ней роста Джулия все равно должна казаться выше. Волосы у нее какого-то потустороннего цвета (смесь бордового с оранжевым, почти как у панков), гладко зачесанные и открывающие лицо, в котором есть что-то от нетерпеливой лани, — большие вопрошающие глаза, с темными обводами, нанесенными угольным карандашом; изящной формы нос, тонкие ноздри которого, кажется, вот-вот готовы задрожать; нежные очертания губ умело подчеркнуты темно-красной помадой; маленький, но твердый подбородок говорит одновременно и о робости, свойственной всем лесным зверям, и о решимости постоять за себя. Ясно, что Джулия Джейкобсон никому не позволит командовать собой.
— Но, — продолжала Мэкси, — о гардеробе мы, пожалуй, поговорим позже. Сейчас я собираюсь осмотреть свой офис. А потом мне хотелось бы, чтобы ты провела меня по редакции в качестве гида.
Джулия вскочила, загородив спиной дверь, ведущую в кабинет редактора «дядюшки» Боба Финка.
— Неужели ты собираешься туда заходить?
— А что?
— По-моему, это не самое лучшее, с чего тебе следовало бы начинать свой день.
— Неужели он так и не выкинул весь свой хлам? — всплеснула руками Мэкси. — Он же сам, черт побери, мне обещал…
— Нет, оттуда все вынесли.
— В чем же тогда дело? — вскричала Мэкси и, несмотря на протесты Джулии, открыла дверь.
Открыла — и в ужасе отшатнулась.
Комната была совершенно пуста, не считая одного старого черного кожаного кресла с треснувшим сиденьем, однако лежащий на полу ковер был завален таким толстым, в несколько дюймов, слоем наполовину истлевших листков бумаги, что все помещение казалось в десятки раз более захламленным, чем Бродвей после очередной традиционной торжественной встречи, когда проезжающего по центральной улице героя осыпают серпантином из кусочков телеграфной ленты. Боже, а что это там по углам? Неужели паутина? Да-да, самая настоящая! Выходит, в Нью-Йорке на самом деле водятся пауки? А стены? Теперь, когда из комнаты вынесли все девять столов «дядюшки» Боба, стало видно, как они заляпаны и засижены мухами. Тут и там по стенам тянулись старые ржавые разводы самой причудливой формы от протечек, внизу валялась кусками отвалившаяся штукатурка и прочий мусор. Окна были настолько грязными, что в комнату почти не проникали лучи солнца, а те, что все же умудрялись сделать это, становились жалкими и блеклыми.
— По крайней мере, в «Больших надеждах» у Диккенса мисс Хэвишем ставила мебель, чтобы поддерживать паутину, — очнувшись от первого шока, проговорила Мэкси.
— Когда начали двигать последний, редакторский стол, он не выдержал и развалился, — сообщила Джулия.
— Нет, наверно, на свете такой щетки, такого пылесоса или еще какого-нибудь способа, чтобы хоть немного расчистить эту… Даже не знаю, какое слово подобрать, — в отчаянии произнесла Мэкси.
— Ничего, всегда можно положиться на материальный интерес, — произнесла Джулия так, словно давно все обдумала.
— Интерес? — ужаснувшись, переспросила Мэкси. — Ты что, уж не меня ли хочешь заинтересовать?
— Ну что ты, в таких нарядах, как наши… Я имею в виду Хэнка, парня из твоего дома. Его всегда крайне стимулирует то, что кладут ему на лапу. У тебя есть с собой полсотни баков?
