Сквозь тени прошлого (СИ) - Лейк Оливия (читаем книги онлайн .TXT, .FB2) 📗
Позже Габриэлла узнала, что Захария употребил всё своё влияние, все связи и, наверняка, колоссальные финансовые средства, чтобы эта история не вышла за пределы полицейского участка. Он не хотел огласки, а поскольку судить было некого, это стало возможным. Слухи, конечно, просочились в прессу, но на то они и слухи: ни подтверждений, ни доказательств. Всё это Габриэлла узнала от своего адвоката, которого уведомил Стивен об окончании дела и прозрачно намекнул, что и Габриэлла должна быть предельно аккуратна в своих заявлениях по поводу данного разбирательства. Хотя это предупреждение было излишним. Она никому, кроме поверенного, не рассказывала о случившемся в Эйджвотер-Холле.
Габриэлла прекрасно понимала Захарию. Зачем валять в грязи имя семьи, если ничего не изменить. А ведь был ещё Сэнди Крэмвелл. Габриэлла даже представить не могла, как ему пришлось. Он в одночасье лишился и сестры, и матери. Какими бы они ни были, они его семья, близкие люди. А сейчас у него остался только он. Захария. Брат. Габриэлла не знала, правду ли говорила Элизабет на счёт своего материнства, или выдавала желаемое за действительное. Как и не знала, проверял ли Захария слова тётки, проводил ли экспертизу.
По возвращении в Штаты было тяжело. Габриэлла долго не могла прийти в себя, а когда всё же нашла силы вылезти из-под одеяла и снова начать жить, то сразу же погрузилась в работу. Она окунулась в свой роман с головой. Писала днём и ночью. Прерываясь исключительно на короткие часы забвения, которые давал спасительный сон. Но даже там, в тёмной паутине сновидений, Габриэлла не могла избавиться от тоски. Она чувствовала, как скучает о нём. То, что она поначалу принимала за сплошное физическое влечение, а после за влюблённость, на деле оказалось большим.
Габриэлла постоянно вспоминала его улыбку — почти незаметную, неуловимую, но иногда по-мальчишески открытую и бесшабашную. Вспоминала голос, запах и жесты. То, как Захария неосознанно постукивал пальцем по губам, когда напряжённо о чём-то думал, или запускал руку в волосы, когда был сильно обеспокоен. В её памяти то и дело вспыхивали их словесные дуэли, пикировки и едкие остроты. Прогулки по сказочному Корнуоллу и ночи, наполненные страстными объятиями и жадными поцелуями. Эти воспоминания не тускнели со временем. Захария был нужен ей. Габриэлла любила его. Осознание этого оглушало, лишало воли и давило на сердце. Тогда она прекращала писать, забиралась в постель и, укрывшись одеялом с головой, глотала горькие солёные слёзы. Пыталась выплакать свою любовь и свою боль. И единственное, чем она утешала себя в такие моменты, была одна мысль — так не бывает. Такие яркие чувства не могут жить долго. Они бы в любом случае перегорели, остыли друг к другу, и началась бы повседневная рутина, а после таких сумасшедших эмоций спад непременно вызвал бы разочарование. Так Габриэлла убеждала себя, но тихий внутренний голос вселял сомнения и шептал: «А что если нет?» Тогда она непомерным усилием воли заглушала его и отправлялась работать.
Тематика её книги после всех произошедших событий тоже претерпела изменения. Габриэлла не просто описала жизнь и увлечение искусством знаменитых коллекционеров, а ещё и дополнила их истории небольшими рассказами о любви, связанными с той или иной таинственной реликвией, находившейся в их владении, или легендой, с ней связанной. А часть, посвящённую Захарии Денверу, Габриэлла закончила историей трагической любви Ровены и Рональда. За основу она взяла свои сны и их с Захарией отношения. Их влечение, их страсть, их огонь. А ещё их боль, их страх, их конец.
Когда Габриэлла послала мисс Берч первый отредактированный под новый формат материал, то была уверена, что она не пропустит и строчки из написанного, но пресс-агент Захарии больше не придиралась к её текстам, а с редкими комментариями одобряла всё написанное. В такие моменты Габриэлла брала в руки телефон и набирала номер, который, казалось, навсегда отпечатался у неё в памяти изящными размашистыми цифрами, но нажать кнопку «вызов» так ни разу и не решилась. Единственное, на что она отважилась — послать Захарии первый экземпляр опубликованного романа. Габриэлла вложила туда короткую записку. В ней она благодарила его и просила прощения.
Габриэлла даже себе боялась признаться, как ждала его реакции. Неважно, какой: звонка, сообщения или письма. Но не дождалась. Он не позвонил, не написал, не отреагировал. Когда она поняла, что надеяться бессмысленно, испытала горькое чувство разочарования. Но жизнь продолжалась, и она жила дальше. Работала, встречалась с друзьями, иногда ходила на свидания, но дышать полной грудью не получалось. Порой ей казалось, что всё случившееся в Корнуолле — сон, от которого она до сих пор не могла очнуться.
Когда Габриэлла думала о снах, то вспоминала Ровену Гленерван. Больше леди Эйджвотер-Холла ни разу не беспокоила её. Пока Габриэлла писала книгу, то часто задавалась вопросом: чем были эти ночные кошмары? Предчувствием, плодом разыгравшегося воображения или действительно сверхъестественным предупреждением? Ответа она найти не смогла, но была уверена, что эта красивая женщина и несчастная жена пострадала равноценно как от мужской ревности и недоверия, так и от женской злобы и зависти. Правды, конечно, в этой истории уже было не узнать, но Габриэлла в своём труде придерживалась именно этой теории. Может, поэтому часть книги, посвящённая Корнуоллу, вышла наиболее печальной, пронзительной и настоящей. Потому что всё там было правдой: и любовь, и страдания. Что-то произошло около ста лет назад, а что-то буквально вчера.
Габриэлла бросила взгляд на часы.
— Пора, — произнесла она вслух.
Она не хотела приезжать в Нью-Йорк, не хотела идти в отель «Плаза», не хотела присутствовать на выставке, посвященной редким драгоценностям, многие из которых даже можно будет приобрести на последующем аукционе. Но её редактор настояла. Она утверждала, что это пойдёт ей и её книге только на пользу. Габриэлла писала о многих из этих уникальных ювелирных творений и успела узнать их хозяев. Ей пришло приглашение, и отказаться она не могла. Хоть и безумно боялась, что там будет Захария. Ведь аукционный дом «Мартис» указан, как организатор. Но Захария редко удостаивал своим присутствием такие мероприятия.
Габриэлла в который раз взволнованно осмотрела своё отражение. Вечернее платье из струящего шифона бледно-жёлтого цвета делало её ещё более изящной и даже невесомой, а отросшие ниже лопаток чёрные волосы были собраны на затылке и полностью открывали красивое лицо. Оставшись довольной своим внешним видом, она дотронулась до бриллиантового браслета, украшавшего запястье. Поколебавшись несколько секунд, Габриэлла сняла его и, положив в маленькую сумочку, вышла за дверь.
Официальная часть сегодняшнего вечера благополучно закончилась, а значит, скоро можно будет покинуть роскошную террасу отеля «Плаза», где собрались приглашённые на аукцион, и отправиться в свой гостиничный номер. Желания провести здесь времени больше, чем обязывали приличия, совершенно не было, а упоминание о неотложных делах, которые нужно успеть уладить до завтрашнего вылета в Чикаго, помогло отвязаться от редактора, не позволявшего покинуть мероприятие сразу же по окончании аукциона. Габриэлла сделала глоток шампанского и рассеянно улыбнулась своему собеседнику, который уже около получаса рассказывал ей о сортах вин из своих виноградников в Долине Напа. Весь вечер она была, как на иголках, но старательно делала вид, что абсолютно спокойна и расслаблена, поэтому не успела среагировать, когда Кэйтлин Харрис, её редактор, отошла к другой группе, оставив Габриэллу с этим виноделом-энтузиастом, имя которого у неё напрочь вылетело из головы. Габриэлла нарочно сделала большой глоток из бокала и покрутила им перед лицом мистера Икс, как она его окрестила про себя, намекая, что не против выпить ещё.
— Принести вам ещё шампанского? — заботливо спросил он. Габриэлла выдохнула — мужчина оказался догадлив, хотя её намёк вряд ли можно было назвать тонким. Она благосклонно кивнула ему, а когда он исчез из виду, отошла в противоположный конец зала.
