Пастор (ЛП) - Симон Сиара (читаем книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

Стерлинг, должно быть, понял смысл выражения моего лица; сделав глоток, он поставил стакан и объяснил:

— Мне уже надоело ждать, и в тот день я приехал в этот чёртов город — без обид — и пригрозил ей опубликовать те фотографии, если она не пообещает быть со мной. Поппи стояла у окна, а потом, вдруг начав подталкивать меня в свою спальню, сняла мой пиджак. Я поцеловал её, подумав, что это то, чего она хотела. Но нет. После одного поцелуя она оттолкнула меня и прогнала прочь, — то, как он потёр челюсть, заставило меня задаться вопросом, означало ли «прогнать прочь» то, что она ударила его в челюсть. Я очень на это надеялся. — Я ушёл и опубликовал снимки, потому что был зол — по понятным причинам, думаю, учитывая все обстоятельства.

Я сел в ближайшее кресло и уставился на виски в руке, пытаясь разобраться, что всё это значит.

— Вы поцеловались только один раз? И она не покинула штат Миссури, чтобы быть с тобой?

— Очевидно, что нет, — ответил он. — Я предполагал, она сразу же побежала к тебе.

— Нет. Она этого не сделала.

— Ох, не повезло, старина, — сказал он сочувственно.

Я пытался переварить информацию. Поппи поцеловала Стерлинга один раз, а затем потребовала, чтобы он ушёл. Стерлинг либо ужасно целуется, либо она вообще не хотела быть с ним, но если она не хотела быть с ним, то почему не осталась со мной? И после того, как эти фотографии были опубликованы, после того, как я оставил духовенство, она ни разу не позвонила. Я полагал, что из-за её отношений со Стерлингом, но теперь, когда я узнал правду, это ужалило ещё сильнее. Она могла хотя бы попрощаться, или извиниться, или сказать что-нибудь ещё, да что угодно.

Моё сердце скрутило словно потрёпанную мочалку, которую всё ещё выжимали. «Чётки, — напомнил я себе. — Нужно вернуть ей чётки и дать прощение. Но ты не можешь простить её, если злишься из-за произошедшего».

К тому же она не была со Стерлингом. И от этого было уже немножко легче.

— Знаешь, где она сейчас? — спросил я. — Я хочу поговорить с ней.

Безусловно, он знал. Стерлинг вернулся к столу, нашёл свой телефон, и через несколько секунд я уже держал в руках листок бумаги с аккуратными печатными буквами. Адрес.

— Я прекратил следить за ней в прошлом году, но это та собственность, которую фонд искусств Дэнфорс приобрёл вскоре после того, как я вернулся домой. Танцевальная студия в Нью-Йорке.

Я изучал адрес, а потом взглянул на него.

— Спасибо, — и я не кривил душой.

Он пожал плечами, а потом осушил свой стакан.

— Без проблем.

Почему-то я протянул руку, чувствуя себя немного скверно из-за того, что проигнорировал его приветствие ранее. Он принял её, и мы коротко, но вежливо пожали руки. Передо мной стоял человек, который разрушил мою карьеру и, как я думал, увёз мою Поппи подальше от меня, но теперь я уходил, не ощущая к нему никакой ненависти или злости, и дело было не только в виски за полторы тысячи долларов.

Я простил его. Я собирался выйти за эту дверь, найти Поппи и вернуть ей чётки, а затем наконец-то жить дальше своей жизнью.

ГЛАВА 25.

Танцевальная студия находилась в Куинсе, красочном, но захудалом районе, казавшемся застывшим на пороге джентрификации (прим.: реконструкция и обновление строений в прежде не фешенебельных городских кварталах, либо согласно программе запланированного городского восстановления, либо в результате решений, принимаемых профессионалами и управляющими. В результате джентрификации происходит повышение среднего уровня доходов населения района за счёт замены жителей с низкими доходами на более состоятельных), когда застройщики ещё не взялись за него, однако уже появилось множество художников и хипстеров.

Студия «Маленький Цветок», как я смог узнать из интернет-поиска на своём телефоне, пока ехал в метро, была некоммерческой организацией, которая давала бесплатные уроки танцев для молодёжи, и казалась особенно нацеленной на молодых женщин. На сайте не упоминалась Поппи, хотя студия открылась спустя всего два месяца после её отъезда из Вестона, а весь проект финансировался фондом её семьи.

Это было высокое трёхэтажное здание из кирпича, и фасад, вероятно, недавно обновили. Высокие окна открывали вид на главный танцевальный зал, внутри которого было светлое дерево и сверкающие зеркала.

К сожалению, так как была середина дня, казалось, в самой студии было пусто. Свет был погашен, дверь заперта, и никто не открыл, когда я нажал на звонок. Также я попробовал дозвониться по номеру телефона студии, но снова и снова смотрел, как тот стоит на стойке регистрации и звонит. Не было никого, чтобы поднять трубку.

Я бы мог проторчать здесь, пока кто-нибудь не придёт — кто-нибудь, кем, я надеялся, окажется Поппи — или мог бы вернуться домой и попробовать приехать в другой день. Было невероятно жарко, и я волновался, что мои туфли могут растаять, если я слишком долго простою на тротуаре, а снаружи студии даже не было тени. Настолько ли была хороша идея остаться здесь и превратиться в потную жертву солнечного удара?

Но мысль об отъезде из Нью-Йорка без того, чтобы увидеть Поппи и поговорить с ней, была мыслью, которую я не мог вытерпеть дольше нескольких секунд. Последние десять месяцев я провёл в страданиях. И не был готов провести ещё один подобный день.

Бог, видимо, услышал меня.

Я повернул к станции метро — увидел винную лавку рядом, и мне захотелось бутылку воды — и заметил блик шпиля между двумя рядами домов. Церковь. Ноги сами понесли меня туда, хотя я не успел даже осознать этого. Думаю, я надеялся на кондиционер и, возможно, на место, чтобы помолиться, пока студия танцев не откроется, но ещё я желал (сильно) найти нечто другое внутри.

И нашёл.

За передними дверьми располагалось просторное фойе, в котором стояли наполненные святой водой чаши, двери же в святилище были распахнуты, принося благословенный прохладный воздух ко входу, но не это я заметил первым.

Первой я заметил женщину в передней части алтаря, она стояла на коленях с опущенной головой. Её тёмные волосы были собраны сзади в тугой пучок — как у танцовщицы — а её длинная шея и худые плечи не были скрыты чёрной майкой. Я узнал танцевальную одежду, пока, пытаясь не шуметь, тихо приближался к Поппи, но это, похоже, не имело значения. Она была настолько поглощена молитвой, что даже не шевельнулась, когда я скользнул на скамью позади неё.

Я мог бы тщательно вывести каждый дюйм её спины даже после стольких месяцев по памяти. Каждую веснушку, каждую линию мышц, каждый выступ её лопаток. И оттенок её волос — тёмный и такой же насыщенный, как кофе — я помнил совершенно точно. И теперь, когда она была настолько близко, все мои благие намерения и чистые помыслы были поглощены чем-то более, более порочным. Я хотел распустить этот пучок, а затем намотать её шелковистые волосы на свою руку. Хотел оттянуть верх майки и наслаждаться её грудью. Хотел тереть её мягкость между ног через эластичные танцевальные штаны, пока те не стали бы влажными.

Нет, даже сейчас я не был честен с самим собой, потому что в действительности хотел сделать намного хуже. Я хотел услышать звук шлепка моей ладони по её попке. Хотел вынудить её ползать, умолять, хотел тереться своей щетиной о кожу внутренней поверхности её бёдер. Хотел заставить Поппи вытерпеть каждую минуту той боли, которую я ощущал из-за неё, — уничтожить те минуты с помощью её рта, и пальцев, и её сладкой, горячей киски.

Я чувствовал соблазн сделать всё это: схватить Поппи, перебросить через плечо, найти какое-то укромное местечко — её студию, мотель, переулок, меня это не очень волновало — и показать ей именно то, что десять месяцев нашей разлуки сотворили со мной.

«То, что она не со Стерлингом, не означает, что она хочет быть с тобой, — напомнил я себе. — Ты здесь, чтобы отдать ей чётки, вот и всё.