Ненависть и ничего, кроме любви (СИ) - Романова Любовь Валерьевна (версия книг txt, fb2) 📗
— Это не так!
— Толя мой муж! — заявляет она, — хочешь ты того или нет. И если ты еще считаешь меня своей матерью, то документы подпишешь! Тебя никто и ни в чем не ущемляет, Вера!
Главное в этой ситуации глубоко дышать и контролировать собственные порывы. Не хотелось бы, чтобы кто-то стал свидетелем грандиозного скандала, который меня так и тянет закатить.
— Мне больше нечего добавить, — как можно тверже говорю я, избегая смотреть матери в глаза, — если ты готова променять дочь на ширинку — это твой выбор! Всего тебе хорошего!
И не давая ей шанса ответить, встаю и ухожу. Забираю в гардеробе куртку, отмечая, что меня никто и не пытается догнать, вызываю такси к торговому центру, что стоит в соседнем квартале, потому что хочу пройтись на свежем воздухе, и ухожу.
Бреду по пустой улице, жмурясь от порывов ледяного ветра, и не могу поверить, что все происходящее не сон. Когда мы с мамой настолько разошлись в своих отношениях? Когда так случилось, что она всецело переметнулась на сторону своего хахаля? Когда мы стали чужими друг другу? Наверное, в тот день, когда я, заливаясь слезами, пыталась рассказать ей о том, что произошло всего за пять минут, до ее неожиданного возвращения домой, а она заявила, что я перешла все дозволенные границы и оклеветала ее мужа.
Подхожу к центру, возле которого уже ожидает мое такси, устало забираюсь в салон, и, хотя водитель довозит меня до дома за считанные минуты, едва не засыпаю прямо на заднем сидении.
Дома все так же — папа дремлет, но телевизор погас от долгого бездействия, а я решаю принять теплый душ. Все мышцы словно свинцом налились, хочется расслабиться и, желательно, забыться, хотя со вторым явные проблемы. Марк за весь день так и не объявился, а на телефоне лишь одинокая Иркина смска с вопросом как я себя чувствую.
Еще вчера я была обычной счастливой девчонкой, наслаждающейся любимым человеком, а сегодня словно все беды разом решили свалиться мне на голову. Разве так может быть? Как беззаботно я жила все это время, ни о чем не тревожилась. Ела… Господи, когда я в последний раз взвешивалась? Совсем забыла об этом, расслабилась, потеряла контроль!
Весы так и манят, я буквально испытываю невероятно тягучее желание взвеситься. Достаю их из-под ванной и немедля встаю, а едва высвечиваются цифры, мне хочется выть от такой несправедливости! Я поправилась на два килограмма! Я знала, я чувствовала это, ведь мне стало тяжело подниматься на этаж, и появилась, кажется, отдышка. И в зеркале я видела отвратительное зрелище — должна была понять в чем дело!
Мне немедленно нужно сделать хоть что-то, как-то запустить процесс снижения веса, но гулять ночью я уже не выйду, заниматься спортом не могу физически, тогда что? Ответ приходит сам собой — мочегонное!
Выпиваю сначала две таблетки, но спустя полчаса проглатываю еще две. Мне необходимо срочно похудеть, пусть даже за счет вывода лишней жидкости!
А ночью просыпаюсь от жуткой судороги ноги. Мышцы скрючивает от пятки до колена, и, как бы я не скакала по комнате, пытаясь растянуть ногу, легче не становится ни на йоту: отпускает в одной точке и сразу же скрючивает в другой, пока я, наконец, не нахожу единственное положение, при котором мышца медленно расслабляется.
Но едва отпускает ногу, появляется головокружение, которое отнюдь не похоже на те многие случаи, происходившие со мной раньше. Сейчас крутилась именно картинка перед глазами, казалось, что комната едет, а я не могу сфокусировать взгляд ни на одной вещи.
Одновременно с этим я чувствую насколько сильно напряжен мой мочевой, поэтому, преодолевая ужасную расфукусировку и отсутствие точки опоры в теле, бреду к туалету, хватаясь за стены. Голова плывет все сильнее, будто я попала в десятибалльный шторм, а закончив свои дела, я принимаю вертикальное положение и в тот же миг кровь отливает от головы, и черная густая пелена сужается к центру, заглатывая меня в темноту. Нет, я не упала в обморок, я все слышу и чувствую, но полностью дезориентирована.
Темнота сгущается, перед глазами начинают мелькать яркие, давящие круги, мерцающие все сильнее. На ощупь, по стеночке добираюсь до комнаты, до кровати, облокоттившись на которую, я опускаю голову вниз. Я не знаю правильно ли поступаю, но чисто инстинктивно мне хочется, чтобы кровь хлынула в мозг, неся спасительный кислород, и лучшим способом мне видится опустить голову ниже тела. Это работает. Наконец, тьма в глазах рассеивается, оставляя после себя лишь оглушающий шум в ушах, сравнимый разве что с тем, что мог бы слышать унитаз во время смыва.
Макушка покалывает, кажется, что волосы приподнимаются у корней, и мне становится легче. Несмотря на одолевающие сомнения, плетусь на кухню, где разом выпиваю два стакана воды, отчего пустой желудок опаляет мгновенной прохладой, и он реагирует острым приступом тошноты. Но стоит перебороть позыв, как становится немного легче. Я добредаю до кровати, ничком сваливаюсь, но еще какое-то время лежу и контролирую непроизвольные сокращения мышц, чтобы не довести их до нового спазма.
Каждые минут десять мне необходимо дойти до туалета, но в текущем состоянии это довольно непростая задача. Промучившись еще час, полностью обессиленная, наконец, засыпаю.
Утром чувствую себя разбитой, не помогает ни душ, ни выпитая вода. Папа пытается пристать с завтраком, но у меня нет сил даже, чтобы с ним поспорить. Голова гудит роем пчел и кружится, но, преодолевая себя, я все же собираюсь и уезжаю в институт. Из-за ужасного бессилия еду на такси. До четвертого этажа добираюсь уже на пределе своих сил.
— Воронова? — меня обгоняет Эдуард Валентинович и открывает дверь преподавательской, — заходите-заходите. Проверил я Ваши наработки, и знаете — неплохо. Сейчас кое-что подправим, и я еще отыскал одну очень хорошую табличку, она старенькая и вы, Воронова, будете первой, кому я ее дам использовать!
Он говорит и говорит, пока я устало усаживаюсь на стул сбоку от его стола, а голос становится все тише и тише, и, кажется, уже едва различим вдали.
— Воронова, — зовет меня дипломный, но все его слова тонут в густой темноте.
Глава 33
Открываю глаза от резкого отвратительно запаха, бьющего прямо в ноздри.
— Очнулась? — спрашивает громкий, грубый голос, а перед глазами появляется пухлое женское лицо.
Господи, как шумит в ушах…
— Моргни, если слышишь! — приказывает женщина, и я подчиняюсь, — Олег, очухалась, — кричит она кому-то, кто, по всей видимости, сидит неподалеку.
С каждой секундой голова проясняется все сильнее, очертания становятся четче, появляются первые воспоминания. Припоминаю свое плохое самочувствие, и голос дипломного и резкую темноту. Хочу спросить где я, но в горле ужасно сухо, и вместо слов вырывается какой-то чужеродный хрип.
— Кому можно позвонить и сказать, что тебя в больницу везут? — уже мягче спрашивает женщина.
Меня везут в больницу? Вот почему так трясет. Чтобы голос прорезался несколько раз сглатываю, и, наконец, хриплю:
— Папе.
— Папе так папе, — кивает женщина, и вновь кричит куда-то в сторону, — Олег, найди там папу и позвони.
Догадываюсь, что они в моем телефоне копаются.
— Добрый день, — а голос мужчины звучит гораздо приятнее, даже нет желания уши заткнуть, — говорит фельдшер скорой помощи Олег Борисович Мистрюков. Ваша дочь упала в обморок в университете. Давление у нее низкое, вот только очнулась в карете. Везем в первую городскую. Понадобится ее страховой полис, паспорт.
— Паспорт у меня, — говорю, как можно громче, и, о чудо, голос прорезался.
— Говорит, что паспорт у нее с собой, — тут же транслирует Олег, — значит, полис. Хорошо!
— Приедет? — спрашивает женщина.
— Да, сказал, что будет в ближайшее время, — отзывается мужчина.
— С утра ела? — перед моим лицом снова возникает ее пухлое лицо.
— Не успела, — отзываюсь я.
— Пульс у нее шарашит за сотню, — недовольно ворчит женщина, — тахикардия, аритмия, тут целый набор! — говорит она мне для чего-то повышая голос, будто я глухая, — давление чуть выросло, — снова для своего коллеги.
