Портрет второй жены (Единственная женщина) - Берсенева Анна (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
Когда Лиза немного пришла в себя, Юра лежал рядом, положив голову на ее грудь, – так неподвижно, что она испуганно прикоснулась к его волосам. Но он тут же потерся щекой о ее плечо, приподнялся на локте и поцеловал ее.
– Ох, Лизонька, любимая моя, – прошептал он. – Как же я скучал по тебе, как же тосковал – по всей тебе скучал…
И тут же, еще раз крепко обняв ее, он поднялся мгновенным движением и ее поднял на руки, прижимая к груди.
– Вот мы и приехали, – сказал он. – И здесь мы будем с тобой жить, если тебе понравится, моя хорошая.
После порыва, подхватившего обоих, голова у Лизы слегка кружилась, и, как только Юра поставил ее на пол, она опустилась в глубокое плетеное кресло, на яркую подушку.
– Посиди, Лиз, – встревожился Юра. – Или лучше ложись, да? Ты же еще не совсем выздоровела, как я мог!..
– Ты мог очень хорошо! – засмеялась она в ответ. – Я забыла обо всем, Юр, так мне было хорошо. Мертвый бы выздоровел, честное слово.
– Значит, будем лечиться, – заявил он. – Будем лечиться сутки напролет, раз такое дело. Я готов хоть сейчас повторить!
Тут она расхохоталась и вовсе неудержимо, глядя на его лицо, на котором и впрямь читалась готовность немедленно повторить любовное лечение и делать это до бесконечности.
– Нет, Юрочка, мы все-таки примем душ, ладно? Посмотри, я вся мокрая от пота, у тебя рубашка – хоть выжимай. Ведь душ есть здесь?
– Есть, – улыбнулся он. – Конечно, на этом Малифинолху они вот именно стараются, чтобы все как можно меньше напоминало о цивилизации, но душ здесь есть. И вообще, в нашей хижине, по-моему, довольно удобно. Или я слишком по-спартански отношусь к удобствам?
– Нет-нет, – успокоила его Лиза, открывая дверь в ванную. – Цивилизация преследует нас по пятам.
Ванная сияла серебристым металлом, светло-зеленым кафелем, белизной многочисленных полотенец.
– Слушай, – предложил Юра, – а может, отложим душ на потом, лучше в море искупаемся?
– Конечно! – обрадовалась Лиза. – Погоди, сейчас я купальник найду.
Чемодан собирала Наташа, тщательно пересмотрев вещи в Лизином шкафу.
– Да ну, потом найдешь, – махнул рукой Юра. – Если вообще захочешь его надевать. Здесь же нет никого, я тебе разве не сказал? Вот увидишь: весь пляж наш, и ни души, хоть на голове ходи. Пойдем скорее!
Они снова вышли на белую дорожку под пальмами. Юра держал Лизу за руку, увлекая за собою. Она так и не успела переодеться. Впрочем, батистовое платье не стесняло движений – так же, как Юрины джинсы и тонкая рубашка навыпуск, с закатанными рукавами.
Лиза не перевела часы на мальдивское время, но ей показалось, что здесь сейчас утро: зной еще не стал дневным, тягучим, солнце не слепило глаза. К тому же действительно дул ветер, освежая разгоряченное тело.
Пляж и вправду был совершенно пустынный, с бело-золотистым песком и бесконечной морской далью от берега до горизонта. Лиза даже рассмеялась, выйдя на него из-под пальм.
– Неужели мы здесь вообще одни? – удивленно спросила она, обернувшись к Юре.
– Ну, не на всем острове, конечно. Но в том-то весь и фокус: здесь домов пятьдесят, не больше, и они расположены так, что у каждого свой пляж, места на всех хватает. Вот увидишь, можно встречаться с соседями только в ресторане, а в остальное время считать себя робинзонами.
Увидев, что Юра уже разделся, Лиза тоже сбросила платье, сбросила все, что на ней было, и побежала вслед за ним к кромке воды. Океанская волна, длинная, как взмах гигантской руки, легла к их ногам с долгим, призывным шорохом.
Конечно, Юра плавал гораздо лучше, чем Лиза. Без малейшего усилия посылал он свое тело вперед, скрывался под водой, выныривал, плыл на спине и снова исчезал под водой. Лиза отстала от него почти сразу; да она и устала быстро.
Она вернулась к берегу, легла на песок так, что волны накатывались на нее до подбородка, и смотрела на Юру. Отсюда, с берега, он и правда был похож на дельфина. Только минут через двадцать он подплыл к берегу, лег рядом с Лизой, подставляя тело ласкающей, затихающей волне.
– Здорово, Лиз, да? – выдохнул он. – Оказывается, идиллии вполне достаточно человеку для счастья. Только чтобы ты смотрела на этого человека. У тебя глаза с морем сливаются, ты знаешь?
– Не знаю, Юра. Кто мне говорил об этом?
– Вот я тебе и говорю: у тебя глаза как море, и не смейся надо мной.
– Я и не смеюсь…
Она прижалась к нему, и, обнявшись, они лежали на берегу, пока волны накрывали их, убаюкивали и ласкали.
Вечером они сидели на просторной веранде, под незнакомым звездным небом, пили захваченный из Шереметьева «Мартель». Лиза раскачивалась в глубоком кресле-качалке, и ей казалось, что море по-прежнему касается ее плеч, что прикосновения волн сливаются с прикосновениями Юриного тела… Темнело быстро, свет они не включали, и Лиза еле различала черты Юриного лица в глубокой южной темноте.
– Какой хороший день, Юра, какой хороший… – тихо произнесла она.
– Правда? А я ведь волновался, Лиз. Вдруг, думаю, тебе не понравится, покажется скучно, слишком однообразно…
Она улыбнулась. Даже странно, что Юра, во всем остальном такой проницательный, часто сомневался в том, что ей казалось само собою разумеющимся.
– Редко свободное время выдается, – продолжал он. – Обидно проводить его не так, как хочется, да?
И, хотя у Лизы-то было вполне достаточно свободного времени, она кивнула.
– Мне вообще нравится путешествовать, Юр, – сказала она, то зажигая, то выключая маленькую лампочку для чтения, вделанную в ручку кресла. – Я даже не говорю, что с тобой мне нравится, – это вообще за пределами… Но мне и просто нравится ездить, смотреть. Я ведь так давно нигде не была! В Германии я чувствовала, какой мир огромный, и казалось: все доступно, только руку протянуть. А потом все как-то отдалилось, сделалось нереальным… Я сама не понимаю, из-за чего.
– Ерунда! – решительно сказал он и тут же оговорился: – То есть не то чтобы ерунда, но я думаю иначе. Нет, конечно, не все в нашей воле. Но ездить, смотреть мир – ведь это просто, Лиза, это наконец-то стало простым и естественным занятием. – И, заметив, что она хочет что-то возразить, не дал ей этого сделать. – Я понимаю, ты о деньгах подумала. Но мне бы не хотелось, чтобы ты о них думала, ладно? Зачем нам притворяться друг перед другом? Я хочу, чтобы ты могла видеть жизнь такой, как она есть, могла думать, нащупывать, что ты сама в ней значишь. И если тебе для этого необходимо путешествовать – значит, надо путешествовать. А иначе какой смысл в деньгах? Ты в Париже была?
– Нет. Какой-то заколдованный для меня город. Меня туда приглашал… один человек в Германии, но я не могла поехать с ним. Даже ради того, чтобы увидеть Париж. А теперь…
Тут Лиза замолчала, подумав о том, что в этом бесконечно далеком городе живет потрясающей красоты женщина с золотым ореолом волос…
– Поедем, – сказал Юра, нарушив паузу. – Это такой город, в который нельзя не ездить. В него можно ездить и сто, и тысячу раз, а он все будет другим, и все ты будешь чувствовать это легкое разочарование в первые минуты и такое пронзительное очарование потом, что сердце не оторвать. А то, о чем ты подумала, – закончил он, – неважно. Я не хочу, чтобы ты думала об этом, я вообще не должен был тебе позволять думать об этом, и я же обещал тебе, что этого не будет в твоей жизни больше никогда, правда? Вот и не думай.
Лиза молчала, думая о том, как нелегко дается ему спокойный тон, когда между ними становится этот незримый женский образ. Но это надо было пережить – что оставалось делать? Прошлого не отменить, а настоящее властно притягивало их друг к другу, несмотря ни на что.
И, засыпая на Юрином плече, она все покачивалась на длинных океанских волнах, все чувствовала пузырьки пены на своих плечах, которые лопались под Юриными осторожными поцелуями.
Лиза проснулась так рано, как никогда не просыпалась дома. В комнате стоял все тот же прохладный полумрак, трепетали занавески на открытых окнах. Только тут она заметила, какой необычный потолок в этой комнате. Пальмовые листья образовывали высокий шатер у нее над головой, и пространство комнаты казалось из-за этого огромным. Так необычно выглядело сочетание белой с золотом мебели и потолка из листьев!
