Летний остров - Ханна Кристин (лучшие книги .txt) 📗
– Адель говорила обо мне ужасные вещи?
– Некая Барб Хайнеман утверждает, что вы заказали у нее дорогое цветное оконное стекло и не заплатили за него.
– А ваша парикмахерша Карла ехидно сообщает, что вы скупы на чаевые.
– Боже правый, при чем здесь это?..
– Репортер из «Тэтлера» заявил, что мужчина на фотографиях – не первый ваш любовник. По его словам, у вас был «открытый брак», и у вас, и у мужа толпы любовников, а иногда… – Ди понизила голос и добавила заговорщическим шепотом: – Что иногда вы занимались групповым сексом, ну, как в фильме «Широко закрытые глаза». Вот что они пишут.
У Норы голова пошла кругом. Все это было настолько нелепо, что ей стало даже смешно. «Широко закрытые глаза»? Групповой секс? Впервые с тех пор, как заварилась эта каша, она по-настоящему разозлилась. Она, конечно, совершала ошибки, и порой серьезные, но чтобы такое… Она этого не заслужила. «Это дерьмо я есть не собираюсь», – решила Нора, повторяя фразу, услышанную в каком-то боевике. Они пытаются выставить ее шлюхой.
– Это все? Или я к тому же беременна от инопланетянина?
Ди нервно засмеялась:
– В основном все. Вот только…
– Что еще? – с расстановкой спросила Нора.
– Лиз Смит в своей еженедельной колонке обронила намек в ее излюбленном стиле… вы знаете, как она это умеет.
– Она намекнула, что кто-то пишет о вас разоблачительную статью. Жуткую статью.
– Не может быть!
– Вероятно, кто-то из вашего ближайшего окружения.
Нора шумно выдохнула. Она ждала этого и не слишком удивилась, но ей все равно было больно.
– Понятно.
– А ваша экономка сказала, что вы выбрасывали квитанции за парковку и судебные повестки. Один тип из городского совета заявил, что собирается начать расследование.
– До свидания, Ди.
Не дожидаясь ответа, Нора повесила трубку и открыла дверцы буфета. Вот они, дешевые желтые фаянсовые тарелки, купленные когда-то давно на распродаже подержанных вещей. Она взяла одну, чувствуя в руке ее тяжесть, но заколебалась. Какой смысл разводить беспорядок?
«Начать расследование».
Нора размахнулась и швырнула тарелку. Пролетев через кухню, та ударилась о стену рядом с аркой и разлетелась на кусочки.
«Групповой секс, как в фильме „Широко закрытые глаза“«.
Нора бросила еще одну тарелку и с удовлетворением услышала звон.
«Открытый брак… скупа на чаевые».
Еще одна тарелка полетела в стену.
На стенах появились вмятины, на краске – царапины, на полу повсюду валялись осколки. Нора тяжело дышала – и улыбалась. В самом деле помогает. Нужно было попробовать этот метод много лет назад. Она потянулась за следующей тарелкой.
«Судебный иск на сумму десять миллионов долларов».
Тарелка полетела через комнату. В этот момент по лестнице спустилась Руби.
– Что здесь…
Она присела, закрывая лицо руками. Тарелка просвистела над ее головой и ударилась о стену. Осколки разлетелись по полу.
Руби с опаской подняла голову:
– Господи, мама, если тебе не нравится рисунок, купи другой сервиз.
Нора осела на холодный жесткий иол и захохотала. Она смеялась до тех пор, пока из глаз не потекли слезы.
Нора закрыла лицо руками. Ей было стыдно, что дочь застала ее в таком состоянии, но она не могла остановиться. Слишком много на нее навалилось: болезнь Эрика, крах карьеры, ее испорченная репутация, – и вот она не выдержала. Нора чувствовала себя старой и одинокой. Как женщина, которая все свои сбережения обменяла на драгоценную золотую монету, а когда сильный дождь смыл позолоту, обнаружила, что у нее в руке – обычный медяк.
– Мама? – Руби опустилась перед ней на колени. – Ты в порядке?
– А что, на вид я в порядке?
– Я бы не сказала. – Дочь отвела с лица Норы мокрую прядь, упавшую на глаза. – Что случилось?
– Одна читательница подает на меня в суд за мошенничество. Кто-то из моего окружения, вероятно, друг, пишет жуткую разоблачительную статью о моей жизни. Ах да, чуть не забыла – не удивляйся, если услышишь, что мы с твоим отцом участвовали в групповом сексе. – Нора попыталась улыбнуться, но попытка не удалась. – Не волнуйся, я это переживу, бывало и похуже. Просто у меня истерика, кризис середины жизни. По-настоящему важно только то, что я тебя люблю.
Руби отпрянула и уронила руки.
– Ах, мама… – прошептала она.
Нора неуклюже встала, доковыляла до кухонного стола и плюхнулась на стул, положив на другой больную ногу. Руби все еще сидела на полу, понурив голову. Глядя на дочь. Нора внезапно поняла, что нет более жестокого и многозначительного молчания, чем то, которое наступает после короткой фразы «Я тебя люблю». В детстве она ждала и не дождалась этих слов от отца. Затем целую вечность мечтала услышать их от мужа. И вот теперь, похоже, ей снова суждено ждать. А она-то думала, что отношения с Руби складываются прекрасно…
Нора отодвинула газету.
– Хочешь кофе?
Ее голос звучал спокойно, ровно. Словно в порядке вещей было сидеть вдвоем на кухонном полу среди осколков желтого фаянса.
Руби посмотрела ей в глаза:
– Не надо.
Нора увидела, что дочь плачет, и растерялась.
– Руби, что случилось?
– Не притворяйся, что ты этого не говорила, прошу тебя.
Нора не представляла, как ответить. Руби встала и ушла на второй этаж. С замиранием сердца Нора прислушивалась к ее шагам.
Вскоре Руби снова вошла в кухню с чемоданом в одной руке и папкой бумаг в другой.
– Извини. Я думала, что уже могу сказать тебе эти слова, – покаянно произнесла Нора.
Руби разжала пальцы, чемодан упал на пол с глухим стуком, от которого вздрогнули оконные стекла.
– Дорогая… – невольно вырвалось у Норы.
– Проблема заключалась не в том, чтобы забыть и простить, – медленно проговорила Руби. Слезы выкатились из ее темных глаз и полились по щекам. – Мне понадобилось много времени, чтобы это понять. А теперь уже слишком поздно.
Нора нахмурилась:
– Не понимаю.
– Я люблю тебя.
Руби говорила так тихо, что сначала Нора подумала, будто ослышалась.
– Ты меня любишь? – недоверчиво переспросила она.
Казалось, Руби вот-вот упадет.
– Только попытайся понять, ладно?
– Но…
Руби шмякнула на кухонный стол стопку желтых листков.
– Я потратила всю прошлую ночь, чтобы сделать для тебя копию.
Нора внимательно наблюдала за дочерью и едва взглянула на листки.
– Что здесь?
Руби попятилась и остановилась рядом с чемоданом.
– Прочти, – попросила она.
Нора пожала плечами и пододвинула к себе блокнот.
– Боюсь, что без очков не разберу.
В интересах истины должна сообщить вам, что за эту статью мне заплатили. Щедро заплатили, как говорят в ресторанах, где публике вроде меня не по карману заказать даже салат. Я получила столько, что поменяла свой видавший виды «фольксваген» на несколько менее побитый «порше».
Кроме того, должна признаться, что моя мать мне не нравится. Нет, не так. Не нравится мне сопливый продавец, работающий в ночную смену в нашем видеосалоне.
Я ненавижу свою мать.
Нора резко подняла голову.
Руби плакала, да так горько, что у нее дрожали плечи, а щеки стали ярко-розовыми.
– Э-это статья д-для журнала «Кэш».
Нора прерывисто вздохнула. Она знала, что в глазах отражаются вес ее чувства: боль предательства, саднящая печаль и… да, гнев.
– Как ты могла?
Руби зажала рот рукой, схватила чемодан и выбежала из дома.
Нора услышала шум двигателя, потом шорох покрышек по гравию. Казалось, звуки доносятся откуда-то из невероятного далека. И снова стало тихо.
Нора старалась не смотреть на желтые страницы, исписанные голубыми буквами, но ничего не могла с собой поделать. Страшные, ненавистные слова, казалось, прыгали на нее с бумаги.
«Я ненавижу свою мать».
Нора снова взяла блокнот и продолжила чтение. Руки у нее дрожали.
Эта история началась одиннадцать лет назад в местечке, о котором мало кто из вас слышал: на архипелаге Сан-Хуан в штате Вашингтон.
