Лунные грезы - Николсон Кэтрин (первая книга TXT) 📗

Карл побаивался, что Корри, как все женщины, не смирится с отказом и попытается уговорить его. Ничего подобного. Больше она никогда не упоминала об Арлекине.

Прошел октябрь. Желтые листья устилали тротуары, ветер с каждым днем становился холоднее. Но в доме Бейера царило вечное лето. Корри наполняла воздух золотым сиянием. Какая радость работать с той, кто переходит с французского на итальянский с легкостью взмывающей в небо ласточки, кто инстинктивно понимает, что язык – такой же тонкий и чуткий инструмент, как музыка. Но все же Бейер боялся за Корри. Ее дарование огромно, голос изумителен, а техника с каждым днем улучшается как по волшебству, но изматывающий ритм, который она себе задала, непосильный труд могли сломить ее. Хватит ли у девушки силы духа и решимости устоять?

– Вы преступно молоды, – покачал головой старик, наблюдая, как она вонзает маленькие белые зубы в сочный кусок вишневого пирога, пропитанного ликером, – Я далеко уже не та, что была, – с чуть заметной горечью улыбнулась девушка.

Не знай Карл, что у нее попросту не хватает времени для любовников, непременно заподозрил бы, что в ее жизни появился мужчина. Правда, она совершенно не обращала внимания на свою внешность. Никакой косметики, простые платья, волосы сколоты на затылке строгим узлом. Возможно, какой-то негодяй уже разбил ее сердце. Ну что же, все к лучшему. Такого голоса нет ни у кого на свете. Некоторые канарейки поют куда звонче в темноте.

Девушка деловито слизнула последние крошки с пальцев и поднялась, словно напоминая о том, что ей некогда болтать о пустяках. Карл стряхнул с себя задумчивость.

– Когда я начну петь?

– Но вы поете каждый день.

– Вы знаете, о чем я. Мне нужна роль. Настоящая роль. Когда?

– Я не Господь Бог, – язвительно заметил старик. – Как только появится вакансия, вы ее получите.

– Но я уже готова.

– Дорогая Корри, никому ничего не достается прямо с неба. Когда-нибудь… возможно.

Наступил ноябрь. Однажды темным, сырым вечером она прибежала, как всегда, без опоздания ровно к шести, но выглядела ужасно. Бледная, как смерть, руки ледяные. И неудивительно – на ней было все то же желтое ситцевое платье. Сознание того, что она упорно отказывается от помощи, наполнило старика неукротимой яростью. Он разжег огонь – центральное отопление было настоящим проклятием для певцов и инструментов – и усадил ее поближе к камину.

Но и урок не заладился. Корри выглядела чересчур рассеянной и никак не могла сосредоточиться. Карл заметил, что рука, державшая ноты, слегка дрожит. Похоже, все заботы и беды, так тщательно скрываемые, разом обрушились на девушку.

– Корри, как вы живете?

Девушка недоуменно моргнула, но почему-то не рассердилась. И неожиданно показалась Карлу растерянной, совсем юной и бесконечно уязвимой.

– Маэстро, за пределами этой комнаты я вообще не живу.

Он попытался уговорить ее съесть немного карбонада по-фламандски с зеленой фасолью, но Корри отказалась, ответив, что уже опаздывает, и, расстроенная, несчастная, убежала, позабыв драгоценную партитуру «Манон» [16] . Подобная небрежность была настолько ей не присуща, что Карл, полный дурных предчувствий, не находил себе места.